За поворотом времени, или Магия сердца - Галина Сергеевна Горшкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, да! Мы не обманываем. Давайте я все расскажу по порядку! — слово вновь взяла самая шустрая. — С субботы здесь, в больнице, только твоя семья дежурила. Мама приходила, сестра, бабушка. Больше никого. Ну, прозвучало по телевизору твое имя, и что? Народ у нас внимательностью не отличается. В воскресенье тоже относительно спокойно все было. Но вчера!!! Весь наш город прорвало! И все — к тебе! Врачи тут живое ограждение выставляли, чтобы никто не прорвался к нам в палату! Кого тут только не было! И телевидение, и радио, и местные газеты. Приходил директор школы, где ты работаешь…
— Всеволод Егорович?
— Наверно. Он интервью давал журналистам в холле, а мы просто перехватили его слова. О том, что ты, оказывается, учитель года. Что тебя очень любят дети в вашей школе. Очень ценит весь коллектив. А с сентября этого учебного года директор тебя назначил завучем. И премию тебе какую-то приличную выписал.
— Вот подхалим. А о моем заявлении об увольнении он не рассказывал?
— Мм-м, нет. Я, во всяком случае, об этом не слышала. Потом руководство города здесь было. Они очень расстроились, что ты не можешь с ними пообщаться. Но они оставили тебе подарки.
— Подарки? Какие еще подарки?
— Ну, нам их особо-то не показывали. Сгрузили коробки в ординаторской под ответственное хранение нашего лечащего врача. Старушка, с которой ты ехала в автобусе, дала интервью журналистам, что ты везла с собой дорогостоящую электронику. Но бросила ее во время аварии, спасая людей.
— Это она о моем допотопном сотовом телефоне?
Соседки по палате дружно засмеялись:
— Да какой сотовый телефон? — воскликнула одна из них. — Там коробок восемь, Катя. Ноутбук, домашний кинотеатр, еще какая-то техника. Хотя, может, и телефон среди подарков тоже есть. Как выпишут тебя — вызывай такси. На себе точно не дотащишь.
— Да-да, это так, — самая бойкая опять взяла слово. — Здесь одного варенья и соленья для тебя — полпалаты! Глянь на подоконник! Это все та же старушка сюда приволокла. Которой ты помогала сумки с подарками для ее внуков из воды вытаскивать. Она извиняется, что сразу-то в тебе героиню не признала. А ведь их в советские годы учили, что герой мало говорит, но много делает. А она еще обижалась на тебя в автобусе, что ты якобы с ней сначала не разговаривала.
— Какой кошмар! — события всего трехдневной давности были так далеки от Катерины сейчас, что она с трудом вспоминала свою аварийную поездку. — Она и это выболтала?
— Ха-ха! Да ты что, Катя? Эта бабушка здесь почти два дня дежурила, у нашей палаты, так все это время лишь она и трещала без умолку. А как мы обрадовались, когда пришли журналисты и попытались взять у нее коротенькое интервью! Она их часа на три загрузила. Никак не меньше!
— Девчонки! Да что вы все о журналистах да о той старушке! — перебила еще одна из девушек. — Мы же Катерине самого главного не рассказали. О том, как к ней приходил ее жених!
— Мой жених?
— Такой красавчик! — девушки развеселились еще больше. — Вон его букет на тумбочке у тебя стоит. А сам весь нарядный! Франт и только. Сегодня снова обещался быть. Он у тебя такой настойчивый. У главврача разрешение выпросил, чтобы ему не препятствовали навещать тебя в неприемные часы. И повезло же тебе, героиня Катерина. У тебя не жизнь, а волшебная сказка какая-то! И подарки ей, и жених…
Соседки по палате еще что-то весело щебетали. А Катерина думала о той волшебной сказке, в которой ее сознание побывало всего несколько дней, но в которой она прожила целых три месяца. И не надо было ей ни премии от директора, ни подарков от руководства города, ни телевидения, ни славы. Она хотела бы знать только одно, что Злот — Магистр и Правитель черных земель на северо-востоке Ардалиона — остался жив. Ведь она успела полюбить его в своем странном и таком реальном сне.
— А-а! Новенькая наконец-то проснулась! — в палату заглянула медсестра. — Давно пора бы уже. А то анализы, как у здоровой, а спит, как больная! Хорошо, я скажу врачу. Так, а вы что тут загалдели? — прикрикнула она на других пациенток. — Здесь вам больница, а не курорт. Дома верещать будете! Как будто нам журналистов одних в холле мало. Через пять минут обед. Все в столовую!
Медсестра скрылась в коридоре, и было слышно, как открылась дверь соседней палаты и в воздухе прозвучали почти аналогичные ругательства относительно излишнего веселья, а после — приглашение на обед. А затем и дальше по коридору.
Девчонки, не сбавляя громкости голоса, вновь засмеялись и завертелись перед зеркалом, собираясь в столовую.
В двери палаты деликатно постучались.
— Дамы, извините, я могу войти?
Родион с богато оформленным букетом из семи алых роз показался на пороге. Как и подобает менеджеру, одет он был с иголочки: белая рубаха, дорогой костюм, до блеска начищенные ботинки. Не забыл надушиться и дорогим одеколоном.
— У-у-у-у! Какая красота! — пропела самая бойкая девушка. — С таким букетом придется пустить! Катерина, мы — на обед. Отсутствовать будем минут тридцать. Поесть тебе что-нибудь в палату принесем. Так что не торопись! — девушка подмигнула Екатерине и проследовала со своими подругами на выход. — Уходим, уходим, девчата. Видите же, влюбленным поворковать нужно!
Многозначительно хихикая, цвет местной больницы скрылся за дверями палаты.
— У тебя хорошие соседки здесь подобрались, — Родион указал головой на закрывшуюся дверь. — Понимающие.
— Да.
— Катя! Как ты меня напугала! Когда у нас с тобой связь по телефону пропала, а затем еще вечером об аварии сообщили, я не знал, куда бежать и что делать! Боялся, что ты могла там погибнуть.
— Могла.
— Катюшка, послушай, мы не договорили с тобой тогда…
— Разве не договорили?
— Нет. Катерина! — Родион торжественно опустился на одно колено перед больничной кроватью и протянул вперед принесенный букет. — Котенок мой! Я вел себя как последний идиот! Я был круглым дураком и сознаю это! Я раскаиваюсь в своем прошлом! Я люблю только тебя! И я прошу тебя стать моей женой!
Один из бутонов букета прямо на глазах переломился, и роза упала на пол.
— Вот, черт! — Родион выругался, поднимая цветок. — Ты посмотри, что эти сволочи делают! А уверяли меня, что все цветы свежие!
— Родион! Я — православная христианка. Не надо при мне выражаться.
— Безусловно! Ну его, к чертям, этот букет! — Родион, не замечая, что снова сыплет ругательствами, плашмя положил цветы
