Маленькие подлости - Кармен Посадас

– …Да, да… Все, что ты мне рассказал, очень романтично. – Вишни в коньяке заметно усилили акцент Нестора. – Однако учти: переживать по поводу мифической женщины, влюбляться в призрак, выискивать заветные черты в чужих лицах – ненормально и непрактично. Послушай меня, Карлетто, есть другое, гораздо более здравое объяснение того, что с тобой происходит. Подобное наваждение – это предчувствие будущего, понимаешь? Девушка с портрета не имеет к тебе никакого отношения, ее нет, а если и была, то к настоящему времени умерла или в лучшем случае стала старушкой. Тем не менее если ты испытываешь к ней неодолимое чувство, значит, где-то существует точно такая же, совершенно одинаковая! – кричал Нестор в сильном возбуждении.

Именно в сей кульминационный момент он объявил о том, что знает, каким образом раскрыть старинную семейную тайну и расшифровать смысл детских воспоминаний. Все решается очень просто: надо пойти на прием к знаменитой ясновидящей мадам Лонгстаф.

Справедливости ради следует сказать, едва предложение сорвалось с уст Нестора, он немедленно добавил, словно почувствовал тревогу сквозь пары алкоголя:

– …Ты ведь не думаешь, Карлетто, что я говорю всерьез? Идти на прием к какой-то гадалке… Что за глупость! Разные голоса из потустороннего мира – выдумки, и ничего больше… Забудь навсегда имя, которое я назвал. Будет с тебя обожания призрака, обойдемся без ведьм, правда?.. Можешь мне поверить, нет такого заклинания, чтобы вызвать к жизни воображаемое существо вроде твоей девушки… И прекрати упрашивать, я не собираюсь идти с тобой ни к какой прорицательнице, все они вруньи и мошенницы, я не верю в колдунов, все это шарлатанство… К тому же чрезвычайно опасное, поскольку способно заманить в ловушку! А мадам Лонгстаф опаснее всех, говорю тебе…

Или вишня в коньяке наделяет ангельским терпением, или романтические истории оказывают на нас неотразимое воздействие, или по причине, которую рано раскрывать на данном этапе повествования, только Карлос выслушал до конца противоречивые рассуждения Нестора. В результате приятели оказались здесь, в маленькой приемной цвета аквамарин.

– Cazzo Карлитос, раз уж ты решил проконсультироваться у ведьмы, не смей уходить, но предупреждаю: что бы ни случилось в дальнейшем, я не несу никакой ответственности, – сурово заявил Нестор,

6

О ЧЕМ ПОВЕДАЛА ПРОРИЦАТЕЛЬНИЦА

Мадам Лонгстаф, возлежа в шезлонге, провисающем до полу, обратилась к ним с картавой жалобой:

– Устала, мальчики, до смехти устала!

И немудрено: их очередь подошла в половине девятого вечера. Ясновидящая уже исчерпала свою энергетику, как человеческую, так и эзотерическую, и была не в состоянии освещать дорогу в будущее еще четырем наверняка трудным клиентам, особенно той загадочной даме у окна, «случай изнухяющий!». Нестор и Карлос остановились возле двери и молча изучали раздвижное кресло, откуда вещала прорицательница, подкошенная нечеловеческими усилиями. Деликатно скрещенные под мягкой зеленой муслиновой тканью ноги в обувке, которой мог бы позавидовать венецианский дож, слегка подрагивали в ритм хрипловатому дыханию их владелицы.

– Какой ужасный день, кабальехос, пхоходите, я буду к вашим услугам чехез несколько секунд.

Поскольку мадам не сделала ни малейшей попытки пошевелиться, Карлос и Нестор рискнули подойти к рабочему столу и погрузиться в кресла, размерами напоминавшие королевский трон, короткие ноги Нестора Чаффино повисли в воздухе. Тут как нарочно откуда-то выбежала белая мохнатая собачонка, она живо заинтересовалась лодыжками шеф-повара и принялась атаковать их с заливистым лаем, Нестор застыл, соображая, не пнуть ли заразу как следует, чтобы замолчала.

– Фхи-Фхи, tais-toi! Sit! Raus![13] – крикнула мадам Лонгстаф, мгновенно и ярко продемонстрировав обширные познания иностранных языков.

В другой ситуации это, несомненно, произвело бы огромное впечатление на друзей, но сейчас их полные мольбы и ужаса взгляды были устремлены на собачонку. Друзья словно вели между собой безмолвный диалог:

– Нестор, ты слышал, как она назвала сучку?

– Да. Фри-Фри. Ясно как день, это дочка Фру-Фру.

–Бедняжка. Слава Богу, животным не дано знать некоторых вещей, не то… Представляешь?..

