Любовь против (не)любви - Салма Кальк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рональд смотрел на её ладонь, на лицо, снова на ладонь… его голубые глаза потемнели — очевидно, от гнева. Потом он развернулся и пошёл прочь.
— Вот и ладно, — выдохнула Катерина, обтёрла вспотевшую ладонь о юбку и пошла к себе.
52. Об аспектах любви
Озвученные Джоном дела замка отлично заняли Катерину от обеда и до ужина. Меню на завтра — как кухня прожила последние дни без Катерининых указаний? Планы на стирку и магическую чистку вещей, а ещё — консультация с Бранвен по поводу состояния лорда Грегори и Джейми, осмотреть которых её очень попросил Джон. Бранвен усмехнулась и согласилась, и позвала Катерину с собой. Мол, теперь это твоё хозяйство — хочешь ты того или нет.
Никто не знал, в какой степени лорд Грегори находится в сознании. Глаза он открывал — изредка, и глотал жидкую еду и питьё, и это были все мышцы тела, которые ему повиновались. Наверное, чувствует себя совершенно беспомощным и униженным по этому поводу — подумала Катерина. Она сам отлично помнила своё состояние после инсульта — с ней неотлучно были Наталья и Анна — по очереди, они тщательно выполняли все предписания врачей и старались облегчить её душевное состояние — как могли. То есть это сейчас она поняла, что — как могли, и вообще — всё, что могли, они делали, и дочь, и невестка, тогда-то ей казалось, что всё не так. Выходит, не такие они и плохие, и одна, и другая, не такие глупые и беспомощные?
А здесь у лорда Грегори не было ни дочери, ни невестки. Был камердинер Пол, было несколько слуг, которыми Пол командовал, да и всё. Младшие дочери ещё малы, старшая где-то в столице — и хорошо, что не приехала на похороны, потому что скорее всего ушла бы с матушкой, и её бы тоже пришлось оплакивать, какой бы она ни была. А невестки… Наверное, теперь Джону можно привезти сюда Анну, он ведь почти что лорд Телфорд. А она сама… она никак не могла понять, что же дальше.
Но пока — здесь и сейчас. В глазах лорда Грегори что-то мелькнуло, какое-то… выражение, когда Бранвен зашла в спальню и поздоровалась. И тут же велела Полу вынести больного в кабинет, на лавку, а спальню — проветрить, и сменить простыни, и травы пожечь в жаровне — чтоб пахли. Катерина была с Бранвен полностью согласна — душно так, что хоть топор вешай, а это никак не способствует хорошему самочувствию.
В кабинете на лавке уже можно и осмотреть больного, и Бранвен легко касалась кончиками пальцев то головы, то руки, то стоп, затем велела укрыть чистой простынёй и повернулась к Катерине и Джону.
— Увы, я не вижу возможности для лечения — хоть магического, хоть обычного. Поражены все конечности, и хоть сердце здорово, а дух силён — всё это заключено в слабой оболочке, которая и подверглась нападению нежити. Ещё немного — и дошло бы до сердца, и тогда твоего отца, Джон, уже не было бы в живых. Мне кажется, в момент нападения он был чем-то ослаблен, или разгневан, или отвлечён, и не смог собраться с духом и отразить удар.
Ещё бы, думала Катерина, и ослаблен, и отвлечён. Потому что был занят иллюзией, а потом ещё ему могло достаться от того импульса, которым она наградила призрачную леди Маргарет. Что это, выходит, она приложила руку к его немощи? Можно сказать, отомстила за страдания Кэт?
Но теперь уже — как есть. Слуги будут ухаживать, Бранвен рассказала про отвары, которыми поить милорда для поддержания хоть какой-то крепости в теле, но как надолго его хватит, до весны или до осени или до Йоля — она сказать не могла.
Дальше пошли к Джейми, и там увидели совершенно иную картину. Джейми пытался встать с кровати, опираясь на палку здоровой левой рукой и на пол — здоровой левой ногой. У него получалось встать, но не получалось перепрыгнуть, опираясь на ту самую палку — подводила нерабочая вторая нога, на которую он пытался опираться по привычке, и он валился на пол.
Бранвен пронаблюдала за парой попыток и скомандовала:
— А теперь ложись.
— С чего это? Что хочу, то и делаю.
— Да и пожалуйста, но сначала я тебя осмотрю. Говорила — без руки останешься, и что же?
— А пока с рукой, ты не каркай, птица!
Бранвен смотрела-смотрела на его потный лоб и прилипшие к нему волнистые чёрные пряди, а потом спросила:
— Сильно болит?
Он хотел было сказать очередную гадость — судя по виду, а потом закрыл рот, вздохнул и тихо пробурчал:
— А тебе-то какое дело?
— Хочу понять, насколько сильны повреждения. И что можно сделать.
— Ну… болит. Сильно, да. И рука, и нога. Сначала болит, потом сильно болит, потом ничего не чувствую совсем.
— И это хорошо, что болит, — кивнула Бранвен. — Кэтрин, страдания нашего юноши можно несколько облегчить. Если сварить мазь с травкой, что зовётся — рысьи когти, растёт на болотах и собирать её нужно лунными ночами за неделю до Мабона.
— Ну так через годик и поговорим, где там ещё тот твой Мабон, — сплюнул Джейми.
— А ты, юноша, помолчи, тебя не спрашивали. Пока. Но могу и спросить. Мазь эта почитается чудодейственной, но лечение ею не из приятных. Тебе будет казаться, что жжёт так, будто с тебя живьём снимают кожу. И так дважды в день. Если ты готов терпеть — то я поговорю с Кэтрин о том, чтобы это сделать.
— Её-то зачем?
— Затем, что она — маг. Никто иной с той мазью не справится.
— И… долго так надо?
— А как пойдёт. Кому-то за одну луну помогает, кому-то и года мало.
— Кожу снимать? Год? — нахмурился Джейми.
— Ну или так лежи, — пожала плечами Бранвен.
Он помолчал, впрочем, недолго.
— Ладно. Вдруг поможет.
— Вдруг, — согласилась Бранвен. — А теперь проси. Подумай, что ты можешь предложить Кэтрин, чтобы она согласилась с тобой возиться.
— Чего? — Джейми изумлённо уставился на них обеих.
— Она тебе не сестра и не жена, и уже даже не жена твоего брата, — усмехнулась Бранвен. — И не должна что-то для тебя делать. Тем более, ты ей вовсе не заботливый и нежный брат — судя по тому, что и
