Мои воспоминания - Алексей Николаевич Крылов

«В Париже, – рассказывала Анна Алексеевна, – я бегала заниматься живописью на Монпарнас, это было рядом с нашим домом, просто десять минут ходьбы. Там были такие свободные ателье, где стояла натура, ты платил 1–2 франка и мог заниматься. Кроме того, я стала серьезно изучать археологию в Эколь де Лувр. Особенно меня увлекали археологические раскопки в Сирии и Палестине, и я уже собиралась писать дипломную работу по керамике. Лувр и его коллекцию я знала очень хорошо, но мне хотелось поработать еще и в Британском музее в Лондоне. Но сколько бы я ни обращалась в английское консульство в Париже, мне вежливо, но твердо отказывали в визе со словами: «Мадемуазель, зачем вам ехать в Лондон, ведь Лувр такой хороший музей». Я была эмигранткой – гражданкой с нансеновским паспортом.

Как раз в это время в конце лета 1926 года в Париж неожиданно приехала моя самая близкая школьная подруга – Наташа Бурцева. Она уже была замужем за молодым талантливым физиком Николаем Николаевичем Семеновым. Приехала она в Париж из России вместе с мужем, который был командирован за границу для ознакомления с работами разных лабораторий».

Наталия Николаевна Семенова очень любила вспоминать эту поездку: «Мы были за границей, – рассказывала она мне, – целых три месяца: сначала месяц в Германии, потом месяц в Англии, а потом во Франции. Когда я вышла замуж за Николая Николаевича, я довольно быстро узнала, что у него есть большой друг, русский физик, который живет и работает – в Кембридже, – Петр Леонидович Капица. Когда мы приехали в Кембридж, я помню, Петр Леонидович сразу меня к себе расположил своей простотой, чувством юмора, жизнерадостностью и открытостью. Он опекал нас, заботился и все нам устроил хорошо, даже заранее снял домик к нашему приезду. Капица показывал Николаю Николаевичу лаборатории, знакомил с учеными. А потом возил нас на своей машине по всей Англии. После Англии мы уехали во Францию. Приехав в Париж, я, конечно, сразу же стала разыскивать Анечку Крылову, свою любимую школьную подругу. Все время, что мы провели в Париже, мы с ней общались каждый день. А тут и Петр Леонидович приехал из Англии, чтобы побыть с нами еще какое-то время, еще раз повидаться. Здесь и произошло знакомство Петра Леонидовича с Анечкой, при моей помощи, чем я очень горжусь.

Их общение сразу стало очень непринужденным, озорным, с шутками и розыгрышами. Я почувствовала, что они очень подходят друг другу. Через несколько дней был день рождения Елизаветы Дмитриевны, Анечкиной мамы, и мы все были приглашены к ним в гости. Тут выяснилась одна интересная деталь – и мать Петра Леонидовича – Ольга Иеронимовна, и Елизавета Дмитриевна были студентками одного выпуска Высших женских (Бестужевских) курсов».

«Я с удовольствием показывала им Париж, который к тому времени успела хорошо изучить, – продолжает ее рассказ уже сама Анна Алексеевна. – О Капице я ничего не слышала раньше, хотя он был давно знаком с моим отцом, и Алексей Николаевич к нему очень хорошо относился. Мы были очень счастливы все вместе и много веселились. Ходили в маленькие ресторанчики и кабачки, в кино и музеи. Петр Леонидович был веселый, озорной, любил выделывать всякие глупости, всякие штуки. Он мог, например, совершенно спокойно для развлечения влезть на фонарный столб посреди Парижа и смотреть на мою реакцию. Ему нравилось, что его выходки меня не шокируют, и я принимаю вызовы с таким же озорством».

И снова рассказ Н. Н. Семеновой: «Я очень волновалась о судьбе их отношений. Но знала, что с Анечкой нужно держать ухо востро: если я хоть раз намекну о каких-то своих матримониальных замыслах, то все будет кончено. Одно обстоятельство меня успокаивало – Анечка очень хочет попасть в Англию, поработать в Британском музее, а Капица с готовностью предложил ей свою помощь в этом предприятии.

