Современный финский детектив - Мика Валтари

Пармалахти представил:

— Инспектор по криминальным делам Сусикоски из Центрального полицейского управления. Случалось, наверное, слышать?

Илола был так поражен, что на минуту забыл о своем деле. Весьма уважительно он поторопился сказать:

— Конечно, слышал! Добрый день, господин инспектор.

— Называй меня просто Олави, — сказал небрежно гость. — Ведь мы как-никак коллеги.

Илола покраснел от удовольствия. Сусикоски был авторитетной фигурой в полицейских кругах. Посреди мягких кресел находился круглый столик, на котором стоял кофейный прибор. Третья чашка уже стояла наготове. Пармалахти разлил кофе и одновременно произнес скороговоркой:

— Довольно редкая случайность — повстречал в городе своего старого знакомого Сусикоски, пожалуй, можно даже сказать, друга…

— Можно, — подтвердил Сусикоски.

— Когда мы встретились, я пригласил его в гости, попариться в сауне. Была у меня и корыстная цель. Странные стечения обстоятельств там, в Доме трех женщин, не дают мне покоя… — Он взглянул на Илола и продолжал: — …пожалуй, даже больше, чем я выражаю это внешне. Поэтому я решил: дай-ка я расскажу эту историю Олави. Вот мы и сидим здесь за кофе и табаком и обсуждаем это дело уже около часа.

На столе стояла знакомая коробочка для ленсмановеких сигар и пачка сигарет «Колт». Ленсман курил сигару, а Сусикоски — сигарету. Илола не получил приглашения закурить: ленсману было хорошо известно, что восходящая звезда в метании копья не курит. Однако доброе отношение старших товарищей по работе значило для Илола гораздо больше, чем предложение закурить.

Пармалахти тем временем продолжал суетливо излагать:

— Я подробно доложил все обстоятельства дела, которые мы имеем на сегодняшний день. Так что мой друг Сусикоски знаком с ним, не так ли?

Сусикоски ограничился кивком головы. Пармалахти дополнил:

— Он знает с моих слов все обстоятельства, лиц, проходящих по делу, всю картину событий. И в довершение всего ты как раз звонишь и сообщаешь, что самый существенный вопрос получил свое объяснение.

Воодушевленный Илола приступил к рассказу.

— Да. Эта странная история…

Пармалахти приподнял свою увесистую лапу:

— Не так стремительно! Ты сейчас успокоишься и доложишь нам, не торопясь, самым подробным образом, что рассказала тебе Селма Поррас.

Илола принял совет к сведению.

Он весьма подробно и точно изложил все, что слышал на утренней солнечной поляне. Когда ленсман задал ему несколько уточняющих вопросов, Илола четко на них ответил.

Инспектор по криминальным делам Олави Сусикоски ни слова не произнес во время доклада, продолжавшегося около часа. Вместе с тем его лицо все это время было весьма сосредоточенно.

Когда Илола в конце концов закончил свое повествование, Пармалахти задумчиво затянулся сигарой и повернулся в сторону Сусикоски.

— Теперь твоя очередь зажечь трубку и попыхтеть!

Дымящаяся между пальцами сигарета вспыхнула, как бы давая ответ: «Я не курю трубки. Но намек понял». Для верности Пармалахти уточнил:

— Дело теперь предельно спрессовано. Как говорится, орешек в скорлупе. Так что было бы интересно послушать…

Телефонный звонок прервал ленсмана.

Судя по всему, он был не из приятных. Пармалахти нахмурил брови и стал нехотя отвечать. Телефон стоял в проходной комнате, и, поскольку дверь туда осталась открытой, Илола и Сусикоски слышали, как менялся голос ленсмана по мере продолжения разговора.

Сначала он был обыкновенным, даже слегка раздраженным. Затем напрягся. Послышались отрывистые, вопросительные фразы.

К концу голос ленсмана выражал уже крайнюю тревогу. Закончив разговор, он вернулся быстрым шагом к остальным. Его лицо покраснело, глаза безостановочно моргали.

Он выпалил:

— Если наихудшие предположения осуществятся… то дьявол вновь за работой!

Бросив свое грузное тело в кресло, ленсман продолжал, переводя дух:

— Звонила Хелена Мякеля. Теперь вещунья несчастий сообщила, что на этот раз пропала Селма.

По спине Илола прошел холодный пот.

Лицо Сусикоски заострилось. Но голос прозвучал твердо, когда он посоветовал:

— Говори, пожалуйста, яснее! Куда она могла пропасть? Только что Илола доложил, что у него недавно была продолжительная встреча с ней.

Пармалахти развел руками.

— Не знаю! — вздохнул он. — Могу сказать лишь одно, что Хелена пыталась объяснить свои сомнения вперемешку со слезами. На дворе уже вечер, а она одна дома…

Сусикоски перебил:

— Где вторая женщина, Хелина?

