Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики - Майкл Муркок

Тишина взорвалась от множества криков, вся компания оказалась на ногах. Но туземец неспешно поднялся, степенно высвободил копье, зажатое между рукой и боком, куда оно незаметно для зрителей проскользнуло при падении, и, перехватив оружие другой рукой, величавой поступью удалился в полумрак перед домом.

За спиной Картера закипела болтовня. Над прочими голосами, как струя из засорившегося фонтана, выскакивал голос Лили:

— ...абсолютно! Сердцу стало нехорошо! Никогда в жизни я так не расстраивалась...

— Карт! — резко сказала Уна.

— Ну и что, Карт? — торжествующе произнесла прямо ему в ухо Тотса. — И какое отношение все это имеет к тому, что вы мне говорили?

Картер, вконец отчаявшийся переждать поток оглушительной болтовни, как ошпаренный вскочил с кресла:

— О Господи, да нельзя же быть такой дурой! — и сбежал, спрятался от всех них среди окутанных сумраком деревьев на другой стороне патио.

Спустя несколько минут голоса поутихли, возбуждение спало, а еще немного погодя послышались шаги женщины, во тьме пробирающейся к нему.

— Карт? — нерешительно позвал голос его жены.

— Чего тебе? — спросил Картер, не двигаясь с места.

— Ты не собираешься вернуться?

— Пока нет.

Наступила пауза.

— Карт?

— Чего тебе?

— Ты не думаешь...

— Нет, не думаю! — зарычал Картер. — Да пошла она к чертовой матери!

— Но нельзя же так: взять и обозвать дурой...

— Она и есть дура! Все они дураки, каждый из них! Я тоже дурак, но, надеюсь, не такой трижды проклятый идиот, как остальные!

— И все из-за какого-то танца глупого туземца! — Уна чуть не плакала.

— Глупого? — переспросил Картер. — У него по крайней мере есть что-то за душой. Свое дело, танец. Это больше, чем наберется у всех, кто там остался. И так уж сложилось, что танец для него очень важен. Подумать только, они могли бы об этом кое-что узнать — а они знай посиживают себе, отпуская свои дурацкие шуточки! — Маленький этот взрыв канул в ночи, не удостоившись ответа.

Потянулась долгая секунда.

— Карт, пожалуйста, вернись! — сказала Уна.

— У него хоть что-то есть, — сказал Картер. — Хоть что-то свое.

— Я просто не смогу смотреть им в глаза, если ты не вернешься.

— Ладно, черт подери, — сдался Картер. — Вернусь.

В мрачном настроении супруги вернулись в патио. С прикресельных столиков все было убрано, теперь они стояли кружком. Рэйми что-то пел, остальные вежливо слушали.

— О, Карт, подсаживайтесь-ка сюда! — сердечно пригласил доктор, стоило Картеру и Уне подойти, и указал на кресло, стоявшее между ним и Тотсой. Картер обреченно погрузился в него.

— Старинная морская баллада, — сказала Тотса. — Знаете, Карт, из тех самых.

— Вот как? — спросил Картер. — В самом деле?

Он откинулся в кресле, набрал заказ на горячительное и прислушался к песне. Рэйми старался, припев «Ходом отсюда, Джо!» отдавался эхом по всему патио; тем не менее Картеру не удалось убедить себя, что баллада ему по душе.

Рэйми допел песню и начал другую. Лили, уже пришедшая в себя, извинилась, что отлучается на минутку, и засеменила к дому.

— Вы и в самом деле подумываете об экскурсии на Землю... — начал было доктор, доверительно наклонившись Картеру, и был внезапно прерван режущим ухо воплем откуда-то из дома.

Рэйми оборвал песню. Вопли продолжались; все выпростались из кресел и толпой повалили к дому. Их глазам представилась Лили — в двух шагах от темного входа в вестибюль, — низенькая, толстая, остолбеневшая, с запрокинутой головой, испускавшая вопль за воплем. Почти у ее ног лежал вождь, из его тела торчало тонкое древко копья. Но на этот раз — действительно пронзив его.

Доктор уводил продолжавшую вопить Лили; оставшиеся сгрудились, завороженные ужасом, у трупа туземца. Голова того скатилась набок, и Картеру был виден только один мертвый глаз — уставившийся вверх, казалось, на него, и только на него, светившийся коварством и диким триумфом.

— Ужасно! — выдохнула Тотса, почти не шевеля губами. — Ужасно!

А Картер не сводил взгляда с мертвого глаза. «Возможно, — мелькнуло у него, — странное это подозрение зародилось у меня в сознании просто потому, что события этого дня слишком обострили восприятия. Возможно, но не обязательно».

Бесшумно, не привлекая ненужного внимания, он проскользнул мимо, в полумрак вестибюля. Неторопливо пошел вдоль стены и, добравшись до окон, вгляделся в патио.

Множество чернильного цвета туземцев поднималось из зелени огорода, возникало из фруктового сада и приближалось к дому. В руке каждого чуть поблескивало длинное тонкое копье с обожженным для крепости острием. Картера будто ударило: они же, наверно, занимали позиции вокруг дома, пока внимание людей было целиком поглощено танцем их вождя.

Мысль его заработала со скоростью, удивившей его самого. Картер тихо отошел от окна и повернулся. Позади него был Транспортер, в полумраке казавшийся огромным. Так же бесшумно, как туземцы за окном, он прокрался к нему и взошел на платформу. Транспортер сможет за секунду переместить его куда угодно, в любое место цивилизованной части Галактики. Скажем, в Особый кабинет Главного полицейского управления на самой Земле. Возвратиться с вооруженными людьми можно так же мгновенно. Так-то лучше, понял Картер — никогда в жизни сознание его не работало с такой ясностью, — куда как лучше, чем тревожить дорогих гостей, которые непременно ударятся в панику, тут их всех и перережут.

Абсолютно спокойный, Картер установил в темноте координаты: Главное полицейское управление. Нажал кнопку «Отправление».

И ничего не произошло.

Он вгляделся в почти неразличимую во мраке машину. Его внимание привлекло чуть более темное пятно на тонкой лакированной панели, декорировавшей переднюю стенку Транспортера под общий стиль помещения. Он нагнулся, чтобы посмотреть, что там.

Пробоина. Похоже, ритуальный выпад копьем: обожженное для крепости острие, очевидно, прошло сквозь панель в важнейшие части Транспортера. Совершенный механизм машины был пробит, проломлен, пронзен.

Ларри Нивен. Незадолго до конца

Была когда-то битва между человеком, вооруженным мечом, и волшебником.

В те времена такие битвы случались часто. Не любят они друг друга, люди, вооруженные мечами, и волшебники, совсем как коты и птицы или крысы и люди, мечами не вооруженные. Обычно человек с мечом бывал побежден, и средний интеллект человечества чуть возрастал. Иногда побеждал человек с мечом, и опять все поворачивалось к лучшему, ибо волшебник, который не может убить какого-то несчастного человека с мечом, недостоин зваться волшебником.