Каменная бойня - Сергей Иванович Зверев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Всем сидеть и не двигаться! — свирепым голосом заорал Мешалкин.
При этом он будто клещами ухватил руками Акробата за локоть. С другого боку точно такое же действие проделал и Железняк. Теперь Акробат не мог свободно двигаться, а значит, не мог тайком избавиться от наркотиков, если, конечно, они при нем были. Впрочем, он и не пытался двинуться, а тем более вырваться из цепкой хватки оперативников. Он был совершенно спокоен или, может, делал вид, что спокоен, — кто его знает? Второе было гораздо хуже первого. Если человек, застигнутый врасплох при совершении преступления, может сохранять спокойствие и выдержку, — это очень опасный человек. Он хуже зверя, потому что зверь, загнанный в угол, ведет себя совсем по-другому, он пытается вырваться на свободу…
— И что дальше? — бесстрастным тоном спросил Акробат.
Вместо ответа оперативники свободными руками бегло и умело принялись обыскивать Акробата. И очень скоро они нашли то, что и хотели найти, — сероватый порошок, расфасованный в отдельные маленькие полиэтиленовые пакетики, которые были соединены в общее целое. По сути, это была длинная полиэтиленовая лента со множеством отдельных кармашков, и в каждом кармашке находилось одно и то же содержимое — сероватый порошок.
— Вот что дальше, — ответил Мешалкин, извлекая ленту из-под одежды Акробата. — Еще какие-то вопросы у тебя будут?
Акробат ничего не ответил, лишь передернул плечами. Он по-прежнему казался спокойным и невозмутимым.
— А тогда прошу из машины, — сказал Мешалкин.
Все так же спокойно и невозмутимо Акробат вышел из автомобиля.
— Протяни руки, — сказал ему Железняк, доставая из кармана наручники.
Акробат, не глядя на Железняка, протянул ему руки, но как только сталь коснулась его запястий, он вдруг сделал кульбит в воздухе — буквально-таки перевернулся через голову — и таким образом оказался от Железняка и Мешалкина на расстоянии двух, а то, может, и двух с половиной метров. И тотчас же побежал по переулку.
— Ах, ты ж, собака!.. — только и сказал ошарашенный Железняк.
Понятно, что ни он сам, ни Мешалкин просто не ожидали от Акробата такого поступка. Зато, похоже, что-то подобное ожидали Лосенок и Герасимов. Когда Акробат оказался рядом с ними, Лосенок неожиданно бросился ему под ноги. Акробат не успел ни притормозить, ни свернуть, он запнулся о Лосенка и со всего маху упал на асфальт. И тут же сверху на него навалился Герасимов. Пока Акробат приходил в себя, Герасимов успел защелкнуть на его запястьях наручники. Но даже в таком безвыходном положении Акробат пытался вывернуться, стряхнуть с себя Герасимова, подняться и бежать дальше. Пытался, да ничего у него не получилось: во-первых, Герасимов сам по себе был грузноват и тяжеловат, а во-вторых, попробуй-ка вскочить на ноги, когда на твоих запястьях наручники.
— Лучше не трепыхайся, — спокойно посоветовал Акробату Герасимов. — А то ведь ненароком втопчу тебя в асфальт так, что соскребать потом придется…
— Вот теперь, кажется, я понимаю, почему этого парня прозвали Акробатом! — проворчал Лосенок, вставая. — Слышь, а ты и вправду акробат, что ли?
Но Акробат на это ничего не ответил. К ним уже бежали Мешалкин и Железняк. Акробата подняли с асфальта, для острастки встряхнули его за шиворот и повели к машине, стоявшей за углом. Когда его вели мимо «Порше», оттуда раздался истошный крик. Похоже, это кричал Ливерпуль, а может, Мопсик, а может, и оба разом — кто его разберет?
— Акробат! — вопили из «Порше». — Это не мы! Мы не виноваты, мы тебя не сдавали! Это они сами!
Акробат никак не отреагировал на эти крики, у него лишь нервно дернулись уголки губ.
Глава 6
Когда тебя поймали с поличным, да еще с крупной партией наркотика, да вдобавок в твоем деле имеются свидетели, то отпираться или играть в молчанку может лишь круглый дурак или самоубийца. Похоже, Акробат не был ни тем, ни другим. А поэтому он не стал ни отмалчиваться, ни отпираться. Наоборот, он почти сразу же изъявил готовность сотрудничать со следствием и оказывать ему всяческое содействие. Тем более что Мешалкин и его подчиненные весьма доходчиво объяснили ему положение вещей.
— Если ты воображаешь, что легко вывернешься из наших рук, то мы тебя в этом разочаруем, — сказал майор. — Не вывернешься, даже не мечтай.
В ответ Акробат лишь передернул плечами.
— Вот ведь дурачок, — усмехнулся Мешалкин. — Ты, наверно, представляешь себя этаким крутым парнем, мафиози высокого пошиба и все такое прочее? Думаешь, что кто-то тебя выручит, выкупит, устроит тебе побег… Ну, так думаешь ты потому, что ты покамест непуганый. А вот я тебя сейчас напугаю. Ты обыкновенный посредник, сбытчик, так называемый бригадир, у которого в подчинении находится всякая шелупонь вроде того же Ливерпуля или Мопсика. Зато над тобой — ребята покруче. А уж они-то с тобой церемониться не станут. Расколешься ты перед нами или не расколешься — это для них без разницы. Ты попался, а значит, ты им больше не нужен. Ты — отработанный материал. Теперь ты для них представляешь опасность, потому что можешь нам рассказать о них. Значит, проще всего тебя прихлопнуть. Вот сунем мы тебя в общую камеру, там-то, я думаю, все и случится. Найдется кому и в камере…
— А вот если ты парень с головой, то согласишься на наши условия, — продолжил Железняк. — Поможешь нам кое в чем…
— А взамен мы убережем тебя от неминуемой расправы, — сказал Лосенок. — У нас есть такая возможность, и даже не одна, можешь в том не сомневаться.
— Но, конечно, поможем мы тебе не за твои красивые глаза и не за твои акробатические таланты, — вступил в разговор Герасимов. — Правило здесь простое: ты помогаешь нам, мы помогаем тебе. Такое, стало быть, условие задачи…
— Что вам надо? — после молчания спросил Акробат.
— Всего-то — честно ответить на наши вопросы, — сказал Мешалкин. — И не думай, что можешь нас провести. Коль уж мы тебя вычислили и поймали, то и поймем, врешь ты нам или нет.
— Я так думаю, что мне выгоднее молчать, чем откровенничать с вами, — мрачно усмехнулся Акробат. — Взять все на себя… Тогда останусь целым и без вашей помощи.
— Нет, не останешься! — усмехнулся Мешалкин. — Ты рассуди сам. Ладно, сегодня ты нам ничего не расскажешь и
