Малина для оборотня (СИ) - Икон Кей

Марк глянул на меня. Брови сдвинулись к переносице, по непроницаемой маске пошла трещина удивления, а в глазах зажглась искра, от которой я невольно смутилась. Ну а что? Какой женщине не стало бы приятно, когда она нравится. Особенно Марку. Выдали ещё и пальцы, которые вывели мелодию на октаву выше. Он качнул головой и проиграл ещё несколько тактов, искусно превращая ошибку в импровизацию, а после вышел на финальные аккорды.

Когда он убрал руки с клавиш и вздохнул, гипнотический транс ещё висел в воздухе, так что мы не сразу сообразили, что делать дальше.

– Браво, – первая из гипноза вышла мама и зааплодировала. – Марк, это настолько потрясающе. Я будто оказалась в каком-то сказочном лесу. Твоя игра завораживает.

– Талантливый человек, талантлив во всём, да? – я улыбнулась, подходя к Марку. – К сожалению, большую часть я пропустила, но то, что слышала и правда восхищает. Уверена, у тебя куча всяких наград и премий в музыке.

– Да нет, – он рассеянно смахнул с клавиш несуществующие пылинки. – Это так. Развлечение для своих.

– У тебя просто солистки хорошей не было, – усмехнулся Владимир. – Как знать, может сейчас споётесь, да махнёте на гастроли, наплевав на всё.

– Ой, Владимир, не знаю как вас по отчеству, – я преувеличенно скромно махнула рукой, попав по спине Марка и в очередной раз почувствовав себя идиоткой. – Вы меня смущаете. Честное слово.

– Просто Владимир для вас, юная леди. Я, конечно, староват, но тешу иллюзией, что пока обойдусь и без упоминаний отчества, – отец Марка сделал глоток папиного секретного зелья.

– Споёшь? – мама улыбнулась мило и очаровательно, подразумевая, что вопрос, совсем не вопрос, а утверждение.

Я вздохнула.

– Честно. Я даже не знаю, что. В моей музыкальной школе особенное разнообразие не в почёте. И я исполняла песни как минимум пятидесятилетней давности...

Мама махнула рукой, выражая всеобщее мнение: им плевать. Ну, что ж. Делать нечего. Я вдохнула и запела:

– Туманом сладким веяло, когда цвели сады.

Когда однажды вечером в любви признался ты-ы-ы.

Тума-а-аном сладким веяло от слова твоего.

Я осторожно взглянула на Марка, но тут же посмотрела снова вперёд:

– Поверила, поверила и больше ничего-о-о-о.

На миг показалось, что этой песни принц не знает, но он так плавно включился со следующей строчки, словно так и задумывалось. Это воодушевило, и я запела смелее:

– Один раз в год сады цветут.

Весну любви один раз ждут.

Всего один лишь только раз

Цветут сады в душе у нас

Один лишь раз, – я неосознанно посмотрела на Марка и положила ладонь на его плечо. – Один лишь раз...

Начало было даже слишком вдохновляющим. Не знаю, знал Марк песню или подбирал на ходу, но получалось волшебно. У меня никогда такого не было. Мы будто чувствовали друг друга. Если не распетый голос отказывался подниматься в нужную ноту принц сглаживал это музыкой. Волшебно. Иначе не назвать. Меня так накрыло, что я вообще перестала бояться!

Дальше про свадьбу и то, как девушка счастлива. Забавно, раньше я в текст не вслушивалась, а сейчас, сама невольно улыбалась, когда пела о белом платье для любимого мужчины.

А потом было про то, как возлюбленный бросил её. Променял на ту, которая лучше. Память услужливо напомнило о том, чтоб и я на Марка рта не разевала. Не про вашу честь, Алина Сергеевна, такое счастье. Да и влюблён он в твою подругу. Так что не мечтай, иначе останешься ты, как девушка в песне, одна, с разбитым сердцем и свадебным платьем в руках.

Расстроившись, я убрала ладонь и последние строчки допевала, не касаясь прекрасного, но чужого принца. Мелодия странным образом добавила песне трагичности. Странно, раньше она казалась не такой печальной. А что если Марк слышит историю своей мамы? Блин, Алина, почему ты выбрала именно эту?

