Машина смерти - Джин Мастейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем летом Доминик раз в месяц вычитал пятьдесят долларов из каждой выплаты социальной помощи и ездил на выходные в Лос-Анджелес. Не имея возможности позволить себе дорогие бары и дискотеки в Беверли-Хиллз, Голливуде, Вествуде и Санта-Монике, он решил тусоваться «за бугром» – во все еще блестящих, но доступных клубах на северной стороне бульвара Сансет и Голливудских холмов, в районе долины Сан-Фернандо. Его не бог весть какой «мерседес рега» все же производил впечатление, и он снова стал представляться как Доминик Сантамария.
Через несколько недель в клубе «Ля Хот» кто-то из тех, с кем он познакомился в баре, свел его с торговцем кокаином из Колумбии. Доминик включил обаяние бывшего коммандос, и вскоре колумбиец, являвшийся гораздо более крупным торговцем, чем приснопамятный Пас Родригес, предложил ему работу в духе Бруклина: взыскать долг – в данном случае шестьдесят тысяч долларов – с другого торговца кокаином. Это был прорыв, которого так ждал Доминик, и в те выходные он получил желаемое, явившись в дом того, другого дилера, направив на него одолженный пистолет и объявив, что не уйдет, пока ему не заплатят. Заплатили очень быстро.
Колумбиец выдал Доминику пятьдесят процентов от сбора – тридцать тысяч долларов – и предложил постоянную работу. Доминик отказался; ему не хотелось работать на людей, на которых, как он предполагал, работал колумбиец, – на какой-то там картель. Оказавшись в Лос-Анджелесе во время своей очередной ежемесячной поездки, он подошел ко входу в «Дэйзи» – частный клуб наподобие «Студио 54» на южной стороне холма в Беверли-Хиллз, – «подмазал» благодарного швейцара стодолларовой купюрой и как ни в чем не бывало прошел мимо бархатного каната. Он был потрясен тем, что его проделка удалась. Как выяснилось, здесь же, в баре «Дэйзи», сидел тот торговец кокаином, которому он угрожал месяц назад. Когда их блуждающие взгляды встретились, мужчина подошел и предложил выпить бокал мира. «К разговору о фермерах», – улыбнулся про себя Доминик.
Дилер по имени Глен Горио был невысоким, худощавым; ему недавно исполнилось всего двадцать три года, но он уже успел сделаться кокаиновым миллионером. Формально он числился работающим в подставной фирме по производству фильмов. Среди его клиентов были известные личности в кино– и звукозаписывающих компаниях; он устраивал большие вечеринки в своем доме в Чатсуорте, щедро раздавая на них унции «доброй воли». Он поведал Доминику, что его дядя был некогда боссом мафиозной семьи Лос-Анджелеса, но Доминика это не впечатлило; в лос-анджелесской бригаде было меньше принятых членов, чем у Роя Демео – убийц.
После второго бокала мира Горио произнес:
– Мне не помешал бы хороший телохранитель. Как насчет такой работы?
– Не знаю. Моя семья живет в Сакраменто.
– Не бери в голову. Я сниму тебе здесь квартиру, дам машину и все, что нужно.
Вернувшись в Сакраменто к разочарованной, но не удивленной Дениз, Доминик назвал работу с Горио легкой прогулкой, что, по его меркам, было недалеко от истины.
– Он просто хочет, чтобы я был с ним в деловых поездках. Мне нужно просто выглядеть пострашнее перед его клиентами.
Горио взял на себя расходы на переезд, и вскоре семья Монтильо покинула Сакраменто ради новой яркой жизни. Они переехали в кондоминиум в городе Калабасасе, расположенном в долине; Горио выдал им в аренду другую машину, «мазерати». Став телохранителем Горио, Доминик снова принялся за кокаин; он сделался завсегдатаем «Дэйзи» и многих других клубов, а также голливудских вечеринок. Маленькая черная книжечка, которую он носил с собой, – ежедневник, сделанный в Италии и купленный много лет назад во время Недели итальянского маркетинга в Нью-Йорке, – начала заполняться именами и номерами итало-американских актеров, «Ангелов ада», продюсеров, торговцев наркотиками и рок-звезд; в начале 1981 года туда попал и бизнесмен иностранного происхождения, который стал его другом – таким же, каким был в свое время Баззи Шоли.
Новый друг был законным предпринимателем из благополучной семьи. Он был молод, ухожен и вел в Лос-Анджелесе бурную жизнь холостяка. Доминик сразу же дал ему прозвище, потому что не хотел привыкать к использованию настоящего имени, опасаясь, что данные об этом человеке могут каким-нибудь образом просочиться в Бруклин и создать проблемы с силовыми структурами. Он выбрал «Армянин» – не потому, что тот им был, а потому, что однажды, будучи пьяными, они вместе посмеялись над шуткой об армянине.
Армянин стал первым человеком в Калифорнии, который услышал историю жизни Доминика в Нью-Йорке. Теперь сага пополнилась новостью (которую Доминик узнал из телефонного разговора с Баззи) о том, что Энтони Гаджи придумал целую историю, чтобы объяснить поспешный отъезд своего племянника из Бруклина: якобы Доминик украл у него четверть миллиона долларов. Оправившись от шока, Доминик понял, почему так произошло. Сбежав во время неразрешенного спора с другой «семьей» из-за ресторана Мэтти Реги, он поставил дядюшку в неловкое положение. Нино не мог просто сказать, что Доминик сбежал: это означало бы, что его не уважает собственный племянник. Что-то весомое должно было выставить Доминика в плохом свете – а что может быть хуже, чем воровать у своей «семьи»?
– Я знаю своего дядю, – сказал Доминик Армянину. – Он был рассержен и сконфужен, поэтому и придумал такую историю. Когда-нибудь, чтобы все выглядело правдоподобно, он попытается сделать так, чтобы я исчез. Наверное, после смерти бабушки. Он не захочет ее расстраивать.
– Какая интересная у тебя семья.
– Это всегда было для меня проблемой. Даже друзей можно выбирать, но уж никак не семью.
Работа телохранителя продлилась почти год, пока Доминик не собрал достаточно денег и не познакомился с достаточным количеством людей, чтобы заняться своим делом – торговлей наркотиками. В середине 1981 года он думал, что все наконец сложилось. Он переселил свою семью в дом, который мог поспорить с домами Пола, Нино и Роя, – большой дом в частном анклаве, известном как Уэстлейк, в районе Таузенд-Оукс, одном из самых престижных районов долины Сан-Фернандо. Дом был выставлен на продажу за
