Ученик - Микаэль Юрт

– Никого нет? – Харальдссон предположил, что позвонивший мужчина имеет в виду, что Йенни нет на месте. Все остальное казалось в высшей степени неправдоподобным. Фирма у них не самая крупная, но кто-то же там должен быть.

Там должна быть Йенни.

Непременно.

Значит, естественно спросить:

– А вы в правильном месте?

– Энгельбрехтсгатан, 6. Ее коллеги говорят, что приезжал другой шофер и забрал ее. Немного раньше.

– Значит, вы послали двоих?

– Нет, поэтому я и звоню. Вы заказывали еще одну машину?

– Нет.

Харальдссон ничего не понимал. Где-то явно произошла ошибка. Трудно представить, что с его стороны. Что касается празднования, то весь день был распланирован по минутам. Пришлось поговорить с Вероникой. Она сказала то же, что шофер такси. Какой-то мужчина забрал Йенни около часа назад. Он был в форме шофера такси. Крупный парень. Забранные в хвост волосы и шрам на лице. Он шутил на тему о том, что это сюрприз, поэтому, вероятно, его Тумас и заказывал.

Харальдссон закончил разговор, понимая ничуть не больше, чем вначале. Очевидно, таксисты что-то напутали. Вопрос только в том, где в таком случае находится Йенни. Он сразу нашел ее имя в списке контактов и позвонил. Ему не ответили. Он встал из-за письменного стола и принялся расхаживать по комнате. Гудки слышны, значит, телефон не выключен. Вскоре включился автоответчик. Харальдссон наговорил краткое сообщение, попросив ее перезвонить, как только она это услышит. Положил трубку. Позвонил домой. Тоже не отвечает. Там тоже включился автоответчик. Харальдссон опять оставил сообщение. Возможно, чуть с большим беспокойством в голосе. Положил трубку. Немного поразмыслив, вернулся к креслу. Открыл браузер и принялся искать в «Гугле» спа-салон. Нашел его и позвонил. Здесь ему, по крайней мере, ответили. Йенни Харальдссон еще не появлялась. Но до забронированного времени еще около четверти часа, попросить ее, чтобы она позвонила ему, когда придет? Харальдссон попросил передать, чтобы она позвонила мужу.

Он откинулся на спинку кресла. Вообще-то, он не волновался, но чтобы она не отвечала по мобильному, это на нее не похоже. Он погрузился в размышления. Попытался поймать конец, за который можно было бы потянуть, чтобы найти объяснение тому, что произошло. Где она находится.

Вероника сказала, что забравший Йенни мужчина знал, что это сюрприз. Об этом мало кому было известно. Даже в «Такси Вестероса» не знали, осенило его. Он просто заказал машину к Йенни на работу. Не говорил о том, что человеку, которого предстоит забрать, ничего об этом не известно. По поводу сюрприза он разговаривал только с Вероникой. Чтобы Йенни отпустили с работы. Знала только Вероника.

Она и Эдвард Хинде.

Харальдссон похолодел.

Может ли Хинде иметь к этому отношение? Это казалось невозможным. Невероятным. Харальдссон с ним сотрудничал. Хинде получил все, о чем просил. Если уж кто и мог остаться недовольным результатом их разговоров, то Харальдссон. Зачем Хинде нужна Йенни? Он действительно проявлял к ней некоторый интерес. Получил фотографию. Но Хинде сидит, где сидел. Даже если он сотрудничал с этим Ральфом, как, похоже, думает Госкомиссия, так тот ведь арестован. Его взяли почти за час до того, как Йенни увез этот таинственный шофер.

На мгновение Харальдссон подумал было, не сходить ли ему все-таки к Хинде и надавить на него, но быстро отказался от этой мысли. Во-первых, мысль о том, что Хинде может иметь отношение к исчезновению Йенни, представлялась абсурдной.

«К возможному, – убеждал он себя. – К возможному исчезновению».

Происшедшему, наверное, есть какое-то совершенно естественное объяснение.

Во-вторых, прямое давление на Хинде, как оказалось, особого успеха не приносило.

Харальдссон отбросил пугающие мысли. Он сошел с ума. Слишком много общался с Эдвардом Хинде. Этот отвратительный человек сумел глубоко проникнуть к нему в душу. Он снова позвонил Йенни на мобильный телефон. Гудки, не отвечает, включается автоответчик. Харальдссон не мог отделаться от неприятного чувства. Он опять открыл папку с перспективами и целями, но вскоре отложил ее. Открыл электронную почту. Там кое-что требовало ответа. Но он не мог сосредоточиться.

Кто-то забрал ее.

Она поехала с ним и исчезла.

Он не мог продолжать заниматься делами так, будто ничего не произошло. Хотя наверняка ничего не произошло.

Харальдссон покинул «Лёвхагу» и поехал домой.

Эдвард Хинде неподвижно сидел на кровати в позе лотоса. Глаза закрыты. Дыхание спокойное, равномерное.

Сконцентрирован.

Собран.

Погружен в себя.

Едва по отделению поползли первые слухи о Ральфе, он приступил к делу. Находясь поблизости от одного из охранников, он намекнул, что неважно себя чувствует и поэтому собирается удалиться к себе в камеру и немного отдохнуть. Придя в камеру, он хорошенько закрыл за собой дверь, заполз под кровать и сразу принялся отвинчивать решетку вентиляционного отверстия. Работал он быстро, сознавая, что это самое уязвимое место плана. То, что к нему без приглашения зайдет кто-нибудь из заключенных, представлялось крайне маловероятным. А если бы все-таки зашел, то по рассеянности, не более того. Но если дверь откроет охранник, то все пропало. Стресс помогал ему. Никогда еще он не удалял решетку за столь короткое время. Он протянул руку и вытащил украденную накануне в столовой вилку вместе с банкой, полученной от Тумаса Харальдссона.

Семьсот пятьдесят граммов консервированной свеклы.

Хинде вернул решетку на место, но до конца привинчивать не стал. Он встал, засунул вилку в носок, а банку со свеклой спрятал под пуловер. Опять рискованный момент. Хотя он и обхватил руками живот так, будто он у него болит, внимательный глаз мог заметить банку. Но приходилось рисковать. Хинде вышел из камеры, чуть наклонясь вперед, и поспешно направился в сторону туалета.

Руки на животе. Быстрые шаркающие шаги. Человек, которому приспичило.

Зайдя в один из туалетов, он достал банку со свеклой и поставил ее на край умывальника. Вытащил из держателя основательную пачку бумажных салфеток и расстелил их на крышке унитаза. Затем открыл банку, выловил вилкой несколько кусков свеклы, дал им стечь, положил на салфетки и принялся их тщательно разминать. Когда не осталось ни единого кусочка свеклы, а все превратилось в кашицу, он сгреб вилкой напоминавшую пюре субстанцию и сунул в рот. Затем повторял процедуру до тех пор, пока банка не опустела. Под конец он едва впихивал в себя пюре. Семьсот пятьдесят граммов свеклы оказалось больше, чем он предполагал. Перед выходом из туалета он взял банку со свекольным рассолом и выпил его большими глотками. Затем сполоснул пустую банку, опять засунул ее под пуловер, пристроил вилку в носок и пошел обратно в камеру. Возиться с тем, чтобы прятать банку обратно, Хинде не стал, решив, что достаточно поставить ее за письменным столом. Он сел на кровать, скрестил под собой ноги и закрыл глаза.