Змеиная зона - Борис Яроцкий

Потом, когда Семен и Гюзель сопоставили показания Олега и Мити, поверили - ребята не врали.

- А от нас что им нужно? - спрашивала Гюзель.

- Ампулы.

- Зачем?

- Хотели узнать, какими ампулами вы убиваете.

- Мы что - похожи на убийц? - А кто не похож? Как раз не похожие и убивают. Вон убили же Кручину. Теперь только один Горбачев знает, где партийные денежки. Или, скажем, ухайдакали маршала Ахромеева. К нему в кабинет заходили не шаромыжники, а люди кремлевские. - Он сам повесился, осторожно заметила Гюзель. - Это, товарищ доктор, сказочка для дураков. Извиняюсь. Даже здесь, на Каменном Корже, знают как Ахромеев отдал Горбачеву карту с дислокацией наших ракетных войск. А тот с этой самой картой - на Мальту, показал американскому президенту. И американский президент за эту услугу разрешил Горбачеву стать президентом Советского Союза. Все равно, считал он, должность временная. А маршала удушили, чтоб не раскололся. Иначе все узнали бы, откуда у нас вшивость. - Митя, я не политик. Я спросила, что этим от нас нужно.

- Эти хмыри, товарищ доктор, ищут настоящих бандитов. Всех, кого подозревают, берут на испуг.

- Могли и пристрелить.

- Запросто. Рядом же Чечня - на чеченцев и списали бы.

- Но были бы свидетели. Например, вы с Олегом.

- Мы... - Митя в оскале обнажил железные коронки. - Мы, извините за откровенность, молчали бы в тряпочку. Тут все молчат. Время такое - убивать сподручней, чем не убивать. - А эти двое из какой банды?

Митя приостановился:

- Вы - никому?

- Слово женщины.

- Не знаю. Живут у графини. Ездят, нагоняют страх. На фермеров.

- А зачем к нам их подослали?

- Ну я же сказал, думают, что вы убийцы. Не желают, чтоб на них падало пятно. Так что на вас...

- И вы поверили?

- А как не верить, когда все говорят.

- Кто это "все"?

- Люди.

- И Олег?

- А он что - не человек?

Не доходя до проходной Митя вдруг повел себя странно. Замолк, стал напряженно смотреть по сторонам.

- Вы что-то высматриваете? - Собак. Они всегда меня встречают. Вы же помните. Билл, конечно, кобель непостоянный. В любой момент может слинять к сучкам. А вот Маргарет - сука домовитая.

И еще, что Мите бросилось в глаза, не было видно сторожа. Обычно Пахомыч каждого, кто приходил звонить, встречал у ворот, отпирал калитку. Калитка оказалась незапертой.

- Ни собак, ни Пахомыча, - тихо произнес Митя.

В глубоких сумерках обычно слышен каждый звук, но в районе конторы стояла мертвая тишина, и только издалека, из заброшенного котлована, доносились удары металла по металлу. Это, как догадывался Митя, пользуясь тем, что ни собак ни сторожа, кто-то из частников раскурочивал экскаватор. Митя стоял, напрягая слух. И тут его чуткое ухо уловило приглушенное повизгивание.

- А собаки-то заперты! Слышите?

Гюзель ничего не слышала, хотя и прислушивалась. - В мастерской, определил Митя. - Значит, и Пахомыч там.

Он попросил Гюзель спрятаться за проходной будкой, сам же отправился на поиск сторожа: в контору заходить не рискнул, хотя там горела настольная лампа. Вернулся очень скоро. Оглушил новостью:

- А рыжий-то здесь. Трекает по телефону.

Гюзель выглянула из укрытия: да, действительно, в конторе был свет.

- Что будем делать? - спросил Митя.

- Искать сторожа. У него ружье.

- Ха! Если собаки заперты, то Пахомыч уже обезоружен.

Ничего другого не оставалось, как вернуться и ждать рыжего. Мотоцикл загнали в сарай. Оставили нараспашку входную дверь - как было до приезда аспирантов.

В конторе рыжий долго не засиделся. В дом вошел беспечно, бодро напевая: "В понедельник до второго я уеду в Комарово..." Он был в приподнятом настроении. Потом оказалось, он хлебнул из чекушки, отобранной у сторожа.

Семен отобрал у него пистолет, связал и усадил рядом с пришедшим в сознание бородачом.

Только на следующий день нападавших с их оружием сдали двум милиционерам, приехавших на мотоцикле. По разговору Семен и Гюзель поняли, что их больше интересовало оружие, чем сами задержанные.

Рыжего усадили в коляску, а бородатого, чтоб не перегружать мотоцикл, втиснули в кабину попутного самосвала. С тем и уехали.

14

Павел Петрович Ишутин запозднился: приехал в областной центр уже во второй половине дня. "Форд" поставил на площадке "Автосервиса" у Фомина Алексея Михайловича, своего компаньона.

