Пришествие необычайного - Василий Головачев

Телефон зазвонил снова.

Северцев уставился на него как на вестника несчастий. Осторожно снял трубку и услышал бесстрастный мужской голос:

— Олег Андреевич Северцев?

— Слушаю. Кто говорит?

Щелчок отбоя.

— Кто говорит? — машинально повторил Северцев, слушая гудки. И вдруг подумал, что кто-то просто проверил, дома он или нет. Правда, тут же пришла успокаивающая мысль: чушь! Один из знакомых решил узнать, приехал он из командировки или нет, звонок сорвался, и он сейчас перезвонит и назовет себя. Но особого успокоения эта мысль не принесла. Интуиция подсказывала, что срыв телефонного звонка не случаен. Да и голос в трубке был незнаком и необычен, словно с абонентом заговорил сам телефонный аппарат или компьютер. Во всяком случае, такого неприятного сухого голоса Олег никогда раньше не слышал.

— Тьфу на вас! — сплюнул он, подождал минуту, глядя на телефон, и пошел переодеваться.

В десять он подъехал на своей новой «Ауди»-»семерке» к четырехэтажному зданию на Мосфильмовской улице, принадлежащему Федеральному центру по изучению непознанных явлений природы, и предъявил дежурному на входе личный пропуск. Этот пропуск — нечто вроде карт-бланша — был ему выдан год назад лично директором Центра академиком Гредасовым «за вклад в развитие отечественной науки и открытия в области археологии». Академик уже не руководил Центром, так как был избран президентом Российской Академии наук, на его месте работал другой человек, но пропуск продолжал действовать.

Константин ждал приятеля в лаборатории электромагнитного мониторинга, заставленной шкафами и стеллажами с аппаратурой. Ему исполнилось уже тридцать лет, но выглядел он гораздо моложе и смахивал на типичного студента-очкарика: небольшого роста, худой, бледный от недосыпания и недоедания, вихрастый, скуластый, с редкой растительностью на лице, называемой «интеллигентской бородкой» и призванной прибавить физику солидности. Правда, эффект эта бородка вызывала прямо противоположный, но Северцев предпочитал на эту тему с Костей не разговаривать, щадя его самолюбие.

Они обнялись, и Олег показал физику часы-синхрон, о чем тут же пожалел. Константин схватил часы, встопорщив брови, повертел в пальцах и чисто рефлекторно коснулся пальцем стеклянно-черного стерженька. И исчез! Причем выглядел этот процесс не как выключение голографического изображения человека — мгновенно, а с некоторым замедлением: фигура Кости заколебалась, стала полупрозрачной, по ней побежали радужные волны, как при интерференции света, и она растаяла! А перед глазами Северцева пронеслась вся его жизнь!

Он яростно цапнул рукой часы в руке Кости, но не успел. Выругался! Досчитал до десяти, выдохнул, сжал и разжал кулаки, успокивая нервы. Зажмурился изо всех сил, так что в глазах поплыли огненные кольца. Сказал глухо:

— Мэа кульпа[4]…

Что-то свистнуло, теплая волна воздуха толкнула его в грудь. Он открыл глаза.

В воздухе сформировалась призрачная текучая фигура человека, уплотнилась, брызжа сотнями небольших радуг, и превратилась в Константина, так и стоящего с протянутой рукой и отвисшей челюстью. На лице физика было написано такое изумление и ошеломление, что Северцев почти простил ему свой страх и нервный взрыв. Схватил синхрон, погрозил приятелю пальцем.

— Осторожнее, экспериментатор хренов, так можно и не вернуться! Меня до инфаркта чуть не довел! Ну, и что ты видел?

— Да ничего! — пришел в себя Константин, бледно улыбнувшись. — Темно, звезды какие-то, то жарко, то холодно… Потом будто бы помещение какое-то… пустое… Я понял, что влип, нажал кнопочку на часах… и оказался снова здесь! Что это за хреновина?!

Физик снова протянул руку за часами, глаза его за стеклами очков загорелись.

Северцев убрал руку с часами.

— Какую именно кнопочку ты нажал?

— Да разве я помню? Их там целых четыре штуки.

— Похоже, ты в рубашке родился. Если я все правильно понял, ты сначала включил синхрон на перемещение по черному трафику «оси S», а потом случайно запустил его назад по белой ветви. Нажми ты красную кнопку — выплыл бы в «хронохвосте» Астаны — и поминай как звали!

— Ничего не понял! Какой «хронохвост»? Какая Астана? Дай посмотреть…

— Э-э, нет, хорошего понемножку, — отступил Северцев. — Сначала дай слово ничего не нажимать. Я расскажу, где я эту хреновину нашел и где с ее помощью побывал, а уж потом начнем думать, изучать и анализировать. Называется же она синхроном.