– Не говори! Полностью с тобой согласен; не хотел бы я иметь мумию родственника, или даже родителя, на гипсовом постаменте с объяснительной табличкой.

– И не забывай, существует опасность окончить свои дни точно так же.

– Жуть!

– Вот и я говорю: жуть.

Оба поежились от внезапного озноба.

Воспоминание о мальтийской болонке понудило друзей-приятелей оглядеться и удостовериться, что причудливый стиль приемной во всем великолепии царил и в кабинете. Комната едва освещалась единственным светильником, однако в сумраке можно было различить чучела, слепо смотревшие искусственными глазами из стеклянных шкафов. Парочка огромных игуан, зеленоокие филин и лисица вкупе с другими экспонатами свидетельствовали о любви хозяйки салона к таксидермии. Посетителям пришлось прервать обзор экспозиции, в которой насчитывался не один шкаф с дохлой тварью, поскольку мадам Лонгстаф не без труда поднялась с лежака и направилась к ним с протянутой рукой:

– Добхый вечех, сеньохы.

Рост знаменитой ясновидящей достигал ста восьмидесяти сантиметров. Все они были задрапированы в прозрачный зеленый муслин, голову мадам венчала гора светлых волос. Но самым замечательным оказалось то, что стало очевидным несколько позже,

– Как будем гадать? – полюбопытствовала прорицательница. Мелодичный акцент мало вязался с нордической внешностью. – На хакушках, на кахтах или на шахе? Что вы пхедпочитаете?

При слове «шар» мадам Лонгстаф повернула голову, и Карлос изумился: анфас гадалка была похожа на Гуниллу фон Бисмарк.

– Итак, что вы пхедпочитаете? – нетерпеливо повторила мадам, которой давно наскучило наблюдать, какой потрясающий эффект она производит на новичков. – Вы же не думаете, что я буду сидеть с вами всю ночь! Я слишком устала от возни с хакушками, выбихайте, сеньохы: кахты или шах? – Заметив смущение Карлоса, она смягчила тон: – Понимаете, все способы гадания пхиблизительно одинаковые. Я пользуюсь эклектическим методом, так что выбихайте, что нхавится, только побыстхее.

– Ну, не знаю… – промямлил Карлос. – Карты… Его перебил Нестор. За несколько минут он весьма толково изложил суть истории нарисованной девушки. Мадам Лонгстаф выслушала его с большим вниманием и редкими комментариями: «Как мило!», «Божественно!», а также: «О bellega[14]!» В какой-то момент она взяла на колени белую собачонку и принялась поглаживать ее по голове; когда рассказ подошел к концу, мадам испустила вздох, повернулась налево всем телом и начала искать что-то в шкатулке на столе.

Тогда-то Карлос и заметил странную особенность, выделявшую прорицательницу из сонмища смертных: изменчивый профиль. Сейчас, наклонив голову, она уже походила не на Гуниллу фон Бисмарк, а на киноактера Малколма Макдауэла. Карлос совсем недавно видел по телевизору «Механический апельсин», поэтому неожиданная метаморфоза воистину шокировала его. Он отвел взгляд в сторону и вновь на мадам, и опять перед ним возник ужасный герой кинофильма, не хватало только стилета в руке и накладных ресниц на левом глазу. Между тем предсказательница извлекла из шкатулки потрепанную колоду карт и вернулась к профилю госпожи фон Бисмарк, на радость Карлосу.

Нестор подумал и решил продублировать финальную часть своей речи:

– Итак, мадам, вот почему мы пришли к вам. Этот юноша хочет не только чтобы вы предсказали ему будущее по картам Таро или другим способом, он желает также получить от вас какое-нибудь зелье, понимаете, заклинание какое-нибудь, с помощью которого можно было бы встретить женщину, максимально похожую на некий портрет. Это скорее всего каприз, однако мне известно из хороших источников, что вам подвластно многое.

– Что вы знаете обо мне? – испугалась пожилая кукла Барби с арийскими чертами лица. – Вы знаете многое о многих, я бы сказала, слишком многое. Нестор сначала заулыбался и рассыпался в любезностях, а потом положил через стол руку ей на предплечье и сжал пальцы так, что стало ясно: только хорошее воспитание не позволяет ему ответить должным образом.

– Хохошо, хохошо, как вам угодно, – удивилась Лонгстаф, которой не часто приходилось ощущать подобную реакцию на свои слова. – Пхошу пхощения, не хочу показаться назойливой, однако… Однако, – твердо повторила она и поменяла Бисмарк на Макдауэла, – забудем на минуту о юноше и поговохим о вас. Позвольте сообщить об одном событии, оно пхоизойдет с вами в будущем, и вам следует о нем знать.

Нестор не успел вовремя сжать пальцы на предплечье, поэтому мадам продолжила тем же тоном: