Корпус - Виталий Каплан

Однако не успев сделать и пары шагов, он замер, услышав голоса. За столом дежурной Наблюдательницы шел негромкий разговор. Вглядевшись, Костя увидел три фигуры в серых форменных халатах. Кажется, там были Светлана Андреевна, Марва и еще какая-то незнакомая тетка, наверное, из другой Группы.

Плафон над столом горел хоть и тускло, но все было видно. А сам Костя стоял в темноте, прислонясь к стеклянной двери туалета, зная, что оттуда, из-за стола, его не замечают. Он и сам не понимал, зачем не идет в палату, почему он замер и вслушивается? Какое ему дело до их разговоров? А вот однако же стоял и чувствовал, что не может уйти.

— Не переживай, Светланочка, — доносился скрипучий, точно гвоздем по стеклу, голос Марвы. — Что уж теперь дергаться? Все равно прошлого не воротишь, так на кой ляд себя растравлять?

— Да, а если они узнают? — всхлипнув, отвечала Светлана Андреевна. — И что тогда? Я ведь, между прочим, еще не старая, мне жить хочется.

— Ну сама посуди, — убеждала Марва, — откуда им узнать? Что, у начальства никаких других дел нет, кроме как за тобой следить?

— Будто сама не знаешь, тетя Маша, — раздраженно проговорила Светлана Андреевна. — Там же система постоянно работает, все автоматически записывается.

— А ты что же, Светка, думаешь, они и вправду все записи просматривают? — раздался третий голос, низкий и какой-то очень уж гладенький. — Проверки делаются выборочно, раз в месяц. Это же всем известно. Да к тому же операторы тоже люди, сама понимаешь. Не тебе объяснять.

— А вдруг все-таки? — не унималась Светлана Андреевна. — Что тогда?

— А ничего. Сиди себе тихо как мышка, — ворчливо сказала Марва, — авось обойдется. И поменьше трепись о своих похождениях. Мы-то ладно, мы свои, а то ведь, конечно, всякое бывает. Вон на четвертой была такая Валечка, Наблюдательница, только-только ее приняли, и месяца после Обработки не прошло. Ну вот, она тоже этим занималась. Только по-глупому, безо всяких предосторожностей. Ну, раз попробовала, второй, а потом, само собой, попалась. Ясное дело, она в слезы, я, мол, не знала, что нельзя, я исправлюсь. А ей текст Уложения суют под нос, и там, в Уложении, есть параграф про эти самые дела. Сама договор подписывала, сама и отвечай. Она даже к Ярцеву пробилась, а тот ей через секретаршу — по личным вопросам, мол, не принимаю. А какой же это личный вопрос, если Санитарная Служба именно по таким делам и работает? Тогда Валечка совсем уж отчаялась, решила к самому Сумматору пойти, да ее, конечно, не пустили. В общем, сперва ее в карантин, а потом уж и на Первый Этаж. Вот оно как, девоньки, бывает.

— А может, ее простят? Она там, на Первом, перевоспитается, ну, и вернут ее снова? — с надеждой спросила Светлана Андреевна.

— Ну ты такая наивная, Светочка, просто жуть, — хихикнула третья Наблюдательница. — Как это ее вернут, если она там уже была? Навсегда это, девчонки. Она ведь видела, что на Первом творится. Мало ли что ей в голову взбредет? Вдруг болтать начнет, да еще при объектах? Услышат, начнут думать — и пожалуйста, процесс пошел… Это же объекты! И готово — сбой в программе. Такие случаи уже бывали.

— Ну уж прямо, Елена Александровна, — хмыкнув, возразила Светлана. — С чего бы им задумываться? Они же глупые, тем более, Питье каждый день. Ни о чем таком они не догадаются. Да и те, кто программы составлял, небось, не глупее нас были.

— А вот у Петровича другое мнение, — помолчав, сказала Елена Александровна. — Вы вчера на собрании были? Ах да, у вас же смена… А я была. Ну вот, он там такое выдавал, девчонки! Попросил слова, влез на трибуну, и видно — его аж распирает всего. А глаза злющие, как у кота побитого. Ну, во-первых, он сомневается в Стрессовом Методе. Не верит он, понимаете ли, что Откровение снимет отрицательный потенциал. Нет, говорит, убедительных доказательств. Это раз. Во-вторых, он, оказывается, сомневается в программной схеме. Мол, есть в ней неопределенности, стало быть, можно ждать непредсказуемых эффектов. И вообще, он сказал, всю методику надо пересматривать. Сейчас, говорит, не времена Первого Замка, не будем повторять их ошибок. Вот в таком плане.

— Ну, он у нас Второго Ранга, где уж нам за его мыслями угнаться, — задумчиво протянула Светлана Андреевна.

Костя насторожился. Спросонья он мало что понимал, да и речь шла о чем-то ему неизвестном. Но теперь, когда они переключились на Серпета, он вслушивался изо всех сил.

