Под маской - Фрэнсис Скотт Фицджеральд

Они ее не догнали — нет, на этот раз у них ничего не вышло! Фурии от нее отстали, остановившись где-то позади, громко скрежеща зубами. Но времени у них еще было сколько угодно.

И все же, пока Фифи, чуть покачиваясь, прошла по вестибюлю — и на лице у нее читалась кротость новых надежд, а под нарядом угадывалось красивое тело — и вышла на улицу, вся в предвкушении исполнения желания, думая, что просто идет к кутюрье — у самой старой и самой опытной Фурии возникло определенное сомнение в том, что им вообще когда-либо удастся ее поймать.

Чистый лист

I

Настал первый теплый день; впервые в этом году в ресторане в Булонском лесу выставили столики на улицу. С каштанов косо падали цветки, дерзко атакуя масло и вино; Джулия Росс даже съела несколько штук с хлебом, прислушиваясь к плеску крупных золотых рыбок в пруду и шуму воробьев за соседним опустевшим столиком. Все вновь оказались на виду: и официанты с деловыми лицами, и недоверчивые большеглазые француженки на высоких каблуках, и сидевший прямо перед ней Фил Хофман, поднимавший вилку так осторожно, словно на ней было наколото его сердце, — и даже исключительно красивый мужчина, только что вышедший на террасу.

… багряный полдень дышит легкой силой,

и каждый нераскрывшийся бутон

овеян влагою со всех сторон…

Джулия внутри затрепетала; но она держала себя в руках; она не вскочила и не закричала: «Ах, ах, ах! Что за чудо!», и не стала толкать метрдотеля в пруд с лилиями. Она, хорошо воспитанная женщина двадцати одного года от роду, просто сидела и трепетала.

Фил встал, держа в руках салфетку.

— Привет, Дик!

— Привет, Фил!

Это был тот самый красивый мужчина; Фил отошел от столика на несколько шагов и стал с ним беседовать.

— …встретил в Испании Картера с Китти…

— …«Бремен» был переполнен…

— …так что я хотел…

Фил сел обратно за столик, а мужчина пошел дальше за метрдотелем.

— Кто это? — спросила она.

— Мой приятель, Дик Рэгленд.

— Я в жизни еще не видела такого красавца!

— Да, он красив, — без всякого воодушевления согласился Фил.

— Красив?! Да он — архангел, он — прямо-таки пума, он — просто кексик! Почему ты меня с ним не познакомил?

— Потому что в Париже не найти американца с репутацией хуже, чем у него!

— Чушь! Должно быть, его оклеветали! Это грязная ложь, которую разносят ревнивые мужья, чьи жены бросают на него взгляды! Такой человек способен лишь поднимать на врага отряды кавалерии и спасать утопающих детишек!

— Но факт остается фактом — его нигде не принимают, и не по одной, а по целой тысяче причин!

— И что это за причины?

— Самые разные! Пьянство, женщины, судебные дела, скандалы, сбил кого-то насмерть автомобилем, лень, никчемность…

— Не верю ни одному твоему слову! — уверенным тоном заявила Джулия. — Могу поклясться — он ужасно симпатичный! И ты сам так считаешь — я видела, как ты с ним разговаривал!

— Да, — неохотно признался Фил. — Как и у большинства алкоголиков, у него есть определенный шарм. Эх, устраивал бы он свои дебоши где-нибудь подальше от людей! Но едва кто-нибудь захочет принять участие в его судьбе и начинает о нем хлопотать, как он тут же выливает суп на спину хозяйке, бросается с поцелуями к горничной и засыпает в собачьей конуре с какой-нибудь дебютанткой! Слишком уж часто он себе позволяет подобное! Он умудрился дискредитировать себя практически везде, и нет уже никого, кто не знает, что это за человек…

— Кроме меня! — сказала Джулия.

О, да — Джулия была одна такая! Она была чуть слишком хороша для любого, и иногда даже жалела о том, что ей столь много было дано. Ведь за все, что дополняет красоту, полагается платить — другими словами, те качества, которые обычно служат заменой красоте, лишь обременяют, когда всего лишь дополняют красоту. Сияющие карие глаза Джулии вполне обошлись бы и без сверкавшего в них блеска пытливого ума; неукротимое чувство юмора лишь отвлекало от созерцания нежных очертаний ее губ, а расслабленная мягкая манера держаться лишь подчеркнула бы прелесть ее фигуры — но она и сидя, и стоя, всегда держала спину идеально ровно, благодаря воспитанию строгого отца.

Ей несколько раз встречались столь же совершенные юноши, приносившие ей дары, но все они и так обладали цельностью, исключавшей дальнейшее их совершенствование. Вместе с тем она обнаружила, что мужчин высокого полета в юности всегда отличают острые углы и неровные кромки, а сама она была еще слишком юна, чтобы с этим смириться. Вот, например, перед ней сидит этот насмешливый юный эгоист Фил Хофман, который явно вскоре превратится в блестящего адвоката и который буквально погнался за ней по пятам аж до самого Парижа! Он нравился ей ничуть не меньше, чем любой другой человек, но, как и подобало сыну шефа полиции, он был о себе слишком уж высокого мнения!

— Вечером я уезжаю в Лондон, и в среду отплываю домой, — сказал он. — А ты останешься в Европе до конца лета, и каждые две недели кто-то новый станет приседать тебе на уши со своими чувствами!

— Вот когда за такие слова тебя призовут к ответу, тогда и ты начнешь вписываться в мою картину мира! — заметила Джулия. — А пока, чтобы уравнять счет, познакомь-ка меня с этим Рэглендом!

— Но ведь это — мои последние часы! — взмолился он.

— Я и так дала тебе целых три дня, чтобы ты придумал какой-нибудь свежий подход! Прояви свое воспитание! Пригласи знакомого на чашку кофе!

Когда к ним присоединился мистер Дик Рэгленд, Джулия удовлетворенно вздохнула. Дик был загорелым блондином с прекрасной фигурой, а лицо его, казалось, светилось изнутри. Голос у него был негромкий, но глубокий; он всегда как бы чуть дрожал, и в нем словно звучало беспечное отчаяние; взгляд его заставил Джулию почувствовать себя привлекательной. Полчаса среди ароматов фиалок, подснежников, незабудок и анютиных глазок они обменивались любезностями, и интерес Джулии лишь возрос. Она даже обрадовалась, когда Фил произнес:

— Мне надо еще оформить английскую визу. Так что, юные птенчики, я вынужден оставить вас наедине, пусть это и неблагоразумно. Если хочешь меня проводить, приезжай к пяти на вокзал Сен-Лазар, ладно?

Он посмотрел на Джулию, надеясь, что она сейчас скажет: «А я пойду с тобой!» Она отлично знала, что не стоило ей оставаться один на один с