Сделка (СИ) - "Arbellaai"

Как только мы достигли какой-то определенной отметки, человек с огромным автоматом вышел вперед и выставил вперед руку, приказав остановиться. Наши ноги остановились сами собой.

— Синьора Лукреция, — ровным голосом произнес другой мужчина в костюме и со шляпой на голове.

Тучный, высокий, с землистым цветом кожи и тупорылым лицом, он производил устрашающий эффект. Мужчина явно ждал, когда Лукреция повинуется негласным приказам, но она осталась стоять на месте. Более того ее лицо приобрело какую-то жесткость. Стало страшно при мысли о том, кто эти люди, что на их руках кровь сотен или тысяч невинных людей. Перед мной была самая настоящая мафия, о которой я благополучно забыла на дивные три года. Но вот она стояла перед мной, смотря ненавистным, жестким взглядом, способным прожечь дыру в моем теле. Их оружие пугало, заставляло задуматься о тех пытках, что они могут устроить мне и моим близким, стоит нам только совершить мельчайшую ошибку. Именно поэтому, чтобы ничего не испортить, Эйден попросил нас не разговаривать, сохранять молчание и отвечать только тогда, когда к нам обратятся — говорить с отцом Лукреции, доном Гвидиче, будет исключительно он.

— Иди к нам, девочка, — сказал мужчина, стреляя глазами в Эйдена.

Лукреция упрямо осталась стоять на месте, что вызвало недовольство у мужчины, между бровями которого всего на одно мгновение появилась морщинка.

— Синьора Лукреция, я думаю, вам стоит последовать за вашими добрыми друзьями, — спокойно произнес Эйден. — Я благодарен вашему отцу за то, что он решился выслушать нас.

Мужчина в шляпе одобрительно кивнул головой. Лукреция, взглянув на Эйдена, все же сдалась и пошла навстречу мужчине, который тут же спрятал ее за своей спиной. Несколько солдат окружили ее и двинулись в сторону дома. Лукреция попыталась кинуть на нас прощальный взгляд, но у нее ничего не получилось. Я прикусила нижнюю губу в надежде унять нервную дрожь из-за возникшего в воздухе напряжения. Эти люди убьют меня не моргнув и глазом. Одна пуля, и моя жизнь будет отдана Богу. Я хотела взглянуть на Айрис и Билл, но внутренний голос подсказал мне, чтобы я стояла смирно и смотрела прямо, не выдавая своего волнения. Это стоило огромных усилий, и все же я сделала это.

— Дон Гвидиче ждет вас, — произнес мужчина в шляпе.

— Благодарю, — отозвался Эйден, кивком головы пригласив нас последовать за ним.

Мы шли позади него, наблюдая за тем, как перед ним расступаются солдаты, как мужчина в шляпе вежливо указывает на дорогу, спрашивая нас о том, как идут дела, обсуждая последние новости мира. Это было так странно: мы шли, словно давние друзья, разговаривая о том о сем, но при этом каждый из нас был напряжен, ожидал выпада со стороны людей дона Гвидиче, чуял опасность, исходящую от враждебно настроенных по отношению к нам людей, что стояли поодаль. Я шла по вымощенной темным камнем дороге, осматривалась, запоминая каждую деталь: по обеим сторонам от нас раскинулся сад с деревьями, ветки которых были оголены впоследствии зимнего сезона, по правой стороне, чуть дальше сложного лабиринта из обнаженных кустов, виднелась большая остекленная беседка, внутри которой сидели люди. Они о чем-то разговаривали, попивая алкоголь из низких емких бокалов, из которых Темпл и Джейми обычно хлестали виски. Среди них я углядела одну девушку, соединявшуюся в эротическом поцелуе то с одним мужчиной, то с другим. Отвернувшись, я передернулась и уставилась на внушительного вида виллу, напоминавшую Италию: геометричное, квадратное, состоявшее из двух этажей, по-летнему свежее, навевавшее бесконечные поля с трудившимися на них фермерами, что ласково называют тебя «Fiorellino» («цветочек» в переводе с итальянского), а после угощают вином и сыром, позволяя наблюдать из их домов закат и сияние звезд. Образующие арку окна, длинные в пол, хоть и были зашторены, но все же пропускали свет, созданный человеком, и словно подтверждали, что здесь есть жизнь. Вот в просвете мелькнула женщина, несущая какую-то посуду, а затем через приоткрытое стекло мы услышали ее милый голосок, выговаривший непонятные мне итальянские слова так чувственно, что на миг я даже улыбнулась. Было видно, что она чем-то недовольна.