Дверь в лабораторию открылась, в щель протиснулась голова какой-то бородатой личности.

— Ты скоро? — Личность увидела Северцева. — Здорово.

— Привет, — отозвался Олег.

— Буду через полчаса, — сказал Константин. — Грузитесь, я свое снаряжение сам принесу.

Бородатый скрылся, дверь захлопнулась. Зеленский закрыл ее на ключ, повернулся к Северцеву. В глазах его зажегся огонек азарта и нетерпения.

— Рассказывай!

— Дай слово — никому ни слова!

— Даю.

Олег поведал ему историю находки необычных часов и о своих походах в «хронохвосты» городов. Добавил после паузы:

— Это как-то связано со временем, хотя возникает масса вопросов. Если я появлялся в будущем…

— Судя по твоим словам, на будущее те места, где ты побывал, никак не тянут.

— Но и на прошлое тоже! Куда девались люди? Почему исчез транспорт? Ведь и в будущем и в прошлом все это должно быть! Разве что отличаться качеством техники и архитектуры. А тут здания стоят вроде бы и современные, но… забытые, потерявшие плотность и цвет, измученные какие-то.

Константин улыбнулся при слове «измученные».

— Я, к сожалению, не великий специалист по хронотеории, но кое-что изучал, читал и слышал. Существует много гипотез о природе времени: динамическая, реляционная, статистически-субъективная, матричная, субстанциональная, когерентно-локальная и так далее. Все они имеют своих приверженцев, апологетов и ниспровергателей, а главное — слабые стороны. Но есть еще одна гипотеза, очень экстравагантная, так называемая «концепция Феникса». Возможно, она как раз и отражает истину, если твои «путешествия во времени» не являются… гм, гм, галлюцинациями. Хотя могут быть и другие варианты. К примеру, ты побывал в каких-то «фазовых углах» времени, повернутых относительно нашего. Тебе бы с нашим боссом побеседовать, с Валерием Палычем Олейником, он доктор физматнаук и большой дока в теории времени.

— Познакомь, я его не знаю.

— Он сейчас в командировке, приедет через неделю, так что я смогу вас познакомить, только когда сам вернусь с Байкала. Но… черт! Голова кругом идет! Неужели это не розыгрыш? Дай подержать часики, я не буду нажимать на кнопки, честное слово!

Северцев не без колебаний протянул синхрон Косте.

— А что такое «концепция Феникса»?

— Совершенно сумасшедшая идея, — пробормотал физик, жадно разглядывая циферблат аппарата. — В соответствии с этой концепцией сзади нас — ничего! Пепел событий, пыль времен, иллюзия памяти. Вселенная вспыхивает каждое последующее мгновение… — он шумно вздохнул, возвращая часы Олегу, — и гибнет! Но успевает передать информацию о своем существовании следующей Вселенной, почти идеальной копии.

— Почему почти?

— Потому что не все может передаваться без искажений. Как можно идеально передать процесс обмена энергией и информацией без потери каких-то элементов? По-моему, никак. Плюс «вмороженные» в ткань Мироздания вероятностные законы, закон возрастания энтропии и принцип неопределенности, плюс нарушения симметрии… Поэтому у нас и возрастает энтропия — своеобразные «шлаки» жизни Вселенной. В противном случае не возникло бы и жизни. Однако все это… — Константин пошевелил пальцами, — чей-то мысленный эксперимент, интересная задумка, не более.

— Да уж, фантазия у ее творца большая, — хмыкнул Северцев. — Даже представить трудно механизм передачи информации от Вселенной к ее копии. Разве что Богу это под силу. Значит, по этой гипотезе сзади нас ничего нет? А что, если Вселенная гибнет не мгновенно, а с какой-то задержкой? Сначала исчезает жизнь, потом искусственные постройки, потом природа, материя…

— Тебя, похоже, эта идея увлекла, — засмеялся Костя. — Жаль, нет времени на дискуссию. Есть о чем поговорить. Если эти часы — синхрон, то что и с чем они синхронизируют? Какие волновые процессы или квантовые резонансы? И кто изготовил такие часы? Ведь не частные лица, как ты сам понимаешь, и не монгольские пограничники. Это не под силу ни одному современному институту. Хотя я могу и ошибаться. Иногда о новых разработках узнают тогда, когда они уже применяются где-нибудь в войнах. Но если бы такое было возможно, то об этом уже давно говорили бы все. В наше время скрывать подобную инфорацию становится все трудней.