Чужой - Ирена Юргелевич

И снова ребята почувствовали, что он чего-то недоговаривает.

— Так как же? — спросил Мариан, помолчав. — Если брать велосипед, то прямо сейчас, потом Антек не даст. Поедешь на остров или нет?

— А что мне остается? Поеду.

Это было сказано не очень любезно, однако ребята вздохнули с облегчением: положение прояснилось. Мариан пошел за велосипедом, девочки вернулись домой. С Зенеком остался Юлек. Он присел на корточки и, глядя на путешественника преданными, озабоченными глазами, раздумывал, чем бы его порадовать.

— Купи мне хлеба, — сказал вдруг Зенек.

— Зачем? Мы из дому принесем!

— Я говорю, купи! — резко повторил парень. Юлек взял деньги и побежал.

Вернувшись с хлебом, он снова уселся под грушей и проникновенно заговорил:

— Послушай, на острове тебе будет знаешь как здорово! Мы построим шалаш. Настоящий, из веток, понимаешь? И полевую кухню. Надо только притащить еще два кирпича. Картошку будем печь, бабка нам всегда дает сколько захотим, представляешь? Мариан присмотрел на чердаке старый котелок. А то наберем консервных банок, в них тоже можно варить, верно? Спать тоже будет хорошо. Одно одеяло уже есть — это мое одеяло, бабка положила мне его на сенник под простыню, а зачем оно мне? Я его и отнес на остров.

И второе достанем, я из-под Мариана вытащу. Будешь спать, как бог. . И чай будем кипятить, верно?

Зенек слушал не слишком внимательно и ни на одно из восклицаний Юлека не ответил, но, когда парнишка замолк, он положил ему руку на плечо.

Так они и сидели, пока не пришел Мариан. Зенек был погружен в свои мысли, а Юлек оцепенел, боясь шелохнуться, как будто на плече его лежала не мальчишечья рука, а диковинная бабочка, готовая вспорхнуть и улететь.

Когда Вишенка и Уля пришли на остров, все трое мальчишек были уже на полянке. Зенек сидел, привалившись спиной к сосне, на больную ногу поверх повязки была надета старая дедушкина домашняя туфля. Лицо его казалось более спокойным, видимо, он примирился с необходимостью прервать путешествие, да и нога меньше болела. Мальчики ломали ветки, а Зенек, хотя и повторял время от времени, что все это совершенно не нужно, взялся обтесывать колышки для шалаша.

Делал он это, как заметила Вишенка, быстро и аккуратно. Когда же началось строительство, оказалось, что он один из всей компании знает, как оплетать колья лыком и как укладывать ветки на скатах шалаша, чтобы дождь стекал с них, словно с соломенной крыши, не просачиваясь внутрь. Все это вызвало у Юлека новый прилив благоговения перед гостем. Мариан и Вишенка, занятые работой, тоже все чаще с любопытством поглядывали на его ловкие пальцы.

Уля не принимала участия в строительстве шалаша. Она шарила по всему острову в поисках хвороста и на поляну выходила лишь изредка, чтобы сложить свою добычу.

С того момента, когда Уля привела Зенека к двери приемной и сказала ему: «Я буду на террасе, приходи, может, что-нибудь понадобится», она ни разу не заговорила с гостем.

Ей просто трудно было это сделать. Ну как обратиться к человеку, который сначала разговаривал с тобой, как с другом, хоть и видел тебя впервые, а потом намертво об этом забыл? Уля была убеждена, что он забыл. Вероятно, все дело в том, что тогда у него был жар. С тех пор он посмотрел на нее один-единственный раз — когда спрашивал, не выдаст ли она его отцу. А до и после этого — ни разу, Уле даже казалось, что он намеренно обходит ее взглядом.

Поэтому она предпочитала держаться подальше, чтобы не мучиться от невыносимого смущения.

Впрочем, сегодня она вообще недолго могла оставаться на острове: пани Цыдзик уехала к зубному врачу, и Уля должна была вместо нее дежурить в приемной.

Перед уходом она отозвала Вишенку в сторону.

— Слушай… — нерешительно сказала она. — Я думаю, ему надо бы сменить повязку, верно?

— Конечно, хорошо бы, — сказала Вишенка, досадуя, что не сообразила первая. — Но ведь для этого нужны марля и бинт.

— Я принесла, — прошептала Уля, открывая сумочку, которую всегда носила с собой. — Марлю, бинт и немного мази… Отдай ему.

— Почему это я? — удивилась Вишенка. — Сама не можешь?

— Ну пожалуйста!..

— Эх ты, Уля! — снисходительно засмеялась Вишенка. Впрочем, ей и раньше частенько приходилось выручать свою застенчивую подругу.

Она вернулась на поляну и положила пакетик Зенеку на колени:

— На, это тебе Уля принесла. Смени повязку.

— Где она? — оглянулся парень.

— Ее нет, ушла домой, — засмеялась Вишенка.