Преодолев последние метры, мы оказались на пороге. Дверь тут же открылась, но перед тем, как мы зашли, мужчина в шляпе обернулся к нам и негромко произнес:

— Будет хорошо, если все свое оружие вы оставите здесь. Тех, кто пришел за просьбой к Боссу, мы не имеем привычки убивать, так что вы можете быть покойны. Вашей безопасности никто и ничто не угрожает.

Эйден кивнул головой и ту же вытащил бесчисленное количество пистолетов, ножей и каких-то круглых острых штук, которые явно были предназначен для моментального убийства. Острие блеснуло в свете ламп, и мы увидели, как мужчина в шляпе улыбнулся.

— Хорошая вещичка.

Эйден усмехнулся. Кажется, мужчина проникся симпатией к нашему другу, который сейчас, лично мне, внушал страх и уважение. Как я уже говорила, Эйден никогда не был таким перед мной, все время держался с улыбкой, шутил, снимал напряжение юмором, а здесь он стал совершенно другим. Обстоятельства требовали, чтобы иная сущность Эйдена вышла на свободу, позволив ему общаться с такими людьми наравне.

Молча Эйден приблизился к одному из солдатов, что стоял подле лестницы, ведущей к дому, и расставил руки в стороны, позволив ему провести обыск на предмет спрятанного оружия. Солдат с беспристрастным лицом подошел к Эйдену, стал ощупывать плечи, грудь, руки, спускаясь все ниже и ниже — он даже не погнушался потрогать его пах, причем достаточно глубоко. Я взглянула на своего друга, но он был абсолютно спокоен, никак не выражал свои истинные эмоции. Его выдержка восхищала. Затем настала наша очередь. Я с ужасом представила, что этот человек сейчас будет касаться моих интимных мест, трогать их… И тут Эйден покачал головой.

— Простите, но я не могу позволить вашему солдату трогать девушек. Я не думаю, что они сами хотели бы этого, да и мои друзья мне не простят мне. Возможно у вас в штате есть женщины, которые способны это сделать?

Мужчина в шляпе вновь улыбнулся, тепло, и перевел взгляд с Эйдена на нас.

— Найдется, — быстро проговорил он.

Щелкнув пальцами и кивнув в сторону дома солдатам, он приблизился к Эйдену и что-то прошептал ему на ухо. Эйден поджал губы, его лицо стало суровым.

— Это невозможно, — безэмоционально произнес он.

Его взгляд, полный арктического холода, прошелся по мужчине в шляпе, и тот перестал улыбаться. На лице, как мне показалось, на долю секунды отобразился испуг. Откровенно говоря, мы все испугались такого Эйдена: мрачного и ледяного — казалось, вот-вот он не дрогнув убьет этого мужчину, внезапно достав откуда-то оружие. Мужчина в шляпе потянулся к кобуре с пистолетом, но Эйден, проследив за его рукой, усмехнулся и сказал:

— Это лишнее. Не думаю, что он вам сегодня понадобится.

Рука мужчины замерла. Он словно очнулся ото сна, непонимающе захлопал ресницами, когда увидел, где находилась его правая ладонь, а затем, отдернув воротник рубашки, постарался сохранить спокойное выражение лица.

Билл едва слышно прошептала:

— Ух ты…

Мы все были в шоке. Тут, из приоткрытой двери показалась женщина, одетая в черный обтягивающий костюм, который я видела в фильме на Скарлетт Йоханссон, когда она играла Черную Вдову. Ничего не сказав, она подошла к нам и стала осматривать на предмет оружия. Закончив, она кивнула головой мужчине в шляпе и ушла, оставив нас наедине. Жестом пригласив нас пройти в дом, мужчина задержался, что-то сказав одному из солдат, после чего последовал за нами.

Я поразилась холлу, в который мы вошли: огромный, просторный, покрытый гранитом, блестевший в свете великолепной люстры, масштабы которой поражали. Высота потолка была ничуть не меньше шести метров. Обратив внимание на стены, я стала рассматривать картины, изображавшие Италию разных эпох, а также всматриваться во все двери и коридоры, чтобы понимать, что и где здесь находится. Никто не знает, чем может закончится наша встреча. Нужно быть готовой к побегу. Но все двери были наглухо закрыты, пряча от меня то, что в них было сокрыто. И все же до моего слуха донеслись смех и голоса женщин, из коридора, который, скорее всего вел в столовую. Оттуда едва доносился потрясающий запах еды.