Темный покровитель - М. Джеймс

— Вон! — Джозеф показывает жестом, когда машина сворачивает влево, и указывает на черную машину прямо впереди. — Это та машина, которая забрала ее.

— Следуй за ней! — Я огрызаюсь на водителя, в моем голосе звучит хриплое рычание. — И не вздумай, блядь, дать ей уйти.

— Понял, босс. — Голос водителя ровный, машина кренится вперед, когда он нажимает на газ, и я смотрю на машину, желая, чтобы мы ее не потеряли. В Нью-Йорке днем плотное движение, и машина мотается туда-сюда, сворачивая на боковую улицу и теряя из виду другую машину, пока водитель не появляется через две улицы, достаточно близко, чтобы видеть, но не настолько близко, чтобы они нас засекли — надеюсь.

Моя рука сжимает пистолет до побеления костяшек, а на шее выступает пот. Я могу только представить, как напугана Джиа, и это заставляет меня чувствовать себя убийцей, настолько наполненным черной яростью, что я знаю, что каждый мужчина Братвы между ней и мной увидит свой последний восход этим утром.

Я убью любого, кого придется, чтобы вернуть ее. Я сделаю все, что потребуется.

Ничто не имеет такого значения, как уверенность в том, что она в безопасности.

Машина проносится по другой улице, набирает скорость, входит в поворот так быстро, что на мгновение мне кажется, что мы перевернемся. Сердце подскакивает к горлу, и я хватаюсь за край сиденья, наклоняясь вперед, пока водитель набирает скорость.

И тут он нажимает на тормоз, заносясь в переулок и останавливаясь.

— Какого черта ты делаешь? — Рычу я, и водитель оборачивается.

— Они остановились у того отеля. — Он показывает вверх по дороге. — Не хотел приближаться, а то вдруг увидят.

— Хорошая работа. — Джозеф откидывается назад, вынимает из пистолета обойму и заменяет ее свежей, а еще две прячет в карманы. — Мужчины, пойдемте. Сальваторе, позволь мне прикрыть тебя.

— Хорошо. Только бы добраться до Джии. — Я выскальзываю из машины, беру пистолет и обоймы, которые мне протягивает один из моих людей. — Мне нужен четкий путь к ней. Чего бы это ни стоило.

— Будет сделано. — Джозеф машет рукой мужчинам. — Пойдемте.

Мы пробираемся вверх по улице, через переулки, чтобы не привлекать внимания, к задней части отеля. Когда мы добираемся до отеля, машины уже нет, и я стискиваю зубы, стараясь не думать о том, что может случиться с Джией. И что еще может случиться, если мы не успеем.

У задней двери стоят два человека из Братвы. Джозеф убивает их еще до того, как они успевают увидеть нас. Глушитель на его пистолете делает звук выстрела не более чем тупым щелчком, когда пули находят свою цель. Мы пробираемся вперед сквозь тени, ночь сгущается вокруг нас, когда Джозеф открывает дверь и приглашает мужчин войти, а затем идет впереди меня.

Мы опасались, что нас увидит персонал или постояльцы отеля, но в этом не было необходимости. Здесь нет ни персонала, ни постояльцев, это явно гостиничное прикрытие для здания, которое Братва использует для других целей. За углом мы видим пятерых мужчин, направляющихся к нам, и через несколько секунд зал наполняется дымом, так как мы все стреляем.

Один из моих людей испускает болезненный крик, когда пуля попадает ему в плечо, и он падает на стену. Темный ковер в коридоре становится еще темнее, кровь пропитывает его, когда тело за телом падает на пол. Мы продвигаемся вперед к лестнице, отсекая Братву, мои руки работают на инстинкте, когда я разряжаю пистолет и вставляю в него еще одну обойму.

Джозеф распахивает дверь лестничной клетки, и мы выбегаем на лестницу. На полпути вверх я слышу захлебывающийся звук и поворачиваюсь, чтобы увидеть, как один из моих людей падает назад, размазывая кровь и звуки ломающихся костей, а Братва бросается внутрь, преследуя нас и стреляя в одного из моих. Джозеф и остальные мгновенно разворачиваются, дают залп и выкашивают их, а я и еще трое моих людей поднимаемся, пробиваясь вперед.

Второй этаж настолько пуст, что я понимаю: Джиа тут быть не может. То же самое касается третьего. Но четвертый кишит Братвой, и я откидываюсь на лестничную площадку, перезаряжая пистолет, пока Джозеф и мои люди делают то же самое.

— Там чертовски много охраны, — бормочу я. — Будет трудно пробиться.

Джозеф кивает.

— Мы справимся. — Он делает паузу, и я слышу шаги. — Запасной вариант, — говорит он. — Мы вернем ее, босс. Еще один рывок, и мы доберемся до нее.

Когда дверь открывается, мы вываливаемся в коридор, в момент нашего появления раздается выстрел, и Братва поворачивается к нам. Сквозь звуки стрельбы и дымку я смотрю в коридор, и все мое тело напрягается.

Я вижу его. Петра. Он выходит из комнаты в конце коридора.

— Джозеф! — Я выкрикиваю имя своего силовика, и он поворачивается, проследив за моим взглядом. Не раздумывая, он подзывает еще троих моих людей, и мы впятером устремляемся вперед, остальные идут сзади и расчищают нам путь, пока мы движемся к комнате, где, как я уверен, находится Джиа.

Петр поворачивается, встречаясь с моим взглядом, и все вокруг сужается. Ирония судьбы в том, что это похоже на тот момент, когда я понял, что чувствую к Джии, когда мир вокруг меня исчез, и осталась только она. Только ее мягкость, ее запах, ее тело напротив моего и вкус ее рта, все остальное исчезло, кроме того, что было прямо передо мной. Только на этот раз во мне расцвела не любовь, как красное облако крови, а ненависть. Это чистая, без примесей ярость, и когда мой взгляд сужается к Петру, а звуки выстрелов, запах дыма и крови уходят на задний план, это происходит потому, что все, что имеет для меня значение в этот момент, это то, что он умрет.

Он ухмыляется, как будто я не приду за ним, готовый разорвать его на куски, если это потребуется. Он что-то говорит, но я не слышу, в ушах слишком громко звенит, чтобы разобрать слова. Да это и не важно, мне плевать, что он хочет сказать.

Он поднимает пистолет, и я поднимаю свой, на секунду быстрее, чем он. Это все, что имеет значение в такой момент. На долю секунды быстрее, и другой парень — труп.

Я чувствую, как курок прогибается под моим пальцем, и вижу момент, когда пуля попадает Петру в плечо. Он отшатывается, и я стреляю снова, на этот раз целясь ему в колено.

Я хочу, чтобы ему было больно, прежде чем он умрет.

Он падает, разбиваясь, и его крик