День позора - Уолтер Лорд

Первые лучи рассвета уже пробивались на востоке, когда пилоты высыпали на полетную палубу, один за другим занимая места в кабинах самолетов, взмахами рук прощаясь с остающимися на кораблях.

Двадцатисемилетний Иппеи Гото с авианосца "Kaгa" в новенькой форме младшего лейтенанта... спокойный Фусата Иида с авианосца "Сорю", сходящий с ума от бейсбола... артистический Мимори Судзуки с авианосца "Акаги", чья кавказская внешность всегда была предметом шуток о "смешанной крови". Лейтенант Хаита Мацумура, все еще в респираторе, подошел к своей машине и только там его сдернул. Все увидели, что он тайно отрастил прекрасные усы.

Капитан 2-го ранга Футида направился к своей машине ведущего, отмеченной красной и желтой полосами на хвосте. Когда он влезал в кабину, авиатехник самолета подал ему специальный "хашамаки" и с поклоном сказал: "Примите это в подарок от техников и механиков. Мы просим вас взять этот священный символ с собой в Перл-Харбор".

В машинном отделении "Акаги" капитан 2-го ранга Тенбо попросил разрешения подняться на взлетную палубу, впервые за весь поход. Он хотел быть очевидцем великого момента. Вдоль всей палубы толпились офицеры и матросы, крича приветствия, прощаясь, желая удачи. Лейтенант Эбина - юный медик с авианосца "Секаку" - дрожал от возбуждения, видя, как моторы самолетов набирают обороты, выбрасывая голубое пламя из выхлопных труб.

Все глаза следили за мачтой флагманского авианосца "Акаги", с которого должны были дать сигнал о начале взлета первой волны. Комплект сигнальных флагов был поднят до половины, призывая к готовности. Их подъем до клотика и быстрый спуск означал приказ о выпуске самолетов.

Огромные корабли медленно развернулись под ветер. Океан волновался, крупные волны с шумом разбивались о форштевни авианосцев. Брызги залетали на взлетную палубу, продольная качка достигала 15 градусов, вызывая сомнение по поводу безопасности взлета. Но отступать уже было некуда. Ударное Соединение находилось в 230 милях севернее и чуть восточнее острова Оаху.

В 6.00 сигнальные флаги на мачте флагманского авианосца "Акаги" взлетели до клотика и опустились. Прощальные взмахи рук и фуражек, напутствия, тонущие в грохоте моторов. Оглушительно ревя, самолеты срывались с полетной палубы и исчезали в предрассветных сумерках. Только по огням можно было следить за их построением...

Один за другим с палуб шести авианосцев в воздух поднялись 183 самолета. Кружась над кораблями, они строились в походный ордер и исчезали за южным горизонтом.

Для адмирала Кусака было страшным нервным напряжением следить за взлетом самолетов в условиях почти штормовой погоды. Внезапно наступившая тишина и облегчение чуть не сломали его. Он потерял контроль над собой, дрожа, как лист. Адмирал был очень удивлен, поскольку всегда гордился своими знаниями "бусидо" и "кендо" (Путь меча), знаниями, которые всегда помогали человеку сохранять спокойствие именно в подобных ситуациях. Кусака устало опустился на палубу - вероятно, он думал, что в кресло - и стал медитировать, зовя на помощь Будду. Он полностью пришел в себя, когда самолеты скрылись в южном направлении.

А в мирно спящем Перл-Харборе, к которому неслись сквозь предрассветную мглу армады японских бомбардировщиков, единственным признаком жизни была одинокая легковушка, ехавшая по дороге в порт. Пожилая домохозяйка везла своего мужа на работу. Миссис Блэкмор проехала через главные ворота порта мимо часовых морской пехоты, проверивших пропуск на ветровом стекле ее машины, и вырулила к пирсу, где обычно швартовались вспомогательные суда. Уилльям Блэкмор, проработавший 16 лет на вспомогательных судах флота, в настоящее время был старшим механиком буксира "Косанква". Он спешил на свое судно, которое в 6 часов утра должно было выйти в море, чтобы встретить транспорт "Антарес" и принять от него баржу, буксируемую из Пальмиры. Когда Блэкмор выходил из машины, первые лучи солнца осветили ряды стоявших без каких-либо признаков жизни боевых кораблей, придав им какой-то сверхестественно-призрачный вид.

- Такого сонного царства, - заметила Блэкмору жена, - я, кажется, не видела никогда.

- Ты бы вообще удивилась, если бы знала, что здесь творится, - весело ответил ей муж, прыгая на борт своего буксира.

"Косанква" вышел из порта через длинный, узкий канал, пройдя сквозь все еще открытые ворота в противолодочном заграждении, которые теперь решили не закрывать до возвращения буксира. Было 6 часов 30 минут утра. Транспорт "Антарес" уже находился в видимости, буксируя баржу примерно в 100 метрах за собой. Примерно в миле от них маячил эсминец "Уорд", а летающая лодка "Каталина" патрульной авиации флота кружилась над ними, что-то высматривая внизу.

Рулевой "Уорда" матрос Рейнбиг также увидел нечто необычное. Когда "Антарес", появившись с юго-запада, пересек курс эсминца, рулевой внезапно заметил странный черный объект, казалось бы, привязанный к буксирному концу между "Антаресом" и его баржой. Эсминец находился примерно в миле от транспорта, и Рейнбиг указал на подозрительный объект вахтенному сигнальщику старшине Гирину.

Взглянув на объект в бинокль, старшина сразу же увидел, что тот не висит на перлине (перлинь - пеньковый корабельный трос толщиной от 10 до 15 см по окружности), а просто находится на одной линии с ним. В действительности, объект находился в воде далеко в стороне от "Антареса". Сигнальщик доложил об этом вахтенному офицеру лейтенанту Гепнеру, который, поглядев в бинокль, сказал, что это, по всей видимости, буек и ничего больше, но все-таки следует за ним понаблюдать. Продолжая наблюдать за объектом в бинокль, лейтенант минутой позже заявил, что это, по его мнению, рубка подводной лодки. Объект двигался на пересекающемся курсе с "Антаресом", как бы желая пристроиться позади баржи. В этот момент над ним стала кружиться патрульная "Каталина", у которой, вероятно, черный объект также вызвал подозрение. Вахтенный офицер решил снова вызвать на мостик командира эсминца.

Услышав крик "Командира на мостик!", Аутбридж спрыгнул со своего диванчика в штурманской рубке и появился на мостике, кутаясь в японское кимоно. Едва взглянув на подозрительный объект, он приказал пробить боевую тревогу. Было 6 часов 40 минут.

В кубрике под полубаком второй за последние три часа сигнал боевой тревоги сорвал с койки матроса Сиднея Нобля. Борясь со сном, он натянул рабочие брюки, сунул ноги в ботинки, не надев носков, накинул форменку и помчался на свой боевой пост.

Старшина-комендор Луис Гернер немного задержался внизу, задраивая люк, ведущий к шпилевым машинам, а затем кинулся за остальными на боевой пост. Комендоры уже разворачивали орудие No 1 на носу, наводя его на рубку неизвестной подводной лодки.