Манипулятор (СИ) - Аянский Егор

Схватил со стола кружку и приложил к перегородке, после чего приник ухом к донышку.

– … а он мне и говорит: "Возьми его, красавица, в уста свои алые", – представляете, святой отец? Ну а я что? Взяла, дурочка! Вот! Теперь боязно людям в глаза смотреть… Но сладко было, хоть и срамно, но ой, как сладко…

Мать честная! Да у меня за стенкой исповедальня!

Дослушать захватывающую историю грехопадения молодой крестьянки не удалось, так как в дверь деликатно постучали три раза, а затем внутрь вошел Иннокентий с подносом в руках.

– Сегодня пообедаешь тут, а там, глядишь, и за общий стол сядешь, – он поставил еду на стол и извлек из-за пазухи разноцветную затасканную книжку, – Смотри, Акакий! С картинками! Будем понемногу тебя обучать грамоте, но начнем с простого. Дарград не сразу строился!

Это что? Пословица такая местная? Или опять мой встроенный переводчик шалит?

– Ка-артинки! Акакий раду-уется!

– Правильно говорить: "Акакий рад", а еще лучше просто сказать: "Спасибо".

– Спа-асиба.

– И не тяни буквы, произнеси коротко – "спасибо"!

Хм, ну раз ты настаиваешь.

– Спасибо! – я изобразил вид, что сделал гигантское усилие над собой.

Отец Иннокентий, при ближайшем знакомстве, оказался весьма терпеливым человеком. Возможно, это было связано с тем, что у него появился луч надежды выбраться с этого острова, а может он сам по себе был таким. Учить местную азбуку в его компании было одно удовольствие. Я даже не сильно скучал во время занятий, хотя, как и обещал Локи, прекрасно понимал местную письменность.

Тем не менее, контролировать по части результата я себя не забывал. Слишком быстрые успехи – верный способ заставить человека чаще размышлять о тебе, а длинные мысленные цепочки могут привести к самым неожиданным последствиям, причем не всегда к хорошим. Главное правило серого кардинала – не привлекать внимание и не выделяться, на то он и серый.

Постепенно, с азбуки мы перешли на литературу посерьезнее, а именно – детские сказки и чтение по слогам. И, кстати, как бы наивны они не были, но именно в них зачастую было заложено нужных знаний о мире больше, чем в любом научном труде. Они редко подвергаются жестокой цензуре, и, как правило, кроме незатейливой истории, дают понимание того, или иного народа, его мечты и верования. А зная ценности человека, можно заставить сделать его очень многое.

Впрочем, как и ожидалось, менталитет местных не сильно отличался от моего родного. Все желали жить счастливо, искренне верили в чудо, ну и денег хотели иметь побольше.

Спустя полторы недели, я перестал специально мычать и запинаться, но продолжал говорить короткими простыми предложениями, сознательно избегая громоздких лингвистических конструкций и сложных слов. По моей собственной оценке, я выдавал на показ интеллект ребенка лет пяти, который понимает, "что такое хорошо и что такое плохо", но к самостоятельной жизни и сложной работе все еще не готов. Этого вполне хватило, чтобы мне разрешили передвигаться по территории церкви без надзора, и при этом сильно не вникать, чем я там занят. Правда в библиотеку так и не пустили, что было весьма грустно. Зато новости о чудесном прозрении Акакия быстро разнеслись по окрестностям. Отец Иннокентий официально объявил, что любой, кто поднимет на "чудо божье длань свою поганую" будет иметь дело с инквизицией. И похоже это прекрасно сработало, так как после этого я стал спокойно гулять по Андроновке, не боясь очередного камня.

Пользуясь своим положением церковного прихлебателя, я от скуки начал собирать досье на потенциальных жертв, чтобы сформировать понимание кто есть кто, и отобрать потенциальных лидеров будущего восстания. Выглядело это так:

Сначала из своей комнаты я разглядывал в окно идущих в церковь субъектов, за исключением последнего дня недели, когда главная зала была битком набита из-за проведения воскресной мессы.

Затем, выбрав заинтересовавшую меня цель, я приникал к стене вместе со своей любимой кружкой и слушал исповедь. Особо ценную информацию заносил русским языком в одну из тетрадок, коими великодушно одарил меня главный священник. Ее наличие приходилось тщательно скрывать, так как попади она хоть кому-то в руки и мычанием мне точно не отделаться. Для этой цели мной была вероломно выдрана доска под кроватью, а затем аккуратно уложена на место.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

После заинтересовавшей меня исповеди, я спускался вниз и играл с церковным смотрителем в игру "Угадай, как его зовут", надеясь больше узнать об объекте. Старик Афанасий был одним из тех, кто благосклонно относился ко мне. Еще бы! Ведь я по вечерам слушал его никому не нужные истории. Они могли бы показаться скучными для рядового обывателя этого мира, но только не для инопланетянина, вроде меня. Многое мне в них казалось нереальным: ведьмы, драконы, лешие и куча каких-то других существ, отсутствовавших в земном фольклоре. Впрочем, в пределах городов и сел эта нечисть не наблюдалась, предпочитая отдаленные дикие уголки, или хотя бы лес.

Таким образом, ближе к концу месяца, у меня появились некоторые знания о мире, а также весьма обширные сведения о жителях острова: кто, где, когда, как и с кем. Вы наверное скажете, что я больной ублюдок, который копается в чужом грязном белье, а я, пожалуй, просто соглашусь. Ибо всегда прохладно относился к тому, что подумают обо мне посторонние люди. Чужое мнение даже не годится, чтобы им подтереться, это я уяснил еще будучи подростком в школе.

Кстати, о стране. Переводчик для меня ее обозначил как Вестландия, из чего я сделал вывод, что живу на самом западе континента, точнее на одном из примыкающих к нему островов, корабль на который приходит и уходит два раза в день, по расписанию. Носила большая земля гордое название – Аридания и являлась одним из трех населенных материков. Что происходит за их пределами – никто не знал, но держу пари – их больше. По крайней мере три я насчитал только на этом полушарии, когда смотрел на планету из космоса.

Что касается летоисчисления. Оно отличалось от земного. Как я уже и говорил, неделя была десятидневная и именовалась декадой. Ее дни собственного названия не имели, а дата указывалась так – третьего дня, второй декады, шестого месяца, такого-то года. Месяцев было ровно десять и состояли они из сорока дней каждый. Таким образом, год был равен четырем сотням дней, а месяц, соответственно, четырем декадам. В общем, это было очень близко к Земле, лишние тридцать пять суток в году никак не должны сказаться на привыкании. Куда сложнее будет приспособиться к нестандартной неделе и часам. Здесь они были кратными десяти и имели только две стрелки – часовую и минутную. Час состоял из ста минут, а их продолжительность была чуть короче наших – на вскидку пятьдесят земных секунд.

В целом, мне пока все нравилось, и я стал всерьез задумываться связаться с верой. Церковь могла дать мощную защиту и мне, и алтарю Локи. Я даже планировал замуровать его в подвалах инквизиции. Однако, он вскоре заявился ко мне и все обломал.

– Ну и долго ты собираешься здесь сиськи мять? Нормальные пацаны уже готовятся к старту и подбирают места для алтаря, а ты все в дебила с манией величия играешь! Хоть бы че замутил прикольного в деревне.

– Локи, главное ведь не убить всех, а сохранить наш алтарь, – запротестовал я. – У меня по этому поводу свои тактики.

– И ты их придерживаешься, да. Но тебе нужны бабки, чтобы что-то начать посерьезнее, чем слава приходского дурачка. Вот чего ты торчишь на острове? Стать священником и отсидеться под защитой церкви тебе не светит, а еще Кеша скоро раскусит тебя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Это с чего не светит? Почему раскусит? – удивился я.

– Ну, отца Иннокентия давно не навещал господь, и его когда-то начнут терзать сомнения, а что касается твоей розовой мечты служить местной религии – у него же и спроси. Мир ты познаешь сам, забыл?