Принцесса лилий - Юлия Галанина

Выйдя из дома, виконт, пользуясь пристройками, прилепившимися прямо к стене, разделяющей две усадьбы, забрался наверх. Со стены он перемахнул на старую узловатую яблоню, по которой ловко, как большая рысь, добрался до крыши. Нырнул в слуховое оконце и очутился на чердаке, где в свое время скрывался Абдулла.

Здесь до сих пор пряно пахло травами, собранными Жаккеттой несколько лет назад. Неслышно ступая, виконт подошел к лестнице. Несколько шагов — и он оказался внутри Аквитанского отеля.

Поставив череп на подоконник ближайшего окна, виконт вытащил из-за пазухи колпак, расправил его и натянул на голову. Колпак оказался таким же, какими иногда пользуются палачи, но только черным, а не красным. Он полностью закрыл лицо, лишь отверстия для глаз и рта белели на черном сукне.

Высвободив череп из рыбацкой сети, виконт убрал сеть за пазуху, на место колпака. Подхватив череп, он пошел по коридору, ступая бесшумно, как призрак. Виконт был счастлив, как никогда в жизни.

Безлюдным коридором черный призрак шел по направлению к малой столовой. В темноте казалось, что мерцающий зелеными узорами череп плывет на отрубленной бледной руке мертвеца, как в страшных историях Аньес.

Дамы в малой столовой тихо беседовали. Жанна, надо признаться, немного переборщила с вином: и от облегчения, что пират с Жаккеттой вернулись, и от досады, что баронессу черти принесли. Но было так приятно расслабиться, зная, что пройдет совсем немного времени — и она уткнется лбом в твердое горячее плечо Жерара, услышит, как стучит его сердце.

Жанна и баронесса сидели за столом, на котором горело всего лишь три свечи в старинном подсвечнике. Венецианского стекла бокалы отражали свет, сырные ломтики казались кусочками луны. Вяленый итальянский виноград, чудом сохранившийся в кладовой паштет из гусиной печени — вот и все, что кроме сыра Жанна смогла поставить на стол.

Когда дверь со скрипом приоткрылась, Жанна подумала, что наконец-то принесли долгожданное жаркое.

И когда вместо жаркого в щели появилась бледная рука с черным черепом, Жанна не столько испугалась, сколько разгневалась и крикнула возмущенно:

— Опять?!

А вот баронессе де Шатонуар все было в новинку. Поэтому именно она завизжала так, что даже ангелы бы заткнули уши, находись они поблизости.

Жанна запустила в череп серебряным блюдом с остатками сыра. Блюдо ударилось о дверь и отскочило от резной створки со звоном.

— Промахнулась… — с сожалением сказала Жанна.

Баронесса завизжала еще громче.

Первым истошный визг услышал Большой Пьер.

— Опять началось, — неодобрительно сказал он и, подхватив алебарду, поспешил на крики.

За ним — остальные.

В кухне остались только Жаккетта, госпожа Фатима и Масрур. Масрур вращал вертел с каплуном над очагом, Жаккетта резала овощи, а госпожа Фатима считала, что негоже уважаемой женщине носиться сломя голову по чужому дому, и поэтому просто грелась у очага.

Дружный топот ног возвестил виконту, что в этот раз будет погоня.

Череп исчез из малой столовой, оставив дам одних.

Для начала виконт отступил в темный угол, повернулся к стене лицом и прикрыл мерцающий череп собственным телом.

Люди, спешившие в малую столовую на помощь госпоже, его не заметили.

Виконт начал отступать к чердаку.

— А-а-а-а!!! Мертвая рука!!! — перекрыл вой баронессы отчаянный визг зоркоглазой Аньес, углядевшей в конце коридора узорчатый череп и бледную руку.

Виконт, как раз заворачивавший за угол, вздрогнул и перешел с шага на быстрый бег.

— В клещи его берите! — рявкнул Большой Пьер своим копейщикам.

Но от тех было мало толку — они скучились в коридоре, больше мешая друг другу, чем помогая. А вот рыжий пират, привыкший к малым, неустойчивым пространствам на кораблях, незаметно просочился вперед.

Он догнал виконта у лестницы на чердак. Но Волчье Солнышко прибавил ходу и стрелой влетел на чердак. Не замедляя бега, он добрался до слухового окна и выбрался на крышу. Здесь уже было не побегать, двигаться следовало осторожно, слишком велик был риск неудачно ступить в темноте и полететь вниз, на вымощенный брусчаткой двор.

Этим воспользовался рыжий пират, догнавший призрака уже на крыше.

Черные одежды виконта делали его почти неразличимым в темноте, а вот белая рубашка рыжего пирата была хорошо заметна. В руке рыжего поблескивал широкий палаш. Виконт тоже не был безоружен, но сойтись здесь с рыжим пиратом, как в прошлый раз на турнире, отнюдь не желал.

Поэтому он с силой запустил рыжему пирату в лицо черный череп, а сам в несколько невообразимых прыжков достиг края крыши, перемахнул на яблоню, с нее на стену — и был таков.

Пират еле успел отбить летящую мертвую голову в сторону. Мерцающий череп обрушился на камни и разбился на черные черепки.

Экипаж уже уносил виконта прочь от Аквитанского отеля. Он проехал город, именем короля Франции заставил открыть закрытые на ночь ворота и выехал в лагерь французских войск. Потому что король, не желая причинять лишние оскорбления и без того униженной Бретани, стоял под городом, официально не входя в столицу герцогства.

Жить в палатках хорошо во время летних кампаний, а когда на дворе ноябрь, все живое старается забраться под крышу, поближе к пылающему очагу.

Виконт, от которого во время военных действий не было никакого проку, сейчас по праву Бурбона и ближайшего королевского родственника занимал хороший крестьянский дом. Войдя в свою походную спальню, виконт сбросил устрашающие черные одежды и облачился в более привычный наряд.

— Какая досада, — коротко обозначил он свое разочарование.

Рядом с кроватью стоял запертый на несколько замков шкаф-поставец, грубый и крепкий. (В таком зажиточные поселяне обычно хранят самую дорогую посуду в доме, открывая его дверцы лишь по большим праздникам, чтобы соседи смотрели на красоту и завидовали.) Виконт достал ключи, отворил дверцы.

На полках вместо кубков и чаш стояло и скалилось еще двенадцать черных, расписанных узорами черепов. Разбившийся череп был тринадцатым.

— В нашем доме потери, — горестно объяснил им виконт и достал дудочку, сделанную из берцовой косточки журавля, лежавшую тут же на полке.

Затворив дверцы и закрыв снова все замки, он забрался на кровать с ногами, сел по-восточному и принялся задумчиво выводить стонущие, заунывные звуки, так разозлившие в свое время Жаккетту.

В Аквитанском отеле дела шли своим чередом.

Баронессу де Шатонуар отпоили хорошим вином. Икая от ужаса, она пошла спать.