"Фантастика 2023-129". Компиляция. Книши 1-20 (СИ) - Агишев Руслан

– Таперича гарно, господин. Дюже гарно. Як гарно, что даже больше быть не может. – Наконец мундир удалось подогнать без единой складки. – Все сразу увидят, что шагает очень важный господин, целый поручик. – Он ладонью смахнул с моего плеча несуществующую пылинку. – Не будь я Самухом из Бендер, если сегодня все господа не будут завидовать вашему мундиру, а все дамы с восхищением глядеть в вашу сторону. Идите с Богом.

С таким напутствием я выбрался из дома и неожиданно для себя попал в самую настоящую темень. Летние ночи оказались очень коварными, приходя подобно вору, быстро и неожиданно. Архангельские улочки, особенно на посаде, превратились в настоящий лабиринт, в котором могли переломать ноги и всадник, и его скакун.

Промучившись с поиском дороги к Гостиному двору, я закономерно опоздал на ассамблею и прибыл к самому ее разгару.

– Поглядим, как у нас государь веселится, – пробормотал я, поднимаясь по высокому каменному крыльцу. – Боязно, правда, немного. Больно уж странные и даже страшные вещи рассказывали историки про такие сборища Петра.

Как некстати мне вспомнились рассказы петровских современников о безудержном пьянстве Петра и его товарищей, о жестоких развлечениях. В чем-то провинившегося гостя могли заставить залпом выпить два или даже три литра довольно крепкой бормотухи. Зимой, когда на улице трещал сильный мороз, бывало, бросали гостей в одном исподнем в сугроб, где те благополучно замерзали. Вспыхивавшие в ходе таких попоек споры часто заканчивались кровавыми драками, стрельбой из пистолетов или рубкой на саблях. Голландские историки рассказывали, что компания русских офицеров во главе с Петром за одну ночь в пух и прах разнесла снимаемый ими дом. Наутро испуганные хозяева обнаружили посреди зала остатки огромного костра, в котором сгорела большая часть драгоценного паркета. В полную негодность пришли настенные деревянные панели, в которых насчитали больше сотни пулевых отверстий. В лохмотья оказались изрублены стол, лавки, с десяток стульев. Компания даже не пожалела молодых елей, росших рядом с домом. Их срубили и воткнули в землю на манер флагштока.

Словом, у меня были очень серьезные основания опасаться сегодняшнего праздника. Я открыл тяжелую дверь и тут же попал в горячие объятия какой-то молодухи, от которой сильно разило спиртным. Обслюнявив меня, она отпрянула влево и, пробормотав что-то извиняющееся, понеслась в сторону отхожего места.

Следом за ней, прямо из-под здоровенного стола, выполз на четвереньках громко хрюкающий мужик в длинном кудрявом парике. Расхристанный, в одном ботинке с дорогой серебряной застежкой, он начал носиться по залу и с хохотом сбивать гостей с ног. От стола в него летели объедки, куски жареного мяса, увесистая моченая антоновка.

– Загоняй вепря, братцы! – орал какой-то упившийся офицер, размахивая длинным канделябром на манер то ли копья, то ли рогатины. – Уйдет! Уйдет! Ату его! Ату его, братцы!

Со стола кто-то даже завыл по-волчьи и застучал ногами по паркету.

– Ату его! – продолжал бесноваться офицер, безуспешно пытаясь догнать жертву.

К своему ужасу, среди воющих и бросающихся едой я разглядел и Петра, для удобства взобравшегося прямо на стол. Он тоже что-то кричал, хохотал в полный голос.

К такому зрелищу, признаться, я не был готов. Не хватало еще в ходе такого празднества отгрести от кого-нибудь канделябром или бутылкой. Раззадорившиеся гости с пьяных глаз могли и ошибиться…

– Приткнуться бы куда-нибудь, пока это все не утихнет. – Тут я приметил небольшой закуток между печкой и стеной, просто самой судьбой созданный для укрытия. – Может, там и храпака дам…

Осторожно лавируя между веселящимися гостями, я пробрался в укрытие, где благополучно заснул. А что? Здесь было спокойно и уютно. Печка едва грела, распространяя вокруг дурманящий аромат свежего хлеба. Под моим седалищем лежал чей-то свернутый в несколько раз камзол, даря мягкость и удобство. Словом, сморенный сильной усталостью, я заснул так крепко, что и сам не ожидал.

