Монголы. Основатели империи Великих ханов - Э. Филлипс

«Кроме того, ты сказал, что для нас лучше всего будет принять крещение. Ты лично написал мне об этом, высказав требование. И я не могу понять этого требования. Помимо требования, ты написал следующие слова: «Ты напал на земли мадьяр и других христиан, чему я крайне изумлен. Поведай, в чем они провинились?» Эти слова мы также не можем понять. Чингисхан и Угэдей-хан сообщили им Повеление Небес. Но те, о ком ты говоришь, не подчинились Повелению Небес. Те, о ком ты говоришь, задумали злодеяние: они проявили дерзость и казнили наших послов. Поэтому Вечное Небо покарало и погубило этих людей на этих землях. Если не по Повелению Небес, то как может кто-либо покорять и убивать одной лишь своей силой?

И когда ты говоришь: «Я христианин, я молюсь Господу. Я предъявляю обвинение другим и презираю их», то откуда тебе знать, кого Бог прощает и кому Он дает свое благословение? Откуда тебе это известно настолько, что ты говоришь такие слова?

Благодаря милости Вечного Неба нам дарованы все земли от восхода до заката. Разве можно действовать как-либо иначе, чем подчиняясь Повелению Неба? Отныне ты должен объявить от всего сердца: «Мы согласны стать вашими подданными и передать все наши силы в ваше распоряжение». Ты лично как глава всех правителей и все они без исключения должны оказать нам услугу и присягнуть нам на верность; только после этого мы признаем вашу покорность. Но если ты не покоришься Повелению Небес и пойдешь против нас, мы дадим тебе знать о том, что ты стал нашим врагом. Вот что мы тебе сообщаем. Если ты не станешь подчиняться нашим приказаниям, то мы не сможем сказать, что с тобой будет. Об этом знает только Небо».

Вернувшись, Карпини сообщил, что монголы намерены покорить весь мир, и посоветовал всем христианам объединиться и встретить монголов лицом к лицу в битве. Он рассказал о хитростях, какие монголы применяют во время сражений, и предложил спрятать все драгоценности в пещерах.

Приблизительно в то же время были посланы миссии Асцелина (или Эццелино) Ломбардского и Андре де Лонжумо, но они не продвинулись дальше Ближнего Востока.

В 1245 г. Асцелина послали в лагерь Байджу, располагавшийся в Муганской степи. Это путешествие заняло два года, и трудности, вероятнее всего, возникли при прохождении через мусульманскую Сирию. В Тифлисе к посольству присоединился Гишар Кремонский из доминиканского монастыря, основанного там в 1240 г. Асцелин провел два месяца у Байджу, который хотел послать его дальше в Монголию, но разгневался, когда монах ответил отказом. Еще более Байджу разгневался, выслушав упреки папы и требование принять христианство. Он ответил, что монголы никогда не станут собаками, подобно христианам и их папе. Несколько раз он угрожал послам смертной казнью. У себя он удерживал их до тех пор, пока точно не узнал, пересекают ли франки Сирию для очередного крестового похода и прибывает ли из Монголии Эл-джигидей для похода против мусульман. Наконец Асцелин и его спутники получили приблизительно такое же письмо с ответом, что доставил Карпини. Они отправились домой, и в пути их сопровождали два монгольских посла: Айбек (вероятно, уйгур) и несторианин Саргис. Папа принял этих послов с почестями и вместе с ними отправил очередное письмо с возражениями и сожалениями.

Андре де Лонжумо послали в 1245 г. с приказанием прибыть в Тебриз и не отправляться дальше. Поскольку он знал арабский язык, его хорошо приняли арабские правители Баальбека и Хомса, но для того, чтобы достичь монгольской территории, не выдавая своих замыслов, ему пришлось проделать немалый крюк через Мертвое море и Верхнюю Месопотамию до Мосула. По прибытии в Тебриз он встретился с известным несторианином, монахом Раббаном Ата, но о его переговорах с монголами ничего не известно. Андре привез письмо папы Раббану Ата с просьбой содействовать объединению христиан Европы и Азии. Раббан Ата был уважаемым другом Ван-хана и Чингисхана, спасшим многих восточных христиан от преследований со стороны монголов и фанатиков-мусульман. В своем ответе он посоветовал папе прекратить вражду с императором Фридрихом II, особенно после того, как пало Иерусалимское королевство и многих христиан вырезали.

