Наставник - Екатерина Лесина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гароа замолчал.
- Выходит, я жалуюсь. На судьбу.
- Кому хоть раз не хотелось бы пожаловаться на свою судьбу.
- Может, и так, но… поверьте… то место, оно пугает. А еще оно совершенно бесполезно. Или думаете, дед не пытался прочесть? Когда-то он проводил там дни и ночи, но… только и сумел, что продлить собственную жизнь. А ни одна из книг, из этих вот книг, ему не открылась!
- Тише, - попросил Верховный. И Гароа склонил голову.
- Быть может, у вас получится и тогда…
- Я слышал, что вашей правнучке исполнилось девять. Хороший возраст. Славный…
Гароа вздрогнул.
- Императрица тоже дитя. А детям нужно с кем-то играть… и как вы смотрите на то, чтобы отправить вашу…
- Инцтли.
- Вот, ко двору? Поверьте, Императрица очень скучает в одиночестве.
Гароа прижал обе руки к груди и поклонился.
- Род Гароа всегда был верен Империи.
- И это радует. Это главное. И ваши внуки…
- Правнуки.
- Правнуки. Кем они хотят стать? Храм действительно готов помочь верным слугам Империи. А с прочим… с прочим мы разберемся. И поверьте, я тоже умею помнить.
В пруду плеснула рыба.
Глава 39
Глава 39
Голем медленно опустил голову, и Миха получил возможность преподробнейшим образом эту самую морду разглядеть. Была она не сказать, чтобы большой, особенно по сравнению с телом голема. Вытянутой, с выпуклыми какими-то стеклянными глазами желтого цвета, и узкими прорезями ноздрей. Морду покрывала мелкая буроватая чешуя.
А вот зубы внушали. Тонкие, что иглы, слегка загнутые, они явно намекали на хищную природу твари. Миха прикинул, что жрать она должна немеряно.
И как-то вот… слегка не по себе стало.
Со спины голема соскользнул человек, который согнулся перед Миарой.
Второй голем замер чуть в отдалении.
- Рад приветствовать госпожу, - пробормотал погонщик, поджимая локтем длинный хлыст. Хлыст выглядел тонким и в целом слишком уж хрупким, чтобы на него надеяться.
Да и человек не внушал.
- Как тебя зовут?
- Ташим, госпожа.
- Ты старший?
- Да, госпожа.
- Твой ученик знает, кому подчиняется?
- Да, госпожа.
Скучный, если подумать, разговор. Да и в целом… утро не слишком веселое. Кто-то из раненых не дожил до утра, чем несказанно разочаровал магичку. Та за ночь опухла еще больше, что тоже не добавило ей настроения. Причем опухла лишь левая сторона лица, отчего само это лицо теперь казалось перекошенным. Мелкие раны провалились, из некоторых сочился гной. И выглядело все это не слишком вдохновляюще.
Михе тоже досталось. Пусть даже ранки зажили, но они продолжали чесаться, словно треклятая тьма, забравшись под кожу, продолжала разъедать изнутри. Зуд просто сводил с ума. И зелье, что Миара сотворила на скорую руку, лишь слегка уняла его.
- Наберись терпения, - нервно огрызнулась магичка, когда Миха вздумал пожаловаться. Не то, чтобы на самом деле, скорее уж для поддержания беседы. Но получилось, будто он и вправду ноет.
И он заткнулся.
Отошел в сторону, не мешая ей распоряжаться. Только приглядывал. За ней вот. За наемниками, которые явно не удержались бы, почуй они слабость. Но с другой стороны маячила невыразительная фигура Тени, навевая мысли… о всяком.
Потому и вели себя наемники смирно.
Кто-то убрался.
Кто-то согласился на контракт, и Миара долго, муторно уточняла условия его. А Миха думал, что как-то оно в воображении веселее выходило. Тут же выясняли, сколько денег выделять на людей, на лошадей, какие крупы выделять на прокорм и тем и другим, кто платит за починку сбруи, компенсации… рыжий торговался с азартом, даже, показалось, нарочно доводил магичку. Хотя и останавливался вовремя.
Потом были подводы.
Телеги с соломой. Вынос раненых. И рядом с Винченцо, который так в себя и не пришел, Миара приказала уложить того самого паренька, ставшего жертвой народной медицины. Он тоже был без сознания, хотя и выглядел не так погано, как накануне.
В телегу забралась и Ица.
Рядом, с ног до головы завернувшись в плотную материю, устроился упырь. А вот краснолицый тип, освобожденный из клетки, гордо пошел рядом, правда, придерживаясь за край телеги рукой. Тип Михе не понравился. Было в нем что-то этакое, то ли взгляд, преисполненный снисходительной жалости, то ли просто морда лица, но хотелось в упомянутую морду двинуть.
Миха сдерживался.
И даже на коня взоперся куда ловчее прежнего. Или показалось? Ну и за Миарой, что на жеребце смотрелась так, что хоть прям сейчас батальное полотно пиши, пристроился.
Так и поехали.
К големам.
К замку де Варренов, который хранил молчание.
Вот Миара махнула рукой, и погонщик поспешно отступил.
