Хроники Червонной Руси - Олег Игоревич Яковлев

Княгиня Анна, некрасиво скривив рот, ответила:

— Я ему объясню. Мать! А решили вы с королём Коломаном правильно! Пусть будет у моего Владимирка добрая невеста. Чтоб вырос и не предавался греху со всякими там блудницами греческими!

Уколола поморянка его словами больно, отвернулась, пошла прочь, только плечи вздрагивали от рыданий. Стоял Володарь посреди двора, хмуро глядел ей вслед, понимал её чувства, её боль, но прыгнуть выше себя не мог.

«Слаб я! До чего же слаб! Разрушил семью свою! Может, мать права? Нельзя же так, христианину двух жён иметь!» — в отчаянии кусал князь уста.

...Княгиня Анна неожиданно явилась к нему в ложницу посреди ночи, расточая вокруг себя терпкий аромат ромейских благовоний. Навалилась на Володаря пышным своим телом, вся пылающая страстью, стиснула в объятиях, растормошила, пробудила плотское желание. Словно и не было слёз горькой обиды, не было истошных давешних криков, не было жалящих, злых слов. Овладевая ею, ощущая рядом с собой её упругое, молодое тело, полное ненасытного жара, отвлекался на время Володарь от своих невесёлых дум, от переживаний и сомнений. После он поймёт, что хитрая жена этого и добивалась, хотела она огнём страсти привязать его к себе, заставить забыть о стареющей гречанке. Что ж, отчасти цели своей Анна достигла. После лежала, уткнувшись лицом в подушку, исподлобья поглядывала на него, лукавинкой блестели в свете свечей её большие глаза.

Вопли и склоки в доме после той бурной ночи прекратились. Однажды вечером, спустя пару недель княгиня доверчиво склонила белокурую голову Володарю на плечо и тихим шепотком объявила ему:

— Робёнок у нас будет!

Как было тут не дрогнуть сердцу. Вся исцелованная, обласканная, Анна расплакалась от радости. Большие, сильные длани её обхватили Володаря за шею, уста шептали слова любви, князь молча гладил жену по распущенным волосам, стискивал уста, но перед взором его всё стояла Таисия в дорогих наволоках, и, как наяву, слышал он её слова: «Скучала без тебя!»

ГЛАВА 87

Гонец от Мономаха сидел посреди горницы на широком, обитом бархатом коннике. Володарь, разворачивая тугой свиток, увенчанный серебряной печатью, вслух читал собравшимся боярам и старшим дружинникам предложения владетеля Переяславля.

«Собираются нынче князья русские на снем. Посылай, брат, людей своих али сам езжай. Местом для снема княжого выбран нами Витичев...» — писал Мономах.

За скупыми словами послания угадывалось многое. Хотел умный сын Всеволода прекратить череду бесполезных нескончаемых усобиц на Волыни. Как снем в Любече установил мир в Черниговской и Ростовской землях, так теперь надлежало поступить и на Червонной Руси. Но не всё было столь просто. Тогда, два с половиной года назад, главный противник Мономаха князь Олег был побеждён, разбит и вынужден довольствоваться тем, что ему дали, теперь же первым хищником был Святополк, всё никак не желающий отступиться от богатств Свинограда, Теребовли и Перемышля.

Совсем не был уверен Володарь в успехе грядущего снема. Но и настраивать против себя Мономаха он не хотел. Поэтому ответил он посланцу переяславского князя, что должен подумать над его предложениями.

Бояре сидели молча, видно, тоже пребывали в сомнениях. Воевода Верен твердил одно:

— Нету к им веры.

Другие, в основном ближники Василька, советовали:

Пошли гонца ко князьям с жалобами на Давидовы и Святополчьи лихие делишки. Пущай Игоревича наказуют за злодеяние, над князем Васильком створённое!

Иные говорили, что Володарь сам должен ехать на снем и обличить Игоревича и Святополка.

Не приняв никакого решения, Володарь закончил совещание в горнице, ещё раз коротко повторив:

— Подумать надо.

...Наступало лето, яркие лучи солнца обливали землю, согревая её теплом. Благоухали цветы, наливались соком травы. Всё Засанье утопало в зелени садов. Весело щебетали в ветвях птицы. Хотелось жить спокойно и радоваться мирным трудам. Но, увы, в душе у Володаря мира не было. Правда, в доме у него как будто бы всё налаживалось. Княгиня была на сносях, вот-вот должна была родить, старая Ланка воротилась в Перемышль, ходила по терему, громко и властно стуча резным посохом по половицам.

Мало того, мазь внезапно явилась в дом к Таисии. О чём говорили женщины, Володарь так и не узнал, хотя позже допытывался у обеих. Когда же он, взволнованный, вбежал в горницу терема своей возлюбленной, Ланка и Таисия плакали, вспоминая Володарева отца, и сидели рядом друг с дружкой чуть ли не в обнимку.

Ничего не понимая, Володарь стал беспокойно озирался по сторонам. Таисия утёрла слёзы и улыбнулась ему.

Ты не волнуйся так, князь! Лучше присядь, выпей вина, — предложила она.

Потом чуть ли не хором женщины потребовали:

— Если у тебя родится сын, нареки его Ростиславом, в честь своего отца.

— Храбрый был, настоящий витязь! — говорила о покойном князе Ростиславе Таисия.

— Не было в нём лукавства и подлости! — вторила Ланка.

После, улучив мгновение, когда Таисия вышла отдать распоряжения слугам, мать наставительно сказала сыну:

— Умная жёнка Таисия сия! Ты её береги и не забывай николи! Она когда и совет тебе верный даст!

Ошарашенно взирал Володарь то на мать, то на гречанку. Пылкая Таисия, заметив его растерянность, не выдержала и, как молоденькая девушка, прыснула со смеху, прикрыв рот кулачком.

...К Таисии и направил Володарь стоны после совещания в горнице. То ли искал совета, как лучше поступить, то ли просто захотел её повидать, сам не знал и не смог бы на этот вопрос ответить.

Расположившись на лавке у стены, рассказал о предложении Мономаха. Гречанка внимательно слушала, привычно подперев дланью подбородок. Позой этой её грациозной Володарь в который раз умилялся. Снова вспоминалась ночь перед битвой с уграми. Как тогда она была хороша!

— Не знаю пока, как лучше поступить. Или самому ехать в Витичев? Или послов отправить с грамотой? Или вовсе не отвечать на послание князя Владимира? — говорил, хмуря чело, Володарь.

— Не ответить нельзя. Мономах и Святополк вместе намного сильнее тебя. Снова начнётся война, — ровным голосом,