К этому времени монголы уже были готовы сотрудничать с христианами в походе против мусульман. Элджигидей, которому приказали напасть на Багдад, рассчитывал, что если Людовик IX нападет на Египет, как и было задумано, то это отвлечет султана Айюбидов и его воинов-мамлюков и они не придут на помощь халифу. Поэтому в 1248 г. он отправил из Мосула посольство во главе с двумя несторианами, Давидом и Марком, которые должны были подождать Людовика в Никосии на Кипре. Андре играл роль переводчика. В письме Элджигидея, составленном, по всей видимости, его секретарем-персом, не чувствуется обычной заносчивости. Напротив, Людовика там прославляют и называют «мечом Христа», возлагают большие надежды на его победы в Азии и утверждают, что христиане под правлением Гуюка наслаждаются свободой вероисповедания вне зависимости от конфессии. Людовик, в свою очередь, послал к Элджигидею и Гуюку посольства с письмами и дарами. Оба высокопоставленных монгола должны были получить по частице креста, а Гуюк вдобавок к этому часовню-шатер, украшенную вышивкой со сценами из жизни Христа.

Но пока Андре находился в пути, Гуюк умер. После встречи с Элджигидеем, который уже не исполнял обязанности представителя великого хана, Андре со спутниками направились в орду Огуль-Гаймыш, регентши-вдовы, к востоку от озера Алакуль. Вдова хана приняла их как вассалов, доставивших дань, и потребовала привозить дары ежегодно. При этом она ничего не сказала о возможном обращении в христианство или о военном союзе. Письмо Элджигидея оказалось неискренним, и выяснилось, что Гуюк строил те же планы, что и другие монгольские ханы до него.

На западе прежде всего Гуюк хотел подчинить Бату. В 1248 г. он отправился на запад через улус Бату, где предполагалось пополнить войска. Суркуктени, вдова Толуя и мать Мункэ, предупредила Бату, и тот с большим войском отправился на восток. Но прежде чем два войска встретились, Гуюк, который к тому времени тяжело болел, неожиданно скончался.

МУНКЭ (1251-1259)

После смерти Гуюка вновь встал вопрос о престолонаследии. Хотя регентшей стала Огуль-Гаймыш, Суркуктени со своими сыновьями встала на сторону Бату, который созвал курултай в ее лагере. Курултай предложил передать трон Бату. Но Бату не хотел возвращаться в Монголию и назвал ханом своего верного друга Мункэ, сына Толуя. Его решение утвердили на новом курултае 1251 г., собранном у подножия горы Бурхан-Халдун. Теперь ведущая роль перешла к дому Толуя; при нем у монголов появилось несколько способных правителей, но им также пришлось столкнуться и с новыми опасностями.

Мункэ был строгим и требовательным правителем, пытавшимся возродить среди монголов былую простоту нравов. Он обложил население умеренными налогами, отменил долги и ввел прогрессивный подоходный налог. Доходы провинций шли на содержание местных войск и почтовых станций. Правители-вассалы должны были выделять войска только в качестве дани. А так как Мункэ воспитывала Суркуктени и он изучал методы управления Елюя Чуцая, то новый правитель имел кое-какое представление и о цивилизации. Как писали иностранные послы, он окружил себя мудрецами и намеревался построить в Каракоруме обсерваторию. Он потребовал, чтобы персидские, уйгурские, китайские, тангутские и тибетские чиновники составили словари своих языков. При его дворе постоянно находились послы со всех частей света и представители всех религий, службы которых он постоянно посещал.

При этом внешнюю завоевательную политику он проводил в духе Чингисхана. В Китае предстояло завоевать империю Сун, на западе – до конца покорить Иран и подчинить багдадского халифа. Но улус Бату он рассматривал только как источник дополнительных войск. Младший брат Мункэ, Арик Богэ, наблюдал за порядком в Монголии.

Что касается Китая, то решения 1235 г. мало влияли на положение дел, пока в 1246 г. не умер Мэнхун и его не сменил ставленник хана.

В Сычуани, в верхнем течении Янцзы, а также в Хунани и Хубэе продолжали оставаться монгольские силы. В 1251 г. был разработан новый план действий, осуществлять который предстояло Хубилаю, самому способному из братьев Мункэ, которого поставили над всеми китайскими территориями к югу от Гоби. Хубилая воспитывал ученый-конфуцианец Яо Чи; оставив Каракорум, Хубилай продолжал советоваться с ним и с другими китайскими учеными и чиновниками. Он даже назначил другого ученого, Чжао Би, воспитателем монгольских юношей в духе конфуцианства и заставил его выучить монгольский, чтобы перевести на него китайские книги.

Хубилай не слишком стремился нападать на основной центр китайской культуры, но считал, что государство Сун не заслуживает права на существование и что Китай следует объединить под властью монголов. В 1252 г. он выступил в поход вместе с Уриангкадаем, сыном Субудэя, в качестве полководца, намереваясь убивать как можно меньше людей. Война должна была начаться с нападений на Сычуань и Юньнань, для чего Хубилай прошел по тангутской территории до западной части Шаньси и восточной Ганьсу.