- Паша, ты нам привез пыльную бурю, - шутя и как-то весело сказал компаньон. - Ты полюбуйся: какая очередь! Фильстры меняют. - Завидую, отозвался Павел Петрович, вынимая из салона неразлучный "кейс". - мне бы такую очередь. Еще покойный Адам Смит подметил: стекольщик любит, когда окна бьют, а сапожник, когда обувь разваливается. - А нам и пыльная буря дар божий... Ты надолго?

- До вечера. Хочу побывать в архиве буровиков. А вдруг те нашли на Корже минеральную воду?

- Глупая затея. Есть возможность пригнать из Калининграда десяток "Нисанов".

- Это, Леша, потом.

Перво-наперво Ишутина интересовало дело, которому он служил, и этой службе было подчинено его предпринимательство. В кругу бизнесменов средней руки он слыл человеком состоятельным. Многие считали, что он повязан с крупными теневиками, а те своих людей холили, давали им возможность преуспевать, не забывали при этом делать себе рекламу: вот, мол, трудяга, поверил в рынок и потому пополнил ряды среднего класса. Не случайно физики выходят в олигархи, а лирики у них в лакеях.

По складу ума Ишутин был физиком, окунувшимся в бизнес. Его слово, как некогда купеческое, было весомым и надежным. В свое время поручился он и за Фомина, сослуживца по 9-й погранзаставе, сделал его своим компаньоном, но к агентурной работе не привлекал. Он был "чистым" предпринимателем. На всякий случай. Как бывают "чистые", не задействованные разведкой дипломаты. Мало что может случиться, и тогда этот "чистый" дипломат берет на себя роль "жертвы провокации". В бизнесе подобное тоже бывает.

В областном центре Ишутина хорошо знали, но в управление геолого-разведочных работ наносил визит впервые. Но и здесь он был человеком известным. Сам управляющий профессор Гочкис, располневший в своем руководящем кресле геолог, взялся помогать гостю. К его великому изумлению, в архиве не оказалось отчетов, связанных с работами на Каменном Корже.

- Я прекрасно помню, - говорил профессор, словно оправдывался. Отчеты и образцы регулярно представлял бригадир.

Управляющий уже волновался: ему не хотелось ударить в грязь лицом перед человеком, который к губернатору приходит запросто. Он шумел на сотрудников, его черные южные глаза сверкали, как антрацит. Ишутин ровным спокойным голосом давал понять, что напускная строгость начальника ни к чему. - Меня интересует, в частности, тринадцатая скважина.

Папка по тринадцатой оказалась пустой, сохранился лишь список бригады. Фамилии были занесены в такой последовательности:

Шут Валерий Александрович

Данькин Сергей Ермолаевич

Ситник Андрей Борисович

Соплыга Герасим Нилович

Панасенко Юрии Феофанович

Остапец Кирилл Игнатович

Шарипов Акрам Акрамович /эта фамилия была вычеркнута/

Отдельно шариковой ручкой, но не рукой Шута, кто-то дописал:

"Усманов Рустам".

- Что искали на тринадцатой?

- Какой-то минерал. Натыкались, конечно, и на уголь. Но это были линзы непромышленного значения. С целью экономии средств, скважину пришлось законсервировать.

- А тринадцатую?

- Ее судьба непонятна. Буровики недоумевали. Но было распоряжение свыше: работы прекратить, рабочих уволить. Там случилась драка...

- А не могло произойти так, что отчет по тринадцатой, скажем, попал к отчету по седьмой? - предположил Ишутин.

Раскрыли папки. Никто ничего не перепутал. Стали опрашивать сотрудников. В архив заглядывали по мере надобности. Раньше в документах копались соискатели ученых степеней. Но жажда остепениться уже иссякла - за степень не стали платить. Не было денег и на зарплату. Геологи разбегались. А при неработающих предприятиях куда разбежишься?

При опросе сотрудников кто-то вспомнил, что в начале марта из Москвы приезжал какой-то журналист. Рылся в архиве. Управляющий пожимал плечами: о журналисте он слышал впервые. В бюро пропусков запись о посещении журналиста отсутствовала. Пожилая вахтерша этот факт объяснила просто.

- Геннадий Германович, - обратилась она к управляющему, - вы же мне звонили, чтоб я этого из Москвы пропустила? Я вахтер. Всего лишь рядовой инженер. Мне прикажете - я пропускаю.

Словесный портрет призрачного журналиста ничего не дал: выбрал ли он документы по тринадцатой, или кто-то другой - неизвестно. Теперь на вопрос, чем отличается тринадцатая скважина от остальных, ответить могли только сами буровики. Но с марта один за другим они стали превращаться в покойников.

Почти ни с чем вернулся Ишутин. После пыльной бури Каменка бодрствовала - ликвидировали последствия не такой уж редкой в этих краях стихии.