— По-прежнему в городе. Илола же сказал, что, по словам Селмы, она отправилась туда еще утром.

— Следовательно, в Хямеенлинна? — уточнил Сусикоски. — Или в Тампере? Отсюда до того и другого города примерно одинаковое расстояние.

— Имеется в виду Хямеенлинна.

— Значит, так. Хелина по-прежнему там, а Хелена одна дома. Так где же все-таки Селма?

Жест рук ленсмана, выражавший как бы сожаление по поводу хода событий, повторился. Слова убыстрились, оставаясь, однако, разборчивыми:

— Как следует из рассказа Илола, он оставил Селму Поррас прямо у ворот дома. Хелена Мякеля сейчас сообщила об этом по телефону, подтвердив, что Селма появилась дома в полдень. Она была чем-то обеспокоена, ходила из угла в угол и в конце концов сказала, что пойдет погулять и успокоиться… в лес.

Брови Сусикоски поползли вверх.

Илола произнес изменившимся голосом:

— В лес?

— Да, — подтвердил Пармалахти. — Точнее, по ягоды. Собирать малину. Ее, говорят, полно на склонах Хаттухарью.

Сусикоски спросил резко:

— И она до сих пор не вернулась?

Сусикоски взглянул на часы и вслед за этим в окно.

Было 19.41.

— Следовательно, Селма собирает ягоды уже целых семь часов? — подытожил Сусикоски.

— Именно так, — буркнул ленсман. — А обещала вернуться через час или, в крайнем случае, через два. Уходя, она дважды повторила это. Так, чтобы оставшаяся дома Хелена не беспокоилась за нее. Особенно потому… — Следующие слова ленсман произнес с трудом: — Особенно потому, что в последнее время в их краях приключалось… всякое.

В комнате на некоторое время установилась гнетущая тишина.

— Нехорошо, — сказал Сусикоски. И тотчас продолжил: — И лучше не станет, если мы будем тут прохлаждаться.

Пармалахти внезапно оживился:

— Никто и не собирается торчать здесь. Надо отправляться туда, на место. И следует торопиться, ибо освещения хватит на час-два, не больше.

Через десять минут они были уже в пути. Дежурить в участке оставили констебля Куннаса, а старшего констебля Паяла прихватили с собой в машину по дороге. Инспектор по криминальным делам Сусикоски тоже отправился вместе с ними. Во время своих постоянных разъездов он брал с собой дорожное снаряжение. Когда он быстро переоделся и Илола взглянул на него, то внезапно что-то вспомнил.

Генерал-полковник Диитл.

Австриец по происхождению, довольно молодой, командующий немецкой альпийской дивизией. После опроса Тойвиайнена Илола, чтобы убедиться в правдивости его рассказа, взглянул на фотографию этого человека в энциклопедическом словаре. Так как на голове Сусикоски была сейчас зеленоватая форменная фуражка, а ястребиные черты его лица ясно обозначались на фоне заходящего солнца, именно Диитл и пришел на ум Илола.

Недоставало только «Эдельвейса».

Кроме того — именно сейчас, когда автомобиль мчался вперед, — на лице комиссара отсутствовала так шедшая ему очаровательная мальчишеская улыбка. Ее Илола успел заметить за кофепитием у ленсмана.

Сейчас Сусикоски был другим.

Когда дорога поднялась в гору и внизу, в долине, показался Дом трех женщин, Сусикоски произнес только одно слово:

— Этот?

Ленсман молча кивнул.

Хелена Мякеля уже ждала их во дворе. Она показала направление, в котором ушла Селма, и сквозь слезы повторила несколько раз:

— Может, и мне поехать с вами? Может, и я чем помогу?

Ленсман похлопал старушку по плечу:

— Поберегите свои ноги. Мы уж как-нибудь вчетвером обойдемся. И, если поиски не увенчаются успехом, поднимем на ноги всю округу.

Полицейские потянулись друг за другом к тропинке, ведущей в ягодные места. Ленсман с хмурым видом возглавлял шествие. Почему-то ему припомнился один случай, который произошел недалеко отсюда в соседнем районе. Там тоже несколько полицейских шли цепочкой один за другим, а засевший в избе бандит расстрелял их всех по одному.

Ленсман, сердито мотнув головой, отогнал это малоприятное воспоминание.

Едва ли здесь, на вершине холма, их мог поджидать снайпер.

Но в общем-то события могли принять весьма неожиданный оборот.

У подъема тропинки в гору ленсман Пармалахти посмотрел в сторону западной половины неба. Большой красный солнечный шар спускался к горизонту и вот-вот был готов коснуться его. Конечно, даже после захода солнца его отсвета еще хватит, хотя августовские ночи в это время были уже темными.