Оставив последний аккорд звучать эхом, он обернулся и улыбнулся мне. Вроде... Марк не выглядел расстроенным. А ещё ему вроде нравилось. Вон как глаза горят! Мне не кажется? Ура. Сентиментальностью заразилась только ты, Алинка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Снова аплодисменты. Моё скатившееся настроение вновь взмыло к потолку. У нас и правда круто вышло! Растянув края топа, я изобразила глубокий реверанс, Марк поднялся и отвесил грациознейший из поклонов. Потом мы посмотрели друг на друга и одновременно улыбнулись.

– Потрясающе, – громче всех восхитился Владимир. – Пора планировать гастроли. За восходящих звёзд, – он поднял стакан с папиным напитком и, чокнувшись с остальными, выпил.

– Сначала спланируем твой безопасный путь домой, – усмехнулся Марк, но Владимир поднял палец.

– Во-первых – у меня есть потрясающий и главное трезвый сын, который умеет водить машину. А во-вторых, я ещё никуда не собираюсь. Мы должны обсудить дела, в которых будет не только урожаи малины и гастроли восходящих звёзд, но и производство этого шикарнейшего напитка, – он показал на стакан и глянул на папу. – Да, Серёга?

– Конечно, Володя, – со смехом отозвался тот.

– Ну, тогда я отгоню машину, – Марк покачал головой, с улыбкой глядя на неожиданно поладивших мужчин и сунув руки в карманы, вышел во двор.

Я, глянув на старших, рванула за ним. Оставаться одной в этой компании показалось слишком страшно. По-любому сейчас обсуждать начнут, лучше этого не слышать, чтоб не краснеть лишний раз.

Глава 11. Обещание

Марк стоял посередь дорожки, засмотревшись на закат. Рыжие лучи подсвечивали его как ангела. Эх… манит, хоть не в красных труселях. Блин, усталость берёт своё. Хотя что мистического? Стоит, солнышком любуется. В городе такой красоты не увидеть.

А ещё он грустит. Сегодня узнал, что девушка, которая нравилась не просто сбежала с другим, а ещё и подвела всю его семью. Страшно представить, что происходит у Марка в душе.

Я выдохнула и наконец подошла к нему.

– Спокойнее в деревне?

– Ага. Тихо… – он обернулся. Золотисто-карие глаза скользнули по фигуре. – Не холодно?

– Да не. Наоборот, хорошо после солнцепёка, – я решилась коснуться его предплечья. – Слушай, Марк, я представляю, как тебе плохо и неприятно. Точнее нет, не представляю, но понимаю. Не расстраивайся. Да ты глянь на себя – мечта любой. На Алинке свет клином не сошёлся. Ещё миллион таких найдёшь. Хоть сейчас свисни или завой, – я посмеялась. – Со всей округи набегут. Даже замужние и те, кому за шестьдесят.

– Зачем? – удивился он. – Говорил уже. Не хочет – её право, – он постучал по груди указательным пальцем. – Буду страдать по тебе.

Ах, хорошо поёшь. Была б это правда. Я вздохнула, а после улыбнулась.

– Скорее тебе придётся страдать из-за меня. Потому что ну… – я нервно теребила подаренный Алиной ключик. – В общем, я согласна на эти ваши соревнования. Что делать-то надо?

Марк удивлённо поднял брови, будто это единственное, что он не ожидал услышать этим вечером. Оглянулся, словно я могла говорить с кем-то другим.

– Т-ты уверена? Там может быть опасно, помнишь?

– Помню, – я пожала плечами. – Но вы ж с Лё рассказывали, что ты весь такой крутой, не? – я напряжённо улыбнулась. – На самом деле, я готова рискнуть. Твой отец для нас уже много сделал, да и Лё я должна компенсацию за царапины, – я коснулась подвески, не решаясь сказать, что главная причина – сам Марк и попытки сделать его хоть немного счастливее.

– Твоя жизнь изменится. Буквально перевернётся с ног на голову и пути назад не будет. Ты будешь видеть и замечать странные вещи. Чувствовать то, что не ощущала раньше. Твоя подруга, Алина, возможно, не справлялась, но у неё вариантов нет. Она живёт в доме Белоклыкова и тоже, в каком-то смысле, на границе. У тебя есть возможность не пересекать черту. Оставить жизнь спокойной и понятной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– То рассказывал, как это всё важно, про массовые жертвы говорил, а теперь не так страшно? Или почему передумал?

Марк вздохнул: