Чапаев - Владимир Дайнес

После разговора с начальником оперативного отдела штаба Южной группы армии В. И. Чапаев потребовал от командиров бригад ускорить наступление на Лбищенск. К четырем часам дня 6 августа 73-я стрелковая бригада 25-й стрелковой дивизии отбросила части противника на юг и вышла на линию урочище Каракудук, форпост Богатинский. К этому же времени 74-я стрелковая бригада овладела форпостом Богатинский и развивала успешное наступление на форпост Бударинский. Однако соседняя 50-я стрелковая дивизия, встретив упорное сопротивление казаков, значительно отстала от 25-й стрелковой дивизии. В результате ее правый фланг оказался обнаженным. Противник неоднократно пытался воспользоваться этим, но каждый раз отбрасывался с большими для него потерями.

В. И. Чапаев, опасаясь за свой правый фланг, обратился 6 августа в штаб 4-й армии с просьбой принять меры по выдвижению левого фланга 50-й стрелковой дивизии на линию Лука Бухарская. На следующий день Василий Иванович просит командующего армией принять меры по ликвидации отрядов «зеленых» в тылу 25-й стрелковой дивизии:

«Ввиду восстания банд» зеленых» я боюсь за свою дивизию, как это было с 22 дивизией и с остальными частями, которые действовали на уральском фронте. У» зеленых» имеется достаточное количество седея, винтовок, бомб и патронов, то есть все то, что подобрано ими от 22 дивизии при отступлении. Требую в категорической форме дать мне право на ликвидацию этих повстанцев, зная из долголетнего опыта, что никогда фронт не будет спокоен и прочен, если тыл в опасности. За время уральского похода из строя дивизии выбыло около 3 тысяч лошадей, и орудия возить не на чем. Часть орудий бездействует ввиду неимения лошадей, подвод с тыла не дают.

Ввиду всего изложенного я наступление дальнейшее остановил и с форп. Бударинский дальше не пойду, пока не будет ликвидировано восстание в тылу. Отряды, высланные вами для ликвидации восстания» зеленых», я на них не надеюсь, как на слабо организованные части, которые способны при удобном случае передать оружие противнику, как и было это неоднократно. Жду срочного ответа».[263]

Если раньше В. И. Чапаев грозил прежнему командарму К. А. Авксентьевскому невыполнением его приказа, то теперь в «немилость» начдиву попал и новый командующий 4-й армией. Ультиматумы, которые Василий Иванович направлял старшему начальнику, нельзя оправдать даже тем, если бы «зеленые» действительно создавали серьезную угрозу тылу 25-й стрелковой дивизии. Если бы такая угроза была реальной, то Лазаревич не просил бы Чапаева «не беспокоиться за свой тыл и полка не посылать, энергично продолжать наступление на Лбищенск, имея в виду, что все необходимые меры по надежной охране тыла приняты».

Получив такое заверение, Чапаев мог, не опасаясь за свой тыл, продолжить наступление на Лбищенском направлении. Несмотря на ожесточенное сопротивление противника, использовавшего всю мощь своей артиллерии и бронеавтомобили, части 73-й и 74-й стрелковых бригад одновременным ударом захватили в 15 часов 9 августа Лбищенск. 3-я бригада 50-й стрелковой дивизии, ссылаясь на нехватку воды, не приняла участия в этом бою. Наоборот, она начала отход на Сломихинскую и только под большим давлением Реввоенсовета 4-й армии остановилась и на некоторое время закрепилась в районе Кызыл — Убинского. Это дало возможность противнику отойти. После взятия Лбищенска В. И. Чапаеву пришлось расстаться с Д. А. Фурмановым, который был назначен помощником заведующего политотделом Туркестанского фронта.

«На мое имя пришла телеграмма, — пишет 30 июля Фурманов в своем дневнике:

«Вследствие ходатайства, возбужденного своевременно, Вы освобождаетесь от занимаемой должности. Постановлением Ревсовета военкомдивом назначается состоящий для поручений при командюжгруппе тов. Батурин, которому по прибытии предлагаю сдать дела и немедленно прибыть в распоряжение Ревсовета Южгруппы.

Член Ревсовета Южгруппы Баранов».

Может быть, это просто уваживается мое устное ходатайство перед Ревсоветом, когда мы с Чапаем были в Самаре. Но с тех пор уже давно много воды утекло… Мы с Чапаем работаем дружно. Нам расстаться тяжело. Я позвал Чапая к себе. — Знаешь, говорю, телеграмма насчет меня? — Знаю, — сказал он тихо. — Ну что, брат, знать, пришло время расставаться навсегда… — Пришло… Да и как же не прийти, раз все время ты просишь о переводе… — Ну брат, врешь, письменно не было ни разу, только что при тебе же, в Самаре. — Так как же? — изумился он. — Да вот так. — Ну, а ты сам? — А сам я, скажу откровенно, затосковал. Мне все-таки тяжело расставаться с дивизией, в которую врос, с которой сроднился. Особенно теперь, когда я узнал, что она перебрасывается к Царицыну, а там, может быть, и на Северный Кавказ… — Так я тогда подам телеграмму, немедленно подам, чтобы тебя оставили здесь. — Что ж, подавай. — А ты подпишешься? — Мне неудобно самому-то, а вот когда оттуда спросят, согласен ли я сам, — скажу, что согласен. Пока катай один.

Чапай ушел домой и послал телеграмму с просьбой оставить меня на месте…»

На телеграмму Чапаева ответ пришел 4 августа:

«Тов. Фурманов освобождается от занимаемой им должности в силу ходатайства, своевременно возбужденного им, а не в силу разногласий с Вами. Кроме того, тов. Фурманов намечен для замещения другой должности, и постановление Ревсовета отменить не представляется целесообразным. Тов. Батурин сегодня выезжает через Саратов по назначению.

В. В. Козлов, шофер В. И. Чапаева, по этому поводу оставил следующие воспоминания, которые мы предлагаем вниманию читателя:

«…Чапаев долго разговаривал с Главкомом по прямому проводу, горячо возражал против этого решения, доказывал, что Фурманова в дивизии хорошо знают и ценят и что он лично с ним сработался, а когда возражения начдива были отклонены, он с согласия Фурманова послал в штаб армии официальную телеграмму с просьбой отменить решение. Но это ничего не дало.

Помню, как провожали Фурманова. Задумчиво ходил Чапаев по кабинету из угла в угол. Вышел во двор. Постоял молча. Подошел к машине.

— Чем занимаешься, Козлов?

— Осматриваю машину, товарищ Чапаев! Где ослабло — подтягиваю, смазываю точки.

— Давай подготовь машину хорошенько. После обеда повезешь комиссара в Уральск — отзывают его…

Тепло, задушевно провожали Дмитрия Андреевича и его супругу. Вот Фурманов прощается, обнимает и целует работников политотдела, штаба. Чапаева обходит, оставляет последним, видимо, хочет запечатлеть прощание с ним как-то особо.