Курс практической психопатии - Яна Гецеу

«В психиатрии синдром, сопровождающийся деперсонализацией — нарушением восприятия времени и пространства, собственного тела и окружающей обстановки, официально называется «Алиса в Стране чудес» — оповестил механический голос в голове.

Я не заметил как, но оказалось, что она ушла. Внезапно хлопнула дверь, далеко-далеко.

…А я лежал обессиленный от борьбы, смотрел в потолок и любовался собой изнутри. И думал почему-то о Жахни. Наверное, потому что это все-таки её квартира. Жахни всем хороша, но у неё нет души, как у настоящей суки, животного. Сердце есть, а души нет. И она не моя. Да.

…А вот если трахать рукоятью ножа, держа его за лезвие, то пальцы изрежутся до кости… полный пиздец! Аааа, я взвыл бесшумно, и скорчившись, обнял простыну, достал хуй снова, и принялся мучить себя, делая больно-больно. Я бы трахал, кровь стекала, пальцы в мясо, мясо, и кровь, и кончал бы этой кровью. Йес-йес, ау, блядь, хочу, ну дайте кто-нибудь воплощения!

— Почему ты так любишь блядство?

— Не знаю… кажется, это наследственное. Моя бабушка была стриптизершей.

— Показывала стриптиз ершей? — прыснула в ладонь Жахни. Я сначала вспыхнул, но потом мы безумно ржали очень долго. Мы курили гашиш. Как всегда.

— Она родила моего отца неизвестно от кого.

— А мой отец снимает порно, — кивнула она, меланхолично пуская дым в потолок. Я нашел ее руку в полутьме, и крепок сжал. Мы сроднились с ней, как брат и сестра во разврате.

Молчали. Нам было хорошо рядом. Спокойно… Даже уютно. Как таблетка успокоительного.

В детстве чувственность проснулась очень рано. Уже в десять лет уходил в ванную мастурбировать. Не кончал, конечно, но все равно очень возбуждался. Даже на фотки своей бабушки-стриптизерши… она была ослепительна. Это вообще отдельная тема моих фантазий.

Я нашел пачку её фоток случайно, когда искал «запретную» порно-книгу, которую мама тайно читала. У неё не было любовников, и думаю, после смерти папы ей очень непросто приходилось. Вообще, я конечно, подозреваю, что не все так просто, и моя наследственность частично от мамы, и неизвестно, что там они с папой вытворяли, она же вышла за него замуж, а он был сумасшедшим и погиб в дурдоме… мама боится, что это может случиться и со мной, и очень бережет меня. Но я отвлекаюсь!

Я как-то спал на маминой кровати, и руку засунул за кровать, мне нравилось, как стена холодит ладонь. Там случайно нащупал книгу, вытащил её, и с ужасом увидел, что это порнушка, самая настоящая во всех красках — на обложке здоровенный деревенщина ебал блондинистую девицу в какой-то немыслимой позе. Меня ужаснула не эта книга — мне было двенадцать, и я втихаря знакомился со всем «этим» — а ужас был в том, что мама, моя мама — и вдруг такое?? О черт, я весь вспыхнул, обожженный внезапным видением моей матери на месте одного из этих… из порно! Моя мама тоже может… трахаться? Я чуть не сдох от такого открытия. Нет, косвенно я конечно допускал, и даже знал, что это именно так, откуда же я взялся? Но секс, реальный секс — он её интересует?? Не знаю, это было так ужасно, так липко, так жгуче и невыносимо — моя мать способна трахаться? Не рожать меня в результате возни под одеялом с отцом, которого к тому же вовсе нет на свете, и значит об этом можно забыть — а именно любить секс, интересоваться, и вообще… о, нет! Но вместе с ужасом я почувствовал небывалое возбуждение, и жадно читал, ломая глаза в темноте спальни, вздрагивая и спешно запихивая книгу обратно за кровать при каждом звуке — мать ходила по залу, тихо напевая. Я читал, читал как безумный, зажав член рукой, и дрожал весь до самых кончиков — представляя между этих грязных строк мать…

