Монах - время драконов - Роберт Ши

Сквозь головокружение и звон в ушах он расслышал голоса. Тетива натянулась еще сильнее, нестерпимее. Сознание начало исчезать... и вернулось через мгновение. Беспощадная сыромятная тетива исчезла с его шеи. Тяжесть Аргуна - со спины. Воздух, сладкий как никогда, ворвался в истерзанное горло.

Кто-то стоял рядом с ним на коленях и перерезал путы. Юкио.

- Мы пришли к тебе. По милости Хачимана мы пришли к тебе вовремя.

Крик заставил Дзебу повернуть голову. Боль в шее и горле заставила его судорожно вздохнуть. Кричал Аргун. Он стоял лицом к лицу с Уриангкатаем. Оба великана сжали кулаки и ссутулились.

- Ты умрешь, клянусь Вечными Небесами, ты умрешь за то, что ударил меня, - ревел Аргун.

- Ты предатель дважды, Аргун, - спокойно ответил Уриангкатай. Во-первых, по отношению к своему господину Арику Буке, во-вторых, по отношению к твоему настоящему господину - Кублай-хану. Ты приказал своему тумену атаковать наших людей из Гу-паня. Клянусь Вечными Небесами, ты заплатишь за бессмысленную смерть сотен моих воинов.

- Они - чужеземцы, - презрительно бросил Аргун.

- Они - солдаты Великого Хана. Я командовал ими. Ты ответишь ему и мне за то, что лишил их жизни.

- Тогда я отвечу и еще за одну жизнь. - Обнажив саблю, Аргун повернулся к Дзебу. Юкио вскочил на ноги и встал перед телом Дзебу, сжав обеими руками самурайский меч, готовый к удару.

Уриангкатай поднял руку:

- Остановись, Аргун. Если моя рука упадет, люди, пришедшие со мной, пронзят тебя стрелами. - Пустынный гребень был окружен людьми с самострелами, их оружие нацелилось на Аргуна.

Гурхан медленно выдохнул, расслабился и спрятал саблю. "Это может свести его с ума, - подумал Дзебу. - Подойти так близко к тому, чтобы убить меня после всех этих лет, и быть остановленным в самый последний момент".

Аргун снова повернулся к Уриангкатаю. Указывая на Дзебу, он сказал:

- Пойми, Уриангкатай, это воля Чингисхана. Этот монах - сын Дзамуги, худший враг юности Завоевателя. Ты думаешь, твой отец Суботай вмешался бы в действия того, кто исполняет ярлык Чингисхана?

- Воля Чингисхана гласит, что война между людьми Орды должна быть наказана смертью. Насколько больше мы обязаны убить командира, развязавшего войну среди людей своей собственной стороны. Так написано в Яссе Чингисхана.

- Уриангкатай, десятки тысяч людей пали сегодня. Глупо оркхону и гурхану ссориться из-за одного из них.

- Если его жизнь так несущественна, почему ты приказал своим людям напасть на моих, убив при этом сотни? Пусть Великий Хан рассудит, кто прав, кто виноват. - Уриангкатай приказал двум своим воинам: - Сделайте для монаха Дзебу носилки и отнесите его в крытую повозку.

- Убейте монаха, - закричал Аргун Торлуку и людям, стоявшим за его спиной. - Убейте его. Пристрелите немедленно.

Уриангкатай повернулся к своим людям и крикнул:

- Стреляйте в каждого, кто прикоснется к луку.

Торлук и воины его тумена остались неподвижными.

- Торлук, ты мне не подчиняешься? - изумленно спросил Аргун.

В глазах Торлука блестели слезы.

- Я следовал за тобой с той поры, когда мы были еще мальчиками в армии Завоевателя. Но если мы выстрелим сейчас и люди Уриангкатая выстрелят тоже, снова будет война. Мы оставили Арика Буку и перешли на сторону Кублай-хана, потому что эта война должна была прекратиться, иначе все то, что создал Чингисхан, будет лежать в руинах. Сейчас ты просишь меня снова развязать войну. - Торлук встал на колени. - Прости меня, гурхан, за неподчинение тебе Но оркхон Уриангкатай прав. Обратитесь с этим вопросом к Кублай-хану.

Глаза Аргуна сверкали, как у загнанного тигра.

- Вы не оставили мне выбора. Мы пойдем к Кублай-хану за окончательным решением.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Два самурая сняли Дзебу с повозки Тайтаро и перенесли его на носилках к отряду Уриангкатая, стоящему перед шатром Великого Хана. Тайтаро шел рядом с носилками. Факелы, привязанные к высоким столбам, освещали площадь вокруг огромной белой юрты Кублая. Она была окружена каре воинов в четыре шеренги по сто человек в каждой. Строй воинов, увидев двух самых выдающихся в орде военачальников, немедленно раздвинулся, но на донесение, переданное в юрту, приглашения войти не последовало. Вместо него появился главный советник Кублай-хана, китайский ученый Яо Чу, размахивающий длинными худыми руками и трясущий головой.

- Тысяча извинений, сын Суботая, - сказал Яо Чу, поклонившись Уриангкатаю. - Великий Хан держит совет. Он выразил желание, чтобы вы с Аргуном Багадуром присутствовали, но не для разрешения вашей ссоры.

- Яо Чу, - сказал Уриангкатай, - передай Великому Хану, что прямо здесь и немедленно может развязаться война, если этот вопрос между мной и Аргуном не будет решен.

Яо Чу обратил встревоженный взгляд на людей, пришедших с двумя лидерами.

- Сколько человек должно присутствовать? Юрта Великого Хана уже переполнена.

- Из моих людей, - сказал Уриангкатай, - только тумен-баши Юкио, монах Дзебу и старый монах Тайтаро, чтобы ухаживать за Дзебу. - Он указал на лежавшего под одеялами Дзебу, который был настолько истощен, что едва мог оставаться в сознании. Его сдавленное горло болело так, будто он глотал раскаленные угли. Каждый вздох, каждый удар сердца вызывал мучительную боль в груди и спине. Тайтаро оказал ему первую помощь в повозке, на пути в штаб Кублай-хана, сняв доспехи, перевязав грудь и напоив горячим настоем из трав. Когда Дзебу был мальчиком, его учили часами висеть на руках. Именно такое самообладание требовалось ему сейчас, чтобы оставаться в сознании.

- Мне нужен только тумен-баши Торлук, - сказал Аргун.

Яо Чу кивнул:

- Те, кто собирается войти в юрту Великого Хана, должны разоружиться и передать свое оружие стражникам. Я снова спрошу позволения.

Пока они ждали, Уриангкатай сказал Аргуну:

- Посмотри, гурхан. Видишь, где стоит на коленях сдавшийся Арик Бука? Входя в юрту Великого Хана, ты должен будешь пройти мимо преданного тобой хозяина. Ты сможешь посмотреть ему в лицо?

Деревянная дверь в юрту Кублай-хана была открыта. Над ней, образуя нечто вроде навеса, был укреплен на двух столбах клапан, который мог быть опущен на дверь, чтобы защитить ее от ветра и пыли. Под навесом, на коленях, стоял мужчина. Даже в таком положении он казался высоким. Его голова, выбритая в центре по монгольскому обычаю, была темно-коричневой. Пряди волос, свисающие на плечи, - черными, Его пояс был накинут на шею в знак повиновения. По обеим сторонам от него стояли стражники с копьями.

Аргун свирепо взглянул на Уриангкатая:

- Я был послушен воле Вечных Небес и духу Чингисхана. Я могу смотреть в лицо любому.