Гончие Гавриила - Мэри Стюарт

С одной стороны под аркадой был обычный глубокий тенистый альков. Туда вела одна ступенька, с трех сторон разместились сиденья. Я бы не удостоила доверием ни одну подушку, которую могло бы предложить такое место, но не стоило даже и беспокоиться. Сиденья были из ничем не прикрытого мрамора. Привратник показал, что мы должны туда сесть, опять гротескно и неразборчиво что-то пробурчал Хамиду, повернулся и удалился. Опять тишину нарушало только пение цикады.

― Закурите? ― спросил Хамид, вытаскивая сигареты. Он дал мне прикурить, а потом вышел на освещенную солнцем часть двора, прислонился спиной к колонне, прищурился в сторону зеленых листьев, вырисовывающихся за стеной на фоне сияющего неба. ― Если она не примет вас, что будете делать?

― Уйду, надо полагать, как только увижу доктора.

Он повернул голову.

― Извините, вы огорчены.

Я задумалась.

― Не то чтобы совсем. Я ее почти не знаю и уверена, что она меня не помнит. Она провела большую часть жизни на востоке, а после смерти мужа прожила в Англии года два, я еще была очень маленькой. Она навсегда уехала пятнадцать лет назад, когда мне было семь, и я не видела ее с тех пор. Ничуть не удивлюсь, если она пришлет ответ, что даже не помнит моего имени. Это еще если дервиш правильно его передаст… Интересно, он вообще может что-нибудь передать? Гений секретности, да? Его надо бы использовать на секретной службе.

― Но наверняка ваша королева не… А вот и он, и слава Аллаху, кого-то привел.

Новым действующим лицом оказался молодой человек, европеец, высокий и тонкий, аккуратно одетый, светлые выгоревшие волосы, серые глаза. Он выглядел не слишком уверенно, будто его неожиданно разбудили, и я вдруг вспомнила пресловутые ночные привычки бабушки Ха. Может быть, персонал спал днем? Молодой человек на секунду замер в тени, жестом отпустил привратника и выбрался на солнце. Заморгал, когда яркий свет попал в глаза, медленно пошел по неровному полу. Примерно двадцать четыре года. Голос у него оказался достаточно дружелюбным и несомненно английским.

― Добрый день. Боюсь, не разобрал вашего имени. Яссим объяснил, что у вас есть срочное сообщение для леди Харриет. Может быть, вы можете передать все через меня?

― Вы англичанин? Очень хорошо. ― Я встала. ― Это не то чтобы сообщение. Меня зовут Мэнсел, Кристи Мэнсел, и миссис Бойд ― леди Харриет ― моя бабушка. Я в Бейруте в отпуске, мне сказали, что бабушка все еще живет здесь в Дар Ибрагим, поэтому я решила с ней встретиться. Уверена, что родственники дома будут очень рады услышать новости о ней, поэтому, если она уделит мне несколько минут, мне будет очень приятно.

Он выглядел удивленным и настороженным.

― Внучка? Кристи, говорите? Она никогда не упоминала такого имени.

― А должна была? ― Голос мой звучал несколько едко. ― А вы мистер, э? Вы, надо полагать, здесь живете?

― Да. Меня зовут Летман, Джон Летман, я… Можно сказать, что я присматриваю за вашей бабушкой.

― Вы имеете в виду, что вы доктор?

Должно быть, так откровенно удивляться невежливо, потому что он явно растерялся.

― Извините.

― Простите, но я предполагала, что увижу кого-нибудь постарше. Привратник сказал моему шоферу, что доктор никому не разрешает видеть бабушку, поэтому я знала, что вы здесь. Значит, он имел в виду именно вас?

― Предполагаю, да. ― Он прижал ладонь ко лбу, мотнул головой, будто пытаясь проснуться, и смущенно улыбнулся. Глаза не в фокусе, серые расширенные зрачки. ― Извините, я еще не пришел в себя, спал.

― Господи, я искренне прошу прощения. Когда целый день смотришь на виды, как-то забываешь об обычае сиесты… Я просто говорю, мистер Летман, что когда привратник сообщил, что здесь доктор, я пришла к выводу, что бабушка больна. Я имею в виду, если вам приходится здесь жить…

― Послушайте, лучше сразу все прояснить. На самом деле я не врач, прошел неполный курс психологической медицины. И не стоит беспокоиться, потому что я нахожусь здесь совершенно не в этом качестве. Ваша бабушка прекрасно себя чувствует, и что я действительно делаю, так это присматриваю за слугами-арабами и делами вообще, составляю ей компанию и разговариваю. Мне не «приходится здесь жить», в том смысле, который вы вложили в эту фразу. Вот что произошло. Я отправился в Ливан проводить некоторые исследования для работы, которую хотел написать. Однажды я случайно сюда заехал во время бури, которые у них периодически случаются, и ваша бабушка впустила меня. Одно цеплялось за другое, и я остался. ― Его улыбка была несколько заискивающей, но, как ни странно, усмиряла меня. Я легко могла вообразить недосказанные части истории. Он добавил: ― Если можете найти лучшее место для литературной работы, то скажите.

Я могла бы придумать миллион мест, более подходящих для литературной работы, в том числе почти любая комната, из которой можно при желании выбраться и общаться с людьми, но об этом не сказала, а спросила:

― Вы здесь уже давно?

― Почти год. Переселился сюда в июле.

― Понятно. Знать, что с ней все в порядке, ― облегчение для меня. Значит, я смогу ее увидеть?

Его явно подмывало сказать что-то, но он опять странно потряс головой и провел рукой по лбу, будто пытаясь убрать боль. Хамид с любопытством его разглядывал.

― Послушайте, ― сказала я, ― если хотите что-то сказать, то приступайте. Но давайте присядем, ладно?

Мы вошли в тень в альков и сели. Я положила ладони на колени и повернулась к Летману. Похоже, ему было неудобно, но не в физическом смысле. Его длинное тело выглядело достаточно расслабленным, а руки лежали спокойно. Но брови он напряженно свел.

― Вы давно получали новости от бабушки? ― спросил он в конце концов.

― Что касается лично меня, то я их вообще никогда не слышала. Видела ее три раза в жизни, причем в последний раз мне было примерно семь, но семья периодически получает от нее известия. Было письмо в прошлом году, где-то перед Рождеством. Она определенно писала, будто была в прекрасном состоянии и в здравом… Нормальная. Но новостей там было мало.

Мне показалось, что Летман представляет, о чем я говорю, но он не улыбнулся, рассматривал собственные руки.

― Я спросил только потому… ― Пауза, он неожиданно поднял голову. ― Мисс Мэнсел, насколько вы и ваша семья осведомлены о ее образе жизни здесь?

― Предполагаю, очень слабо, кроме очевидных вещей. Она, скорее всего, с возрастом делается все эксцентричнее, поселилась здесь навсегда и не собирается возвращаться домой. Вы могли понять, что у нас не слишком сильны семейные связи и так далее, к тому же бабушка Харриет в последнее время постаралась обрубить все связи с Англией. Почти все ее письма были об этом, когда ей хотелось нам написать. Не думайте, что это важно для семьи, вовсе нет. Все ее решения ― ее личное дело. Но приехав сюда, я услышала о ней больше, и теперь думаю, что ее эксцентричность зашла слишком далеко. Я имею в виду всю эту имитацию леди Эстер Стенхоуп. Это правда? Она действительно так живет? Мистер Летман, она не рехнулась, как вы считаете?