Три грани времени - Анатолий Димаров

Помог им Великий Охотник: за день он так нагрел тигра своим огненным глазом, что тот не выдержал — ещё раз угрожающе заревев, саблезубый побежал в долину, чтобы напиться.

Охотники долго прислушивались и принюхивались: не затаился ли хищник где-то поблизости? Но тигра, похоже, рядом не было.

По одному вышли из пещеры. И сразу же увидели своего врага: тигр уже подбегал к небольшому озеру, блестевшему в долине. Хищник был огромен: ни один охотник не мог сравниться с ним ростом, а его туловище было длиннее, чем у самого крупного буйвола. Всё живое, завидев страшилище, разбегалось в панике, тигр же, подбежав к озеру, долго хлебал воду.

Напившись, взглянул в сторону пещеры, увидел людей, с рёвом метнулся назад. Дети и женщины сразу же полезли в пещеру, и охотники остались на месте: им не оставалось ничего другого, как дать бой. Хищник, даже если ему надоест сторожить пещеру, не оставит племя в покое: в одной долине им будет тесно. Кто-то должен победить, а кто-то — погибнуть. Так что пусть всё решится сейчас.

Впереди молодых сильных мужчин вышли старшие: им предстояло первыми встретить зверя. Заранее обречённые на смерть, они, однако, и не думали отступать: здесь действовал жестокий закон самосохранения племени — первыми должны погибнуть самые слабые. Принести себя в жертву, чтоб хотя бы немного обессилить врага, дать своим более сильным соплеменникам возможность расправиться с хищником.

Вреди них был Ва-а. Сжимая в стариковских руках длинный кол с обожжёнными острым концом, он жалобно пробормотал, обращаясь к А-ку:

— Ва-а ударит его в сердце.

Что-то шевельнулось в груди А-ку, он и сам не понял, что именно. Сжимая боевую дубинку, он стоял и смотрел, как небольшая груба, сбившись в кучу и выставив копья и дубинки, спускалась вниз, навстречу хищнику. Вот тигр остановился, припал длинным телом к земле, заревел, хлеща себя по бокам хвостом, а потом прыгнул вперёд: рыжая молния, не знающая пощади. И враз всё смешалось. Сплошной клубок ярости, боли, рёва и крика покатился вниз, оставляя растерзанные, разорванные тела. Мелькали колья и дубины, раз за разом взлетали страшные лапы, нанося удары направо и налево, разили насмерть саблевидные клыки…

Всё больше и больше неподвижных тел лежало вокруг. Всё меньше оставалось тех, кто ещё размахивал оружием. Вот последняя тонкая фигурка (Ва-а! — узнал А-ку) занесла свой кол и ринулась прямо на зверя: хриплый рык, удар здоровенной лапы — и фигурка покатилась по земле.

Однако и для саблезубого эта схватка не прошла даром: из обоих боков торчали глубоко воткнутые колья, сломанное копьё торчало из передней лапы. Тигр, извиваясь, стал вытаскивать копья, перекусывая их, и тогда первый охотник, подняв над головой свою дубину, с боевым кличем метнулся вниз. И все остальные охотники, которые уже давно дрожали от возбуждения, побежали за ним.

И тут им навстречу, из густых кустов, вылетела собачья стая. Сплошной рыжей лавиной мчались собаки, и впереди, распластанный над землёй, летел Га-ав, который вёл четвероногих охотников на помощь людям.

— Га-ав! Га-ав! — в восторге закричал А-ку.

Высоко подняв боевую дубинку, он кинулся вслед за охотниками, которые уже сошлись с тигром. А за ним побежали и остальные подростки.

Теперь саблезубому чудищу пришлось нелегко: спереди на него наступали охотники, сзади наседали собаки. С рёвом бросался он то в одну сторону, то в другую, и по земле каждый раз катились разорванные тела, но охотники и собаки и не думали отступать. Люди наскакивали, били дубинами, кололи кольями, собаки же вцеплялись в задние лапы. Вот первый охотник, воспользовавшись возможностью, подпрыгнул вверх и опустил свою палицу прямо на уплощённый череп. Дубина, застряв острым клювом, сразу же выскользнула из рук, тигр заревел так, что задрожала земля. Присев на задних лапах, он яростно замолотил передними перед собой. Со свистом рассекали воздух острые когти, тигр ревел, захлёбываясь кровью, а на его голове раскачивалась застрявшая палица.

Он ударил вслепую ещё раз… и ещё… и с глубоким натужным рёвом повалился набок. Предсмертный хрип, последние конвульсии, и хищник замер.

Собаки, разгорячённые боем, ещё рвали ему лапы, люди ещё били его дубинами, кололи кольями, а первый охотник уже вскочил на неподвижно простёршееся тело. Из глубокой раны на голове щедро лилась кровь, кровоточила и серьёзная рана на груди, но он не чувствовал, должно быть, боли: выдернув свою палицу, он поднял её над головой и закричал.

