Путь кинжалов - Роберт Джордан

– Наверное, – согласилась Эгвейн, уповая на то, что ее тон не выдал сомнения. Чудно было думать о шалопае Мэте как о командире Отряда Красной Руки, тем более как о та’верене. Хотя по всему выходило, что он и впрямь та’верен, по крайне мере близок к тому, иначе не мог бы оказывать такое воздействие.

– Мэт ошибался насчет необходимости вас спасать, у вас и в мыслях не было обращаться ко мне за помощью, не так ли?

Талманес по-прежнему говорил тихо, но Эгвейн все равно настороженно огляделась. Суан продолжала наблюдать за ними. Так же как и Халима, возле которой, теребя усы и пыхтя, отирался Пайтр, определенно принимавший ее за Айз Седай. Халима слушала его с приветливой улыбкой, но то и дело искоса поглядывала в сторону Эгвейн. Все прочие были слишком заняты разговорами и никто не стоял настолько близко, чтобы иметь возможность подслушать.

– Престол Амерлин не нуждается в прибежище, но порой я чувствовала себя спокойнее, зная, что вы рядом, – признала она. Неохотно. Едва ли кто предполагал, что Амерлин может потребоваться укрытие на случай бегства, но иметь его под рукой было совсем не вредно, пока о том не прознала ни одна из Восседающих. – Вы были мне другом, Талманес. Надеюсь, и остались. Искренне надеюсь.

– Вы говорили со мной... более откровенно... чем я ожидал, – с запинкой произнес он, – и потому я тоже вам кое-что расскажу. – Выражение его лица не изменилось, для окружающих оно оставалось таким же рассеянным, но голос упал до шепота. – Ко мне обращались от имени короля Роэдрана, насчет Отряда. Кажется, он надеется стать первым настоящим королем Муранди. Ему пришло в голову нанять нас. При обычных обстоятельствах я бы и на миг ни о чем подобном не задумался, но денег у нас в обрез, а тут еще это... ощущение, что мы нужны Мэту. Возможно, нам и вправду было бы лучше задержаться в Муранди.

Талманес умолк, когда молодая служанка в украшенном вышивкой зеленом платье и плаще, опушенном пятнистым кроличьим мехом, принесла вино с пряностями. Ее круглые щеки раскраснелись от мороза. Слуги, прибывшие из лагеря Айз Седай, дожидались снаружи, за навесом, но, кажется, и для них нашлось некое дело.

Талманес жестом отослал служанку и снова завернулся в плащ, но Эгвейн взяла серебряную чашу, чтобы выиграть время для размышления. По правде сказать, особой надобности в Отряде у нее уже не было. Сестры свыклись с присутствием Отряда, хотя и продолжали ворчать: мол, что это за шайка, но нападения со стороны Отряда Красной Руки больше не опасались. Он сыграл свою роль, подтолкнув сестер к выступлению из Салидара, и теперь единственная польза, которую приносил Шен ан Калхар, состояла в привлечении все новых добровольцев, желающих вступить в армию Брина. Люди стремились встать на сторону тех, кто превосходил числом, поскольку не сомневались: где два войска, там, рано или поздно, дело кончится сражением. Эгвейн не нуждалась в Отряде, но Талманес был другом. А она – Амерлин. В данном случае и дружба, и ответственность подталкивали к одному.

Как только служанка ушла, Эгвейн мягко взяла Талманеса за руку и сказала:

– Вам не следует соглашаться на это, ни в коем случае. Даже Отряду Красной Руки не удастся собственными силами покорить Муранди, ведь против вас поднимутся все способные держать оружие. Вам ли не знать – если что и способно объединить мурандийцев, так это чужеземцы на их земле. Следуйте за мной в Тар Валон, Талманес. Мэт явится туда, я не сомневаюсь.

Она не сомневалась: Мэт нипочем не поверит, что она настоящая Амерлин, пока не увидит ее в накидке-палантине в Белой Башне.

– Роэдран не дурак, – невозмутимо отозвался Талманес. – У него и в мыслях нет завоевывать Муранди нашими силами. Он хочет, чтобы мы просто стояли тут лагерем и ждали невесть чего, не выказывая своих намерений. Чужая армия на мурандийской земле – причем не армия Айз Седай, – как раз то, что позволит ему объединить под своей рукой все Дома. Против нас. Потом, как он говорит, мы просто отступим за границу. Роэдран верит, что, получив власть, он ее уже не упустит.

– А что удержит его от предательства? – В голосе Эгвейн прозвучала излишняя горячность, которой она не сумела скрыть. – Ему нужна слава победителя: если вы уйдете без боя, угроза улетучится, и его мечта об объединении Муранди может улетучиться следом.

Талманес усмехнулся. Глупого мужчину это, кажется, забавляло!

– Так ведь я тоже не дурак. До весны Роэдран армию не соберет. Мурандийцы, которые собрались здесь, носу не высунули бы из своих имений, не выступи андорцы на юг, причем до того как начались снегопады. А до весны Мэт нас найдет. Раз он направляется на север, то непременно про нас услышит. Роэдрану придется довольствоваться тем, чего он успеет добиться к тому времени. Так что если Мэт намерен отправиться в Тар Валон, мы, возможно, еще встретимся с вами там.

Эгвейн досадливо хмыкнула. План звучал замечательно: такой вполне могла бы разработать Суан, и трудно было поверить, что Роэдран Алмарик до Арреола а’Налой переиграет Талманеса. Короля считали беспутным малым, рядом с которым даже Мэт – воплощенная рассудительность. Пожалуй, Роэдран едва ли толком продумал возможные действия. В любом случае ясно, что Талманес уже принял решение.

– Прошу дать мне слово, что вы не позволите Роэдрану втянуть вас в войну, – сказала Эгвейн. Накидка Амерлин на плечах казалась ей вдесятеро тяжелее плаща. – Если он выступит раньше, чем вы предполагаете, уходите, не дожидаясь Мэта.

– Рад бы, но это невозможно, – возразил Талманес. – Уверен, самое позднее через три дня, после того как я выступлю в поход, начнутся нападения на моих фуражиров. Меня станут донимать булавочными уколами. Каждый лордишка, каждый фермер сочтет для себя делом чести попытаться свести в ночи хотя бы парочку лошадей.

– Я имею в виду не самозащиту, и вы прекрасно это знаете, – твердо заявила Эгвейн. – Обещайте, Талманес. Иначе я не допущу вашего соглашения с Роэдраном.

Единственным способом не допустить этого соглашения было предать Талманеса, но Эгвейн не хотела оставлять на своей совести войну. Войну, начавшуюся из-за нее, ибо Талманес явился сюда из-за нее.

Он взглянул на Эгвейн так, словно увидел впервые, и – кивнул. Как ни странно, простой кивок говорил больше любого церемонного поклона.

– Будь по-вашему, Мать, – промолвил Талманес и неожиданно спросил: – Скажите, а вам не кажется, что вы тоже та’верен?

– Я – Амерлин, – отвечала она. – Этого вполне достаточно. – И, снова коснувшись его руки, добавила: – Да осияет вас Свет, Талманес.

На сей раз улыбка почти коснулась его глаз.