Ну вот, я читал урывками, и почти уже дочитав, не обнаружил книгу на привычном месте за кроватью. Матери не было, я собирался мирно по… ну понятно, над книгой, и не нашел её! Каков облом! Весь в предвкушении полез за кровать, уже расстегнув штаны. Черт! Я заметался по дому, в поисках своего сокровища, и нашел его очень быстро — на шкафу. Руки будто сами знали, куда потянуться. Я жадно дрожа взял свою гадкую радость, и на меня неожиданно посыпались фотки — старые фотки, и я подумал что меня уже адски глючит — перед глазами промелькнули осыпаясь на пол чьи-то сиськи и попы… я просто охуел. Я стоял на стуле с книгой, и смотрел в пол, на котором лежали бумажки, — и не мог поверить, что правда вижу это. Фотки же старые, разве в то время кто-то фоткался голым?? Быть не может… у меня чуть слюни не текли — я не мог закрыть рот от шока. Мой родной, привычный и мирный дом, мое убежище, открывает все новые тайны, грязные тайны! Как в мутном сне, помрачаясь сознанием, я сел на пол, и стал рассматривать карточки, узнавая в тихом обмороке — это она, это… моя бабушка?? Не просто кто-то похожий на неё, не некая голая женщина в несусветно фривольных позах, в крохотных трусиках (да разве такие носили тогда?!) сладко и развратно улыбается… это не некая блядь, это она — моя родная бабушка, которая приносила мне дешёвые соевые шоколадки, которые я не любил и просил — не носи больше, они мне не нравятся! А она отвечала рассеянно — что же я сделаю? И приносила снова. Я замораживал гадкие плитки в холодильнике, в ледяном состоянии они хрустели и становились хоть немного сносными… я был маленький совсем, и не мог знать, что моя бабуля, которая сажала меня к себе на колени, и целуя в макушку, приговаривала, что я вылитый папа, роднулечка её, и что от меня пахнет даже точно как от её сына в моем возрасте… я не мог знать, что она ещё довольно молодая женщина, совсем недавно ушедшая из нехорошего бизнеса, то есть с панели попросту. Я думал, она моя бабушка, хоть и немного не такая, как у других — наоборот, модная бабуля, это же здорово! — говорили мне. Да я и не общался больно-то со сверстниками, не ходил в садик, со мной возилась няня. Мои родные женщины работали, папа пропадал в дурдоме, а когда погиб там, мне не исполнилось и шести. Тогда бабушка покончила с собой — она реально не могла жить без сына, так любила. Кстати, недавно я узнал, что бабуля все накопления отписала мне, а они нехилые! И когда мне будет двадцать один, я стану реально богат! Я спросил маму — а сейчас нельзя хоть чуток? Она ответила — а зачем, я тебе ни в чем не отказываю, да и нельзя, бабка так все оформила, что пока не стукнет ровно 21 — ни-ни! Ну и ладно. Да и в самом деле, на что мне сейчас столько бабла? А тогда я смогу, например, купить какую-нибудь загородную резиденцию, и оборудовать там свой садо-мазо закрытый клуб! И быть там полноправным хозяином!

Ну вот, снова отвлекаюсь. Ладно, ближе к теме, просто добавлю, что и ювелирку открыть маме помогла бабушка. Мама теперь тоже довольно не бедна, но её состояние все в золоте и камнях, а я даже не знаю сколько. Я спрашивал — мама, а почему ты работаешь, почему не бросишь все к чертям и не заживешь, как хочешь? А она — «мне нравится моя работа, я и делаю то, что хочу, как высококлассный ювелир создаю эксклюзивные украшения! А запас — пусть останется тебе, на черный день!»

И вот, эти люди, что меня родили, что копили не щадя себя, страдали о моем благополучии, что ворковали надо мной, что лелеяли, и просто представьте — мама и бабушка!! — оказались заинтересованы в сексе! Мне было двенадцать лет…только двенадцать! Я сходил с ума от этого. Бабушка — проститутка… было от чего свихнуться! Я выкрал несколько фоток, самых пристойных — где она ещё хоть как-то прикрыта, и всего одну — где совсем голая, с разведенными ногами, прикрывает «местечко» сведенными ладонями, и истекал кислой слюной над ними… а потом и спермой. Решиться на это было очень трудно, и одновременно само-собой, произвольно — ну, понятно. Я опасался больше всего, что мама узнает, чем я занимаюсь за её спиной — но мне стало это необходимо. Обычная порнуха потеряла сокровенный смысл уже тогда. Я менял фотки на другие, возвращая старые на место — чтобы если что, не было так очевидно. Потом осмелел, и стырил всю пачку, и прятал в школьном рюкзаке — единственное место, куда мама уж точно никогда бы не заглянула, уважая мою монополию на личные вещи. В шкаф или под подушку она могла случайно влезть и разрушить сладостный мирок. Я всегда очень аккуратно прятал всю связку, доставая самые излюбленные, самые грязные — была даже такая, где молодая моя бабуля мастурбирует, в шнурованных сапогах, кусая пухлую нижнюю губу. Я дрожал и летел в черно-белую пропасть снимка, путаясь в липкой и сладкой карамельной паутине своей похоти… мне даже кошмар приснился однажды, я его на всю жизнь запомнил — будто я маленький, лет пяти, и бабуля гуляет со мной в парке, она не одета, на ней лишь похабные остаточки одежды, которые ничего нет прикрывают, а наоборот подчёркивают её звериную сексуальность, и она ведёт меня за руку, и я сгораю от стыда, а она здоровается как ни в чем не бывало со знакомыми, те тоже с детьми, и она развратно улыбается им, и намекает мне, что неплохо бы мне потрогать ту девочку… я схожу с ума — как?? Мы садимся на скамейку, и бабушка вальяжно раздвигает ноги, я стараюсь не смотреть, а мимо идет кошмарный продавец сахарной ваты — у него нет глаз, я в ужасе дергаю бабулю за тряпочку на её бедрах, и она спрашивает — что, малыш? Я показываю ей на продавца, который поворачивается к нам, пытаясь изобразить учтивость, что-то наподобие улыбки кривит его адскую рожу, и он протягивает мне спутанный клубок паутины на палочке. Бабка подталкивает меня в спину — возьми, малыш, не стесняйся! Мне стыдно не взять, раз бабуля велит, и я, весь в ледяном страхе протягиваю руку и беру «угощение». Чудовище одобрительно кивает, я поворачиваюсь к бабуле, умоляя глазами позволить не есть это, но она смеется довольная, говорит — ешь же, малыш, что ты? Вкусно! И подталкивает снова, я не могу не слушаться, я очень послушный (хотя наяву всегда был капризным и своенравным), и открываю рот, но не могу — снова смотрю на неё в последнем молении одними глазами — пожалуйста, можно мне не есть? А она отрывает кусочек, и паутина тянется за её тонкими пальцами, и… и открывает яркий рот, приближаясь к моему лицу, и вот-вот положит это на язык, с таким наслаждением, будто это…