То был крик победы, крик нового хозяина всей долины. Лишь к нему отныне будут прислушиваться все звери, лишь перед ним будут разбегаться в страхе. Охотник кричал и кричал, победно потрясая палицей, пока его крик не подхватило всё племя.

После битвы с саблезубым тигром племя долго не оставляло пещеры: у охотников должны зажить раны, прежде чем они снова смогут охотиться. Женщины теперь безбоязненно спускались в долину, ища травы, которые потом прикладывали к ранам мужчин.

Лечили и А-ку. Он с гордостью подставлял свою рану и даже не морщился, когда женщина выскребала острым кремнёвым скребком гной и червей. Как бы ни было ему больно — а его аж судорогой сводило, когда та же рука энергично втирала разжёванные травы — он даже не стонал. Лишь сильнее стискивал зубы и бледнел лицом. И вот как-то первый охотник, проходя мимо, одобрительно похлопал его по плечу:

— А-ку скоро станет настоящим охотником!

— А-ку станет охотником! — отозвался гордый А-ку. — А-ку убьёт мамонта!

Суровое лицо первого охотника озарила одобрительная улыбка, а сверстник А-ку, Ё-га, который ревниво следил за этой сценой, пробормотал:

— А-ку не убьёт мамонта!

И А-ку сразу же забыл про боль в ране: схватил дубинку, сердито замахнулся на Ё-га:

— А-ку убьёт мамонта!

— Мамонт растопчет А-ку, — сразу же отозвался Ё-га: у него тоже зияла на груди рана, и он гордился ею не меньше А-ку. — Мамонта убьёт Ё-га.

Первый охотник снова улыбнулся.

Парни должны стать хорошими охотниками, племя в будущем, когда он, И-та, состарится и его руки уже не смогут держать оружие, не останется без добычи, так что пускай они пока что соревнуются между собой — время покажет, кому из них достанется эта тяжёлая палица.

Вражда между Ё-га и А-ку длилась давно, сколько они себя помнили. Оба почти равные по силе и ловкости, они всё время боролись за то, чтобы возглавить мальчишескую стаю. И не раз сходились один на один, чтобы выяснить, кто из них сильнее. Они, правда, не дрались: племя не допускало драк между самцами, инстинктивно оберегая своих защитников и кормильцев от неоправданных потерь; поэтому ни один из них даже подумать не мог о том, чтобы причинить другому телесные повреждения. Они просто демонстрировали свою силу и отвагу, старались запугать друг друга своим грозным видом, боевыми криками и мимикой.

Вот и сейчас Ё-ге, взяв в руки дубинку, стал прохаживаться вокруг А-ку, демонстративно ею размахивая.

— Ух! Ух! — выкрикивал он, имитируя взрослых охотников.

И хотя А-ку почему-то не хотелось затевать свару, он в конце концов не выдержал: тоже взялся за дубинку.

— А-ку боится выйти со мной! — крикнул тогда Ё-га и быстро побежал из пещеры; здесь, возле священного огня, демонстрация силы была запрещена.

— А-ку не боится никого! — крикнул ему вслед А-ку и тоже вышел наружу.

Ё-га не было поблизости, но А-ку хорошо знал, где найти своего соперника: обживая окрестности пещеры, подростки набрели на большую поляну, окружённую густым лесом. Та поляна им так понравилась, что они с утра до вечера толклись на ней.

Ё-га уже стоял посреди поляны, в кругу таких же, как и сам, парней, которые сидели, словно дожидаясь чего-то. Увидев А-ку, он махнул дубинкой и закричал:

— Ё-га сильнее А-ку!

— А-ку одолеет Ё-га! — ответил А-ку и вышел на середину круга.

Какое-то время они стояли, вперившись друг в друга грозными взглядами. Ярость клокотала в них обоих, глаза сверкали, лица злобно кривились. Часто одной этой позы запугивания было достаточно, чтобы один склонился перед другим, но сейчас сошлись равные по силе соперники, и ни один из них не хотел уступать.

— Ё-гу убьёт А-ку! — не выдержал, наконец, Ё-га.

Махнул что есть сил своим оружием — дубинка свистнула над головой А-ку, но тот даже не шевельнулся.

— Ё-га плохой охотник! — закричал он насмешливо. — Вся добыча убегает от Ё-га невредимой! Ё-га будет просить мяса у А-ку!

Это было самое страшное оскорбление, какое только может услышать охотник.

— Ух!.. Ух!.. — закричал разъярённо Ё-га. — Ё-га растопчет А-ку.

И тут рядом с А-ку послышалось злобное рычание. А-ку аж содрогнулся, а Ё-га замер, перепугано вытаращив глаза.

Рядом с А-ку стоял Га-ав. Огромный, почти по грудь А-ку, с ощетинившимся загривком, с оскаленными клыками, он стоял рядом с А-ку, недвусмысленно давая понять, что вцепится в горло каждому, кто посмеет обидеть его друга.