— Эх, девочки… Молодые вы, — вздохнула Марва. — Поработали бы с мое, иначе бы говорили. Неизвестно еще, как Сумматор посмотрит на фантазии Петровича. Кто знает, сколько нашему Петровичу осталось во Втором Ранге ходить? Сумматор не любит, когда в таком тоне да насчет Первого Замка. Я тут многих прытких повидала, знаю, что говорю.

— Это ты верно, тетя Маша, — поддакнула Елена Александровна. — Странные у него мысли, а может, и вредные. Тем более, внешнее положение нестабильно. Читали сегодняшнюю сводку? Город опять активизировался. Скоро, наверное, вообще объявят боевую готовность. Нам на собрании намекнули.

— Да, девоньки, рискует наш Петрович, — Марва плеснула себе в кружку из электрического чайника, бросила кусочек сахара и зазвенела ложкой. Отхлебнув, она продолжала:

— Жаль, конечно, если что. Мужчина он не вредный, пять лет уже у нас работает, а ни одного рапорта на Наблюдательниц не подал.

— Писанины не требует, как другие, — вставила Светлана Андреевна. — Хороший дядька.

— Хороший-то он хороший, — не спеша, задумчиво проговорила Елена Александровна, — да только наше дело маленькое. Решать с Петровичем будет Сумматор. А вообще, если честно, я Петровича что-то не понимаю. Чего ему не хватает? Деньги получает такие, что нам и не снились. Дачку ему выделили в Природном Секторе. Я, конечно, сама не видела, но говорят — шикарная дачка. Чин, опять же, не малый. Так нет же, все ему не хватает. Ученость свою демонстрирует. Он, значит, самый умный, а мы тут все дурочки. А идейки, что он пропихивает? Что значит «сейчас другие времена»? Да разве можно так про Первый Замок? Это же наша слава, наша гордость, разве не так? Ну, были ошибки, а где их не бывает? Но можно ли все перечеркивать? Тем более, Петрович-то Первого Замка не видел, на готовенькое пришел. Что за чистоплюйство? Нет, милые мои, так дело не пойдет. Потом опять же. Мы за кем числимся? За Петровичем. Он доиграется со своими вольностями, начнут его просвечивать — так и за нас примутся. Неужели не ясно?

— И значит, все записи просмотрят? — испуганно спросила Светлана Андреевна.

— А ты как думала, Светка? — неожиданно ленивым тоном произнесла Елена Александровна и не спеша налила себе чаю. Потом бросила пару кусочков сахара и так же медленно принялась размешивать. — Это же такие дела! Шум на весь Корпус! Моментально пришлют комиссию. И пожалуйста, Глобальная Проверка. Всех на просветку потащат. И нас, и обслугу, и объектов.

— Их-то зачем? — вздохнула Марва и хрустнула сухариком.

— То есть как зачем? — удивилась Елена Александровна.

— Да жалко их. Дети же все-таки.

— Ну ты даешь, тетя Маша, — усмехнулась Елена Александровна. — А еще столько лет в Системе проработала. Неужели не понимаешь? Их-то в первую очередь просветят. Мало ли какие новшества Петрович в ихние программы внес? Кто его знает. — Она понизила голос. — Может, он вообще Городу продался? Не случайно же на собрании такие речи толкал. Может, он уже успел всяких дел наворотить? Может, он программы запортил, и теперь заново программировать придется? Недаром же он так программы поносил. Может, вообще этих стереть придется и новых набрать.

— Как это стереть? — удивилась Светлана Андреевна. — Они ведь живые!

— А вот так и стереть, — снова усмехнулась Елена Александровна, — как ластиком. Вжик-вжик — и нету. Вы, милые мои, подумайте лучше о том, как бы и нас за компанию не того… вжик-вжик.

— А что, могут?! — охнула Светлана Андреевна.

— А то нет! — вздохнула Елена Александровна. — Забыла, где находишься? Это тебе не как раньше, тут церемониться не станут. У них Великие Цели, что им какие-то Светка, Ленка, Машка?

— Как же так? — Светлана Андреевна готова была разрыдаться.

— А вот так. Между прочим, нас никто сюда насильно не тянул. Знали, на что идем. И чем рискуем, тоже знали, Денежки, они ведь нигде легко не достаются.

— И что же нам теперь делать? — дрожащим голосом спросила Светлана Андреевна.

Костя вдруг вспомнил, какая она была на обеде. И странности эти все, и лицо в красных пятнах. Сейчас, наверное, у нее такое же лицо. Конечно, отсюда не разглядишь, но ведь и так ясно.

— Ну, пока еще можно кое-чего сделать, — устало произнесла Елена Александровна. — Во-первых, мне кажется, Старик должен знать о его настроениях. Нечего их укрывать.

— Откуда же он узнает? — удивилась Светлана Андреевна. — Он же на собрания наши не ходит. Мы ведь кто для него — нижнее звено, мелочь рыбья.