Гладиатор из будущего. Спартак-победитель - Виктор Поротников

Столы и паллы при всей своей длине все же не могли скрыть прелестные округлые формы здешних красавиц, поскольку при ходьбе и при малейшем дуновении ветерка легкие ткани этих одежд, плотно облегая женский стан, выдавали все его соблазнительные изгибы. Стола представляла собой просто широкий прямоугольный отрез ткани, который женщина набрасывала на себя, закрепляя его фибулами на плечах. При этом ее левый бок оставался совершенно открытым для нескромных мужских взглядов.

Если среди рабынь Лентула Батиата симпатичных было немного, то среди гражданок Капуи, приходивших поглядеть на учебные схватки гладиаторов, практически каждая вторая отличалась изумительной красотой. Некоторые из матрон имели столь совершенные черты лица и такую великолепную фигуру, что от них было невозможно оторвать взгляд. Частенько во время передышек, сидя где-нибудь во дворике на скамье, я пожирал глазами этих прекрасных женщин, которые казались мне античными богинями! Кровь закипала во мне от одной мысли об обладании на ложе любой из этих красавиц!

Воительниц из школы Тита Карнула привезли на виллу Лентула Батиата перед самым ужином. Амазонок было больше двадцати. Как правило, они сами выбирали себе любовников из числа гладиаторов во всех школах Капуи. Одни из этих молодых женщин, обреченных на кровавое ремесло, находили себе постоянного возлюбленного. Другие — и таких было большинство — встречались с разными любовниками, желая с головой окунуться в разврат, дабы хоть как-то отвлечься от безрадостной действительности, не сулившей амазонкам ничего хорошего.

Кроме моего приятеля Диомеда, встречавшегося с одной и той же любовницей-амазонкой, еще несколько гладиаторов нашей школы имели постоянных возлюбленных из числа амазонок. Одним из этих гладиаторов был Спартак. Возлюбленную Спартака звали Ифесой. Она, как и Спартак, была родом из фракийского племени одрисов.

Лет десять тому назад римляне завоевали царство одрисов в Родопских горах. С той поры на рабских рынках Италии появилось довольно много рабов-фракийцев мужчин и женщин.

В нундины ужин гладиаторов, заслуживших поощрение от ланисты Меттия, был особенно обильный, поскольку вместе с этими счастливчиками трапезничали и приехавшие в гости женщины-воительницы из школы Тита Карнула. На этом ужине и завязывались предварительные знакомства между гладиаторами и амазонками. С какой завистью еще совсем недавно я смотрел на тех воспитанников, кому выпала удача отужинать за одним столом с молодыми женщинами. И вот я сам вдруг оказался в этой особой трапезной, стены которой были расписаны фигурами совокупляющихся фавнов и нимф.

От волнения кусок не лез мне в горло. Воительницы из школы Тита Карнула оказались все, как на подбор, очень хороши собой. Это были крепкие гибкие молодые женщины, самой старшей из которых было чуть больше двадцати пяти лет, а самой младшей еще не исполнилось и двадцати.

Я жевал мясную отбивную, то и дело прикладываясь к кружке с виноградным вином, а сам неприметным оком разглядывал юных амазонок, быстро тараторивших на латыни и весело смеющихся над грубоватыми шутками моих товарищей по оружию. Мой взгляд невольно приковывался к Спартаку и к сидевшей рядом с ним красивой фракиянке с тонким прямым носом, серо-голубыми очами, чувственными устами и копной распущенных по плечам волос цвета спелой пшеницы. Спартак и Ифеса негромко беседовали о чем-то своем, не обращая внимания на царящий вокруг шум и гам.

— А это мой друг Андреас! — Сидевший рядом со мной Диомед похлопал меня по плечу. Затем, наклонившись к моему уху, Диомед негромко шепнул: — Очнись, глупец! Напротив нас сидят моя Лоллия и ее подруга Фотида.

Я перевел взгляд на девушек и постарался улыбнуться им.

Светловолосая голубоглазая Лоллия была прелестна и женственна, а ее белозубая улыбка могла очаровать кого угодно. Фотида имела оливковый цвет кожи и темно-каштановые вьющиеся волосы. Чертами овального лица, формой носа и глаз Фотида поразительно походила на Регину. Даже цвет волос Фотиды был точно такой же, как у Регины. Хотя полного сходства между этими двумя женщинами, разделенными временным пространством в двадцать веков, все же не было. Прямой нос Фотиды был заметно крупнее, чем у Регины, ее губы были пухлее, особенно нижняя, а лоб был более выпуклым. Глаза у Фотиды были темно-синего оттенка, а у Регины цвет глаз был светло-карий. Длинные завитые локоны свисали у Фотиды с висков, обрамляя ее красивое непроницаемое лицо, на котором не было заметно и тени улыбки.

