Николас Бюлоф — рыцарь-дракон с тысячью лиц - Дмитрий Смекалин

А вот аптекарь, как будто бы на ходу споткнулся, и его улыбка медленно угасла.

— Кажется, перемен к лучшему дождались не все…, - пробормотал он.

Его лицо на долги десяток ударов сердца превратилось в каменную маску, после чего он встряхнулся и пошел к дверям за прилавком, снова напевая. Только теперь это было что-то вроде: «Если к другому уходит невеста, еще неизвестно, кому повезло»…[4]

Приподнятое настроение, с которым господин Пэн появился в аптеке, больше к нему не вернулось. С девушками он был вежлив, корректен, но в задушевные разговоры не вступал, отделываясь короткими и ничего не значащими фразами. К тому же большую часть времени провел, запершись на своей мансарде.

— Как это ты так сумела глянуть на нашего аптекаря, что он прямо на глазах увял? — спросила Маэлла Орлетту. — Он что, успел за эту секунду тебе предложение сделать, а ты ему отказала? Или он до отъезда делал? А сейчас ответ получил?

— Не издевайся! — Орлетта сама была в недоумении. — Сама же знаешь, что он ко мне никогда не приставал, а улыбнулась я ему вполне приветливо.

Девушка срочно отправилась в процедурную к зеркалу — проверить, все ли в порядке у нее с внешним видом.

Вечером, во время традиционного чаепития, хозяин дома спустился вниз только к его концу. И то не ради чая, а чтобы перехватить уже собиравшегося уходить принца Ярви. После чего, под изумленными взглядами девушек увел его к себе наверх.

Будучи наслышанным о таинственности этого места, принц с любопытством вертел во все стороны головой, однако ничего интересного не увидел. Разве что планировка для мансарды необычная, поделена на небольшие комнаты, обычная квартира получилась. Какой в ней конкретный набор комнат он так и не узнал, но кабинет точно был, так как именно туда они и пришли. Указав гостю рукой на кресло у стены, сам хозяин дома уселся в такое же кресло напротив и, достав из кармана какой-то кристалл, некоторое время молча крутил его в руках. Даже к глазу его поднес и глянул сквозь него на Ярви. Наконец, он заговорил. Голос был ровный, спокойный, даже безжизненный. Звучал — совсем негромко, но почему-то пугал и подавлял. В результате, молодой человек не сразу стал понимать, о чем говорит аптекарь, а когда понял, удивился до такой степени, что даже немного пришел в себя.

— Я вижу, что в мое отсутствие ваши отношения с Орлеттой перешли в стадию близости. Надеюсь, ваши намеренья в отношении нее серьезны и благородны?

— Что он несет? Да от принципа «тронул — женись» отказались еще два века назад! — с изумлением подумал Ярви, но произнести это вслух язык у него не повернулся.

— Простите, мне казалось, что герцогиня де Арлуньяк вполне взрослая и самостоятельная молодая женщина, уже даже успевшая стать вдовой, и она сама способна отвечать за свои пристрастия и поведение.

Голос аптекаря, вроде, не изменился, но принца буквально до костей пробрал безотчетный парализующий страх. Даже бежать сил не было. Зато каждое слово буквально било по мозгам и впечатывалось в память.

— Формально, вы может быть и правы. Но у меня на этих девушек были конкретные и совсем другие планы, вмешавшись в которые вы поставили под угрозу судьбы многих людей, в том числе и этих девушек. И если вы это сделали только ради удовлетворения своей похоти, то я вынужден буду принять в отношении вас некоторые меры.

Какие именно «меры» господин Пэн не сказал, но молодой человек понял, что ни малейшего желания это уточнять у него нет.

— Что вы! Орлетта замечательная девушка и я был бы счастлив иметь такую жену. Но вы же знаете, что мы с ней оба — нищие изгнанники, счастье друг с другом нам недоступно.

— Если я верну вам ваше королевство, вы на ней женитесь?

Вот тут принц, действительно, чуть с кресла не свалился.

— Вы шутите?!

— Не надо недооценивать мои возможности. И на свой вопрос вы так и не ответили.

Абсурдность происходящего перестала укладываться в сознании молодого человека. Аптекарь что, сумасшедшим оказался? Похоже — буйным и опасным. К тому же — сильнейший маг. О боги, за что? С таким лучше не спорить и на все соглашаться.

— Обещаю, что если с вашей помощью Хайвол снова станет суверенным государством, а я его королем, то я немедленно буду просить герцогиню Орлетту де Арлуньяк стать моей женой. Такая формулировка вас устроит? Все-таки за девушку давать слово я не могу.

— Ну что ж. Пожалуй, вы правы. У девушки должно остаться право выбора. Я удовлетворен, — господин Пэн ненадолго задумался: — Осталась небольшая формальность…

Он вытащил из тумбы голубой кристалл размером с два кулака и слегка светящийся изнутри золотистым светом. Поверить в то, что это сапфир, мешали только его размеры. Но действительность оказалась, по словам аптекаря, еще более поразительной:

— Это клятвенный артефакт древних, — пояснил он. — Возьмите его двумя руками и повторите свое обещание, начав со слов «Я, принц Ярви Хайволлский, клянусь…». Ну, чего ждем?!

Принц покорно взял кристалл в руки (жутко тяжелый оказался) и произнес требуемые фразы. После чего вернул артефакт хозяину кабинета.

— И если я потом нарушу клятву, он меня убьет? — безо всякого энтузиазма в голосе уточнил он.

— Нет… Только обе руки отсохнут.

— А разве такие артефакты бывают?

— У древних было очень много ныне утерянных разработок, — тут аптекарь говорил истинную правду. — Так что я бы очень не советовал вам проверять это на практике. Впрочем, не расстраивайтесь…

Господин Пэн взял артефакт в руки и произнес торжественным голосом:

— Беру на себя обязанности свидетеля исполнения принцем Ярви Хайволлским произнесенной им клятвы. Да будет так!

После чего уже обычным тоном добавил:

— Если девушка вам откажет, или если вы расстанетесь через не раньше, чем через год после свадьбы, к вам претензий не будет. Ну а вопрос с восстановлением вас на престоле мы решим примерно через декаду. До этого времени рассказывать о нашем разговоре и своих обещаниях никому не надо. Можете идти!

Дверь кабинета сама открылась (и когда только она успела запертой оказаться?), и молодого человека буквально выкинуло из помещения. Очнулся он уже на лестнице за дверью мансарды, которая захлопнулась за его спиной и, судя по звукам, заперлась на щеколду.

— И что это было? — ошалело думал принц, спускаясь по лестнице. — Может, лучше здесь, вообще, больше не показываться? Хотя бы ближайшую декаду? А, вдруг, все-таки все, о чем говорил аптекарь, правда?!

В своих чувствах он так и не разобрался, так что на расспросы девушек рассеянно отвечал, что сможет все рассказать только через декаду. Орлетта даже надулась.