Когда шалаш был почти готов, ушла домой и она. Дольше всех оставались Юлек с Марианом. Они складывали очаг, потом пекли картошку, принесенную Юлеком, кипятили воду для чая. Заварку раздобыла Вишенка.

Домой мальчики возвращались уже в сумерках, оба измученные и все-таки довольные. Юлек с ног до головы был покрыт царапинами, пальцы слипались от смолы, но это его ничуть не огорчало.

— Повезло этому Зенеку, верно? — заговорил он, когда мальчики вышли из зарослей на паровое поле.

Мариан удивился:

— Чего это ему так повезло?

— Спит в шалаше!.. Хотел бы я поспать в шалаше! А ты?

— И я, — подумав, согласился Мариан.

— И вообще! — от всей души вздохнул Юлек. — Ездит куда хочет, и родители ему разрешают!

— Откуда ты знаешь, что разрешают?

— Я его спрашивал, ты как раз отходил за кольями… Этот дядя уже давно им не пишет, вот Зенек и сказал дома, что поедет к нему и узнает, что и как. Он решил, что разыщет его, представляешь? Он решил! — многозначительно повторил мальчик. — Тогда отец дал ему денег, и Зенек поехал.

— Дал ему денег? — удивился Мариан. Сам не зная почему, он представлял себе все это как-то иначе.

— Дал! — Юлек выговорил это слово с обидой: самому ему стоило огромных усилий выпросить у родителей хоть несколько злотых. — А тебя родители отпустили бы ехать автостопом?

— Конечно, нет!

— Вот видишь! И меня тоже. А кроме того… кого мне искать? У меня такого дяди нет… — И Юлек снова вздохнул от зависти к человеку, у которого не только есть отец, понимающий, что нужно сыну, но еще вдобавок и дядя, который был в Индии, а потом потерялся.

— Положим, за эти две недели ему здорово пришлось намучиться, — заметил Мариан.

— Ха! Еще бы! Зато он целых две недели ездил, ходил, бродил, где только хотел, и никто ему ничего приказать не мог. Никто за ним не следил, не командовал: вставай, умывайся, ложись, не ложись, ешь, не ешь! Представляешь, какие у него были приключения? Но ему все нипочем, он ничего не боится, совсем как взрослый.

Все это была, конечно, детская болтовня, но Мариану вдруг показалось, что жизнь, которую он вел до сих пор и которая его вполне удовлетворяла, была удивительно неинтересной. Всегда знаешь, что будет утром, что вечером, да и посередке ничего необыкновенного не случится. А если бы даже и случилось, то неизвестно, окажется ли Мариан таким же смелым и решительным, как этот парень. «Пожалуй, нет!» — решил Мариан и почувствовал недовольство собой.

— Но ведь Зенек… — задумчиво проговорил он, — Зенек вовсе не считает, что ему везет. Он все время как будто на кого-то злится.

— Каждый бы разозлился, когда такая дрянь на ноге, — горячо возразил ему Юлек. — И потом, он очень торопится к своему дяде, он его очень любит. А здорово, что он на нас наткнулся, верно? Без нас бы ему каюк! — добавил он, гордясь, что принимает участие в последнем и самом драматическом приключении своего нового приятеля.

Это соображение несколько утешило Мариана. Он перебрал в уме все, что они сделали за сегодня на острове, вспомнил о предстоящей поездке в Стрыков и почувствовал, что к нему возвращается хорошее настроение.

На следующий день Вишенка, Уля, Мариан и Юлек пошли на остров вместе.

Зенек встретил их не на поляне, как они ожидали, а на берегу.

— Ты чего разгуливаешь? — крикнула Вишенка, спрыгивая с мостика на песок. — Тебе же нельзя!

— Ничего со мной не случится.

— Сменил повязку?

— Ага. — Действительно из старой дедушкиной туфли выглядывал чистый бинт, завязанный не слишком умело, но крепко.

— Кровь больше не идет?

— Нет.

— А мы столько всего притащили! — радостно кричал Юлек. — Мы сказали бабке, что не придем обедать. И девчонки тоже. Устроим пир! — Он был нагружен как вол: карманы оттягивали какие-то непонятные предметы, в руках— пустые консервные банки, сумка с картошкой… Мариан нес литровую бутылку с молоком, огурцы и котелок какой-то необычной формы.

— А у меня есть черешни! — похвасталась Вишенка. Уля, как всегда, ничего не сказала, хотя и она принесла кое-что для «пира» — в сумочке у нее лежали чай, сахар и зеленая пластмассовая кружечка, подаренная когда-то тетками.

Воспользовавшись суматохой, она присматривалась к Зенеку. Он был сегодня какой-то другой — более спокойный и чистый. Он, видимо, вымыл голову, волосы стали гладкими и блестящими, мягкая прядка красиво падала на лоб. Когда он откинул ее рукой, Уля заметила, что ногти у него тоже аккуратно вычищены.