Вернувшись в Ленинград, я стала получать письма из Франции: «Без вас в Париже грустно, – пишет Анечка, – некого дразнить, не с кем драться. И надо будет усиленно заниматься. Это хорошо. Я думаю за зиму много сделать для моей диссертации». А в другом письме: «…Написала Птице-Капице. Он физик, человек потрясающий. Я получила от него письмо из Кембриджа. Нашел мне археолога на случай моего приезда в Англию. Теперь уверовала, что визу получу, когда нужно будет, наверняка. Но не поеду раньше марта-апреля, нельзя по причине диссертации». В письме от 17 января 1927 г. она писала: «…С тех пор, как начала это письмо, прошло около трех недель. Я начала заниматься. Хочу к лету собрать хоть часть материала, особенно по древним источникам и документам, а там дальше видно будет. Около десяти дней гостил в Париже Петр Леонидович. Мы с ним хорошо время проводили, ходили вместе в театр. Он решил меня образовать, я ведь никогда здесь в театр не хожу. Были в музеях, обедали вместе, вас вспоминали очень много и за здоровье ваше все время пили и жалели, что вас нет. Драться нельзя было: свидетелей нет, а без них нельзя. Правда, сражались словесно, издевались всячески друг над другом, а расстались друзьями после всех битв. Правда, больше говорили о вещах серьезных. Однажды до поздней ночи в ресторане засиделись, вернулись домой только в три часа. Зовет в Англию, говорит, опекать меня там будет. Что ж, я не прочь. Он вас хорошо опекал. Я довольна, что вы мне его завещали. Глаза круглые, рот на сторону, трубка торчит все время. Славный малый. Мне положительно с ним легко быть и очень свободно. Когда поеду в Лондон, еще не знаю. Хотела в марте, да жаль занятия прерывать…»

«Что же тебе еще про Петра Леонидовича написать? Он надо мной издевается, я отвечаю ему тем же, а то вдруг заведем серьезный разговор, у него тогда глаза совсем круглые делаются, и смотрит в сторону грустными круглыми глазами…»

А теперь вернемся снова к рассказу самой Анны Алексеевны:

«Ранней весной 1927 года я получила, наконец, визу и оказалась в Лондоне. Денег у меня было не очень много, и я поселилась в общежитии YWCA (Young Women Christian Association) – это очень дешевое, всего несколько шиллингов в день, общежитие, где останавливались девушки, которые приезжали в Англию учиться и работать. Со мной в комнате жила симпатичная индуска. Я сейчас же написала Петру Леонидовичу в Кембридж, и он приехал очень быстро. Мы много времени проводили вместе. По субботам и воскресеньям он непременно наведывался в Лондон, а иногда и я приезжала в Кембридж. Петр Леонидович любил искусство, особенно живопись, прекрасно в ней разбирался. Мы вместе осматривали музеи и галереи, ходили в театр и кино, гуляли по городу. И очень много разговаривали».

Сохранилась крошечная записная книжечка, в которую Анна Алексеевна вносила свои впечатления – несколько слов о прожитом и увиденном за день. Буквы настолько микроскопические, что слова даже в лупу плохо поддаются расшифровке. Но все же складывается очень живое представление о ее жизни в Англии. Почти каждый день в записи встречается B[ritish] M[useum] – по многу часов Анна Алексеевна проводит в Британском музее. Вот лишь несколько выдержек из этой книжечки:

«9 марта. Уезжаю в Лондон. 3.30 – в Лондоне. Холод. Завтра в British Museum. На обед бурда. Говорю и понимаю.

10 марта. Ходила целый день по British Mus. Он очень хорош. Порядок после Лувра необыкновенный и метода. Видела, т. е. прошла, кажется, весь.

12 марта. Капица. С Птицей обедали и были на сыщиках в театре. Сначала ничего не понимала, потом пошло хорошо.

13 марта. С Птицей на авто в Hampton Court. Прекрасно. Лондонские улицы все с одинаковыми домиками. Птица очень мил и я тоже.

15 марта. Была в Tate Gallery. Англичане ужасны. St. Paul [поднималась] на самый верх, дивный вид. Лондон бесконечен. Кормят салом и мерзким супом. Все ем, потому что люблю гадость или безразлично, что глотать. Погода чудная.

19 марта. Кембридж. Ужинали. Потом гуляли в молчании, как будто лишились языка. Глупо, но это еще придет.

20 марта. Гуляли всюду. Капица очень мил и заботлив. Были в лаборатории. Очень умный, тягаться трудно. Ужинали и много говорили, рассказывал о себе. Я это люблю. Кончили вечер у Харитона.

23 марта. В. М. и очень долго, до закрытия. Рисовала все скульптуры, напоминающие знаменитые барельефы из Пергама, где Афина дерет за волосы одного из гигантов….»

«Однажды, – вспоминает Анна Алексеевна, – под конец моего пребывания в Лондоне Петр Леонидович сказал: «Хотите поездить по Англии? Посмотреть страну, ваши любимые замки и соборы?» Я тут же согласилась. Да и кто же не согласится отправиться в поездку по Англии на открытой машине! Только у меня совсем не было денег. Но Петр Леонидович