— Твой друг всегда так молчалив? — с улыбкой обратилась Лоллия к Диомеду.

— Андреас впервые на таком застолье, — ответил Диомед, — поэтому… э-э… он слегка смущается при виде стольких красавиц! Андреас и в школе-то у нас пребывает всего два месяца.

— Мне нравится этот молчун, — громко заявила Фотида, не спускавшая с меня своих пристальных глаз. — Я хочу трахаться с ним! Это можно устроить, Диомед?

Я едва не поперхнулся вином после сказанного Фотидой. Что и говорить, нравы у этих амазонок просты и непосредственны!

— Конечно, можно! — Диомед снова похлопал меня по плечу. — Андреас — жеребец, что надо! Фотида, тебе нужно лишь раздвинуть ноги пошире, а уж Андреас отымеет тебя так, что останешься довольна!

— Надеюсь, член у него большой? — с серьезной миной на лице поинтересовалась Фотида.

— С этим орудием у Андреаса все в порядке, — заверил Диомед Фотиду, — если он вгонит в тебя свою дубину…

— Давай обойдемся без этих подробностей, милый, — прервала Диомеда Лоллия. — Пусть Андреас расскажет нам о себе. Откуда он родом?

Пришлось мне напрягать свои мозги, чтобы вступить в беседу с двумя подругами-амазонками. Если со склонениями и спряжениями в латинских фразах у меня все уже было в порядке, то с местоименными прилагательными и функциями латинского аблатива я еще то и дело путался. К тому же мне порой не хватало выученных латинских слов, чтобы полнее выразить какую-нибудь свою мысль. К счастью, Диомед оказывал мне поддержку, весьма кстати дополняя мою речь нужными словами при каждой долгой паузе.

Я наговорил Лоллии и Фотиде, будто моей родиной является Заальпийская Галлия, что мой отец взял в жены гречанку, поэтому у меня греческое имя и мне знаком греческий язык. Далее я наплел, что в рабство к римлянам угодил, приехав в город Массилию в ту пору, когда тамошние греки затеяли войну с галлами из племени катуригов. Римляне же помогали массалиотам победить катуригов. Для греков, как и для римлян, все галлы одинаковы, поэтому меня обратили в рабство, едва я появился в Массилии с торговым караваном отцовского брата.

— Андреаса должны выкупить из неволи, ведь его отец видный человек у галлов, — вставил Диомед, повторяя байку обо мне, которая ходила среди гладиаторов с первого дня моего пребывания в школе Лентула Батиата.

Благодаря Фотиде, которой не терпелось совокупиться со мной, моя беседа за столом получилась очень непродолжительной. Впрочем, я был не в обиде на Фотиду за это. Меня самого сжигало сильнейшее желание соития с нею, ведь по сути дела я видел перед собой не Фотиду, а Регину. Мы с Фотидой удалились из трапезной в числе первых. Вместе с нами это вечернее застолье покинули здоровяк Эномай и с ним темнокудрая атлетически сложенная амазонка в такой полупрозрачной тунике, что все ее интимные прелести можно было разглядеть без особого труда.

— Как ее зовут? — спросил я у Фотиды, кивнув при этом на спутницу Эномая.

— Эмболария, — ответила Фотида и слегка усмехнулась. — Что, мальчик, и тебе приглянулась эта геркулесоподобная самнитка? Андреас, в руках Эмболарии столько силы, что ты просто задохнешься в ее объятиях! К тому же Эмболария по уши влюблена в Эномая и, кажется, взаимно.

Для интимных утех гладиаторам предоставлялись комнаты в каменном флигеле, примыкавшем под прямым углом к нашей длинной мрачной казарме. В этом же флигеле находилась баня для женской прислуги. В каждый выходной день баню прогревали, поскольку нундины считались прежде всего банным днем.

Прежде чем уединиться в отдельном помещении с широкой кроватью, я и Фотида отправились в баню. Наше совместное с ней омовение в бассейне с теплой водой завершилось сначала объятиями и поцелуями, а затем и самым неистовым совокуплением, на какое способны двое изголодавшихся по этому людей.

Добравшись до постели, мы продолжили начатое в бане, но уже без суеты и спешки. Здоровая пища, физические упражнения и ежедневное долгое пребывание на свежем воздухе напитали меня такой неиссякаемой силой, какой у меня не бывало в моей обычной московской жизни даже в период летних каникул. Конечно, меня еще подстегивало и то, что Фотида имела необычайное сходство с Региной.

В минуты отдыха я расспрашивал Фотиду о том, как живется женщинам-гладиаторам в школе Тита Карнула.