Народные сказки о богатырях русского эпоса - Анна Михайловна Астахова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В первом из названных вариантов, саратовском, следование лубку очень точное, за исключением того, что совершенно выпущен эпизод столкновения с разбойниками и после отъезда из дому сразу рассказывается о победе над татарской ратью под Черниговом. Однако из эпизода с разбойниками сохранен и перенесен в эпизод освобождения Чернигова следующий мотив: благодарные черниговцы предлагают Илье Муромцу (как разбойники в лубочном тексте, когда Илья устрашает их стрельбой из лука) коней, платья, золото. Илья отказывается — ему не надо, «и не с руки ему» везти с собою обозы. Имеются и отдельные мелкие отступления от лубка. Под Черниговом Илья выдергивает десять дубов с корнем и, связывает из них метлу; татары над ним смеются, а он их побивает (эпизод заимствован из сказания о Бове-королевиче). По пути в Киев Илья просит реку Самородинку «перепустить» его. В последней части Илья едет в чистое поле не вдвоем с Добрыней, а втроем — едет и Алексей Попович. Из диалога с Идолищем выпущен его вопрос: «Какой Илья?». Идолище вместо ножа бросает в богатыря «костку».
В варианте из Ленинградской области отсутствует не только встреча с разбойниками, но и освобождение города. Победа над Соловьем следует непосредственно после рассказа об исцелении. Все же остальные сохраненные сказкой эпизоды переданы очень близко к лубку. В этом отношении характерно самое начало, где совсем кратко, просто, как и в лубке, говорится, что, когда Илье-сидню исполнилось 30 лет, «стал Илья Муромец ходить крепко на ногах. Слышит в себе силу непомерную» (ср. в лубке: «И как минуло 30 лет, то стал он ходить на ногах крепко и ощутил в себе силу великую»). Встречаются и другие близкие к лубку Образы и выражения. Сцена перед палатами Соловья-разбойника явно навеяна лубочной картинкой, изображающей на балконе над воротами одну или трех дочерей Соловья и под ними приспущенную на цепях подворотню, а Илью Муромца на коне перед воротами с привязанным к коню Соловьем и с копьем, устремленным в дочерей Соловья. В тексте Фешкова говорится: «Приезжает Илья Муромец в белокаменные палаты Соловья-разбойника. Видят дочери и сестры, что везет Илья Муромец отца ихнего — Соловья-разбойника. Встречают его сестры и дочери. Выходят на потолок, а потолок был на железных цепях, и хотят спустить да Илью Муромца убить. А Илья Муромец увидел, что они хотят убить, взял и посохом своим убил…».
Из эпизода столкновения с Идолищем, завершающего, как и в лубке, всю историю, выпущено участие в поездке с Ильей Муромцем Добрыни. Но встреча с каликой и его внешний образ соответствуют лубочному изображению: «У калики пятьдесят пудов гуня на себе, двенадцать пудов колпак на голове, двенадцать пудов посох в руках» (ср. в лубке: «…гуня на нем в 50 пуд, шляпа в 9 пудов, костыли в 10 сажен»). В диалоге с Идолищем Илья уподобляет его «обжорной кобыле» подобно лубку («…была у моего батюшка кобыла обжерлива») — в былинах обычно уподобление «прожорливой корове» или «волочащей» собаке.
Таким образом, в тексте Фешкова при несомненной его близости к лубку видим и сокращение повествования, и некоторые отступления по композиции и отдельным деталям, что объясняется явным забыванием исходного текста. