Республика воров - Скотт Линч

– Но если труп дотла сжечь, как же тогда барона признают? – спросил Жан.

– Не беспокойся, признают. – Локк показал всем баронов нож, тот самый, которым Булидаци еще недавно оцарапал Локкову щеку; рукоять ножа украшали черные гранаты и изящная беложелезная филигрань. – Вот по этому клинку и еще по кое-каким безделушкам.

– А где мы его спрячем? Ну, барона… – с запинкой спросила Дженора.

– Не барона, а труп, – хмуро поправил ее Жан.

– У меня есть присыпка из сушеных лепестков розы и ароматические притирания, – сказала Дженора, – похоже, к ней возвращалось некое подобие уверенности в себе. – На день вонь ими можно отбить.

– Неплохая мысль, – признал Кало. – А вот где прятать… Может, под кроватью оставить?

– Ну ты болван…

– Можно его Сильвану под зад подложить, – вздохнул Локк. – Он все равно ничего не заметит, пока не протрезвеет. Слушайте, а давайте упрячем его в кладовую, где костюмы и прочий реквизит хранится!

– А пусть он сам реквизитом и послужит, – предложила Сабета. – В нашей трагедии трупов полным-полно. Нарядим его в саван, маску нацепим – вот вам и фантазм. Возьмем его с собой, и…

– Тогда волноваться не придется, что на постоялом дворе его кто-нибудь случайно обнаружит! – восторженно добавил Локк. – Вот все и устроилось. Осталось только придумать, как объяснить друзьям барона, которых он на представление пригласил, куда он сам запропастился.

– Погодите радоваться, я сейчас в этот говносрач еще пару какашек подкину, – заявил Кало. – Что мы остальным актерам скажем?

– А им-то зачем об этом знать? – удивилась Дженора.

– Он прав, – вздохнула Сабета. – Нам придется остальным об этом рассказать, иначе труп среди костюмов и прочего реквизита не спрячешь. Без их помощи нам не обойтись.

– А с какой стати они будут нам помогать? – спросил Жан.

– Надо им объяснить, что они тоже соучастники преступления. Что им тоже виселица грозит. Сами понимаете, так оно и есть, тут и придумывать ничего не надо.

– Singua solus, – изрек Галдо.

– Вот именно. – Сабета, приложив ухо к двери, на миг прислушалась. – Singua solus.

– А что это? – спросила Дженора.

– Древняя каморрская традиция, – пояснил Локк. – О ней вспоминают в тех случаях, когда задумывают особо пагубную глупость. Ну, традиций нам не занимать.

– Джакомо, Кастелано, вы еще во хмелю? – спросила Сабета.

– Пожалуй, маловато будет, – заявил Кало.

– Ступайте в таверну, отправьте всех наших спать – как угодно, даже если кружки из рук вырывать придется. А завтра с утра, как проспятся, мы им все и расскажем.

– Значит, мы Джасмера и Сильвана должны от выпивки удержать? – вздохнул Галдо. – Ага, как же… Легче в Картен сгонять и колдовству по-быстрому научиться.

– Поговори у меня… – пригрозила Сабета. – Погодите, я вначале посмотрю, нет ли за дверью Брего…

Ни Кало, ни Галдо больше шуточек не отпускали. Локк счел это еще одним зловещим предзнаменованием: судя по всему, Благородным Канальям грозила смертельная опасность. Сабета приоткрыла дверь и, выглянув в щелку, удостоверилась, что поблизости никого нет. Близнецы спустились в таверну.

– Дженора, а среди бумаг труппы найдется что-нибудь, написанное рукой Булидаци? – спросила Сабета.

– Да, конечно. – Дженора кивнула на кожаную папку в дальнем углу комнаты. – Там договор о передаче долей, еще какие-то соглашения… Он же грамоте был обучен, любил свою образованность показывать.

– Знаю… – Сабета схватила папку и швырнула ее на кровать, рядом с Жаном. – Найди мне образец его почерка, я попробую подделать. Вряд ли получится очень похоже, но сделаем скидку на то, что барон в подпитии… и утомлен.

– И мертвые дар речи обретут, – произнес Локк, мысленно укоряя себя за то, что сам до этого не додумался.

– Главное – чтобы Брего поверил, – вздохнула Сабета. – А еще надо слуг предупредить, что барон в особняк вернется только завтра, после спектакля… Дженора, а где притирания хранятся?

– В кладовой, вместе с реквизитом.

– Отлично. Значит, мы сейчас его туда перенесем, умастим и до завтра оставим.

Локк кивнул: кладовая с реквизитом находилась чуть дальше по коридору. С помощью Жана тяжелое тело Булидаци можно доволочь туда за несколько секунд. Ох, лишь бы никто не заметил! Локк снял с кровати ветхое одеяло, обернул им труп.

Жан, словно читая мысли приятеля, приобнял Дженору и что-то зашептал ей на ухо.

– Ну что ты со мной как с малым ребенком! – возмутилась она. – Я помогу… этого поганца перетащить!

Она встала, пошатываясь, и запахнула разорванную на груди сорочку.

Чуть погодя все четверо осторожно прокрались в коридор: Дженора шла первой, Локк с Жаном тащили труп, завернутый в одеяло, а Сабета прикрывала их сзади, зорко оглядываясь по сторонам. Жан с легкостью нес тяжелое тело барона, а Локк пыхтел и отдувался. Дженора торопливо распахнула дверь кладовой.

Локк содрал с трупа одеяло, чтобы оно не слишком пропиталось кровью. Странно обмякшее тело Булидаци походило на огромную тряпичную куклу, набитую песком; на лице барона застыло недоуменное выражение.

– Одному из нас придется здесь заночевать и дверь на засов изнутри запереть, – угрюмо сказал Локк. – Мало ли кому взбредет в голову сюда заглянуть.

– Знаешь, я не… – начал Жан.

– Да, конечно. – Локк запоздало сообразил, что, кроме него, оставаться здесь некому. – Ты с Дженорой побудь, успокой ее.

Жан сочувственно хлопнул его по плечу. Дженора, стараясь не задеть труп, протиснулась вглубь кладовой, достала из-под груды лоскутов старый алхимический светильник, встряхнула его и вручила Локку. Кладовая озарилась тусклым светом, и Жан с Дженорой ушли.

– Спасибо, – прошептала Сабета, глядя на Локка со смесью жалости и восхищения.

Локк расстроенно отвернулся и с досадой поглядел на тело злосчастного барона. Сабета тут же притянула Локка к себе, крепко обняла и на мгновение прижалась губами к его губам.

– Я пойду бароновы послания сочинять, но ты от меня никуда не денешься, – пообещала она. – Нам очень скоро представится случай продолжить так некстати прерванное занятие.

Локк хотел сказать что-то остроумное, но так ничего и не придумал, лишь печально махнул рукой и, закрыв за Сабетой дверь, со вздохом задвинул засов.

Костюмы и реквизит были сложены аккуратными кипами, готовыми к перевозке, поэтому отыскать ароматную присыпку и притирания не составило труда. Обсыпая труп алхимическим порошком, Локк нечаянно вдохнул облачко приторной смеси, поперхнулся и едва не чихнул.

– Ну что, доволен теперь, засранец?! – злобно прошипел Локк и пнул неподвижное тело. – Сдох – и все равно моей личной жизни мешаешь!

Он уселся на пол, обессиленно привалившись к стене. Злоба постепенно отступала. Со стен на труп безмолвно взирали посмертные маски фантазмов.

«Бр-р, ну и местечко для ночлега мне досталось!» – поморщился Локк и закрыл глаза, чтобы не видеть жуткой картины. К тяжелому сладкому запаху роз примешивался слабый аромат Сабеты, сохранившийся на губах, волосах и коже Локка.

Локк невольно застонал: ему предстояла худшая ночь в жизни.

– Вы, каморрцы, проклятые исчадия преисподней! Чего ради вы нас в такую рань разбудили?!

В десять часов утра Джасмер Монкрейн выглядел изрядно помятым, Сильван еще не принял человеческий облик, Эшак всем своим видом молил о скорой смерти, а Берт и Шанталь, нетвердо держась на ногах, привалились друг к другу. Один Алондо глядел бодрячком, хотя вчера пил больше всех.

Актеры собрались в обеденном зале таверны, откуда Благородные Канальи целый час выгоняли заядлых выпивох, шлюх, всевозможных лизоблюдов, зевак и прочих посетителей. Статистов отправили в «Старую жемчужину», а двери таверны заперли на засов, в надежде что хотя бы несколько минут труппу больше никто не потревожит.

Каморрцы и Дженора выстроились в ряд перед столом, на котором лежал здоровенный сверток, накрытый холстиной и источающий приторный аромат роз.

– Нам необходимо срочно обсудить поведение нашего благородного покровителя, – начала Сабета.

– А что он там еще вытворил? Велел всем благоухать, как розовый куст? – язвительно осведомился Монкрейн. – Фу, здесь и так дышать нечем.

– Мы вам сейчас кое-что покажем, – дрогнувшим голосом сказала Дженора.

– Поклянитесь самой страшной клятвой, что не станете орать или визжать, – предупредил всех Локк. – Нам всем грозит смертельная опасность.

– Ну чего ты заранее жуть нагнетаешь? – зевая, спросила Шанталь. – До представления еще далеко. Что случилось-то?

Локк, у которого внезапно пересохло горло, отрывисто кивнул и отступил в сторону. Жан и братья Санца встали у дверей, а Локк рывком сдернул холстину с трупа на столе.

В зале воцарилось ужасающее, мертвенное молчание. Гримасам, одна за другой сменяющимся на лице Монкрейна, позавидовал бы даже самый прославленный актер.