Игра крови и пыли (сборник) - Роджер Желязны

— На что взглянуть? — пробормотал я.

— Мы, похоже, обнаружили подлинный внеземной механизм,— сказал он.

Я вскочил на ноги и бросился к экрану обзора, где увидел эту штуку целиком. Я не имел представления о ее масштабе, но это был темный металлический спутник, и выглядел он как два конуса, соединенные основаниями. Он парил над плоскостью кольца, и его нижний конец ослепительно светился, так что отблески падали на кольцо.

— Что это, черт побери, он делает?

— Не знаю. Он на параллельной орбите и испускает когерентный свет. Это определенно источник сигналов.

Я снова услышал звуки, которые, казалось, усиливались до крещендо.

— Капитан! — позвал Соренсен.— Возрастание активности на Титане. Скорее всего это в нижних слоях атмосферы.

— Брось Титан! Ты записываешь сигналы этой штуки?

— Да, но...

— Ты фиксируешь все, что можно?

— Да, сэр.

— Прекрасно. Поговорим о Титане позже. Внеземной агрегат важнее метанового шторма.

— Слушаюсь, сэр.

Мы наблюдали в течение нескольких часов, и наше терпение было вознаграждено тем, что мы стали свидетелями внезапного маневра устройства. Ему предшествовало неожиданное прекращение всех сигналов. День за днем я слушал эти звуки, которые транслировались в рубку управления, ибо надеялся, что погружение позволит приблизиться к разгадке феномена. Было что-то привлекательное в повышении и понижении тона, неожиданных пассажах и глиссандо. Когда звуки прекратились, я был буквально оглушен тишиной. Мое внимание, однако, было быстро привлечено другим, так как свет под спутником, который сейчас двигался внутри кольца С, внезапно погас.

Одновременно спутник взмыл вверх, ускоряясь в направлении, перпендикулярном плоскости кольца.

— Следите за ним! — закричал я.— Мы не можем позволить ему потеряться!

Маккарти и Соренсен бросились исполнять.

Может быть, мы сами привели в действие какое-нибудь устройство тревоги, установленное на нем?

— Он меняет курс, сэр! — воскликнул Соренсен.

— Не потеряй его, ради бога!

— Похоже, он управляется изнутри.

— Может быть,— согласился я.— Как только ты установишь его курс, рассчитай наш так, чтобы следовать за ним.

— Хорошо, капитан. Между прочим, Титан...

— К черту Титан! Двигайся за спутником!

Это оказалось не слишком трудным. После пересечения системы колец устройство стало двигаться по новой орбите, расположенной в точности над тонким кольцом F.

Когда мы вышли на ту же орбиту, я повернулся к Соренсену и спросил:

— Ну вот и все. Что там с Титаном?

Он улыбнулся.

— Нечто похожее на большой корабль недавно поднялось над его атмосферой, сэр,— начал рассказывать он.— Сейчас он направляется к Северному полушарию Сатурна.

— Что?

— Он тянет за собой большой плоский круглый металлический объект.

— Ты зафиксировал это?

— О да. Я все записывал.

— Дай-ка я гляну.

Он придвинулся к экрану и начал печатать запрос на клавиатуре.

— Вот особенно удачная серия изображений,— сказал он и ударил по клавише. Плывущее пятно стало двигаться медленнее.— Здесь.

Я увидел корабль клиновидной формы над полосатым и пятнистым золотом планеты. За ним медленно поворачивался гигантский диск, о котором говорил Соренсен. Несколькими секундами позднее свет упал таким образом, что обнаружилось...

Палец Соренсена опять стукнул по клавише, и картина остановилась.

На диске было изображение. Гигантское четырехглазое лицо, пара коротких антенн торчала из высокого лба. Я потряс головой.

— Что происходит? — спросил я его.

Он переключился от записи к позиции корабля на данный момент, обнаружив, что он переместился ближе к планете.

Мы долгое время ожидали, пока он не устроится на нужной ему орбите. Мы выжидали. Он выжидал.

Вдруг Маккарти воскликнул:

— Что-то происходит!

Свежая порция адреналина снова бросила нас к экрану. Диск отделился от корабля, и, пока он двигался по направлению к планете, корабль ускорялся.

Мы изумленно наблюдали, как диск спускался в зону темной полосы, которую мы заметили раньше. Полоса сузилась и вскоре исчезла, а корабль обогнул планету и взял курс назад к Титану.

— Капитан! — сказал Маккарти.— Спутник!

— Что с ним? — спросил я, идя к экрану с изображением.

Но он не ответил, так как я все увидел своими глазами. Устройство снова начало медленно двигаться, пересекая кольцо F. Через некоторое время оно стало парить над дальней стороной кольца А. Оно испустило яркую вспышку лазера, сфокусировавшуюся на желобе.

Долго молчавший приемник, все еще остававшийся на прежней частоте спутника, внезапно ожил, его связь с громкоговорителями корабля не была нарушена. Громкоговорители принесли нам вой, треск, рев, грохот.

Позднее мы послали зонд вниз, за темные тучи Титана, рядом с тем местом, откуда поднялся клиновидный корабль и куда он вернулся. Зонд прислал следующую картину: под красными облаками, в тумане, на берегах метанового моря раскачивались и крутились циклопические фигуры; вокруг них, как конфетти, падали огненные хлопья. 

 Страсть к коллекционированию

— Что ты тут делаешь, человек?

— Это долгая история.

— Вот и хорошо. Люблю долгие истории. Садись и рассказывай. Нет... не на меня!

— Извини. Ну, всему причиной мой дядя, сказочно богатый...

— Погоди! Что значит «богатый»?

— Ну, очень состоятельный.

— А «состоятельный»?

— Э-э... Много денег.

— Что такое «деньги»?

— Ты хочешь выслушать эту историю или нет?

— Хочу, но еще я хочу ее понять.

— Извини, Булыга, но я сам ее толком не понимаю.

— Меня зовут Камень.

— Камень так Камень. Мой дядя, очень важный человек, должен был отдать меня в Космическую академию, а потом передумал. Решил, что гуманитарное образование будет получше. И отправил меня в свою альма матер — старую деву — специализироваться в области нечеловеческих человечеств. Пока петришь?

— Нет. Но понимание не всегда сопутствует одобрению.

— Я это самое и говорю. Я не понимаю дядюшку Сидни, но я одобряю его нелепые вкусы, его сорочий инстинкт и его грубое вмешательство в дела других людей. Я одобряю все это до боли в кишках. А что мне еще остается? Он плотоядный семейный монумент и любит поставить на своем. К несчастью, все семейные деньги к тому же принадлежат ему, а потому из этого следует, как кскст за ззн, что он всегда поставит на своем.

— Значит, эти деньги — что-то важное!