К сожалению, выспаться мне так и не дали. Объявившийся вскоре хозяин мундира обнаружил мое укрытие и сразу же поднял шум. Не обращая никакого внимания на мое неудовольствие, меня быстро вытащили оттуда и посадили за стол.

– Слава государю Петру Алексеевичу! Слава за доблесть! Слава за великое разумение! – кто-то громко кричал с другой стороны стола, продолжая веселье с новой силой. – До дна, братцы! – После выпитого он вновь заговорил: – Не было еще у государства Российского столь славного государя! Посмотрите на Семеновский и Преображенский полки, созданные по воле Петра Алексеевича! Молодцы! Богатыри! Ни в чем не уступят ни свеям, ни гишпанцам! А вчерашняя виктория?! Какова? На малых лодках цельный корабль на абордаж взяли! Где такое видано? Кто сие сотворить мог, как не русские богатыри?!

Спросонья я еще тяжело соображал, поэтому не сразу понял, куда ветер дует.

– Вот же он, братцы! Здесь виновник сей славной виктории! – Один из дворян вытянул в мою сторону руку. – Пусть сам все расскажет! Лексашка Меншиков, давай! – По спине тут же кто-то хлопнул, видимо приглашая все рассказать. – И государь просит…

Я повернул голову в сторону Петра. «Точно! Лыбится! Салютует мне бокалом с вином. Придется, видно, байки травить… Черт! Башка никак не проходит! А куда деваться?»

В рассказ я, конечно, припустил немало туману. Как же без него? Не рассказывать же, что все дело было в военной хитрости и голом расчете. Могут не понять. Сейчас в цене была решительность, воинская доблесть, напор и личное мужество.

– Ай да Лексашка, ай да молодец! – То и дело меня прерывали восторженные возгласы соседей, тянувшихся ко мне со своими бокалами; видно, каждому хотелось показать расположение герою. – Славная виктория! – во все горло орали они. – Славная виктория!

Словом, к концу моей истории я уже ощутимо набрался. Прежнюю мою настороженность, немногословность и опасение сболтнуть чего-нибудь лишнего напрочь смыло крепким испанским вином. Последнее сразу же дало о себе знать, развязав мне язык.

– А солдат сих надлежит звать морской пехотой! С нею запросто можно брать на абордаж корабль и даже крепости с моря захватывать, – делился я своим видением морского боя будущего. – С моими молодцами да с полусотней преображенцев можно было даже Архангельск взять. Пока все бы почивали, мы бы у губернатора уже чаи распивали…

От таких откровений в зале тут же воцарилась мертвая тишина. Даже самые откровенные пьяницы позакрывали рты.

– А что? Город, собственно, голый! Форт на холме земляной, пушки в нем старые. Их пока зарядишь, полдня пройдет. Стрельцы по избам живут, на службе в потолок плюют. – Меня уже несло по водам крепкого испанского вина в далекую даль. – Взять такой город пара пустяков… Вообще, о морской пехоте нужно уже сейчас думать! На носу война за Азов-крепость! А у нас конь не валялся! Как Азов прикажете брать?! Людишек обученных нет! Без флота и морской пехоты мы к нему и подойти не сможем!

С вытянутых лиц, сидевших за столом, в этот момент можно было картину писать о вселенском удивлении. Застывшие в их глазах вопросы просто кричали о себе! О чем это он? Какая еще война за Азов?! У нас же мир с османами и крымчаками! Столь же удивленным был и сам Петр, который план о новой военной кампании с османами еще держал в тайне.

– Нужно с суши и реки взять город в осаду так, чтобы ни одна мышь не проскочила. Потом выбрать ночку потемнее и вдарить с моря, – продолжал я. – Только сих морпехов одевать и вооружать надо по-иному. Разумею я так… Вместо нательной рубахи пошить им полотняную белую рубаху с темными полосками. Чтобы все видели, эти солдаты с ворогом на море воюют. Вместо длинных фузей потребно им дать пистоли. По три или четыре штуки, чтобы ими удобнее при абордаже стрелять было. Еще гранаты нужны с малым пороховым зарядом. Вместо сабель и палашей морпехам топорики дать нужно…

Несло меня так, что опытные слаломисты, испытывавшие свою силу и нервы на горных ручьях, умерли бы от зависти. Собственно, много ли надо вина подростку пятнадцати – шестнадцати лет? Алкоголю было совершенно наплевать, что я выглядел физически крепким и мог бы дать фору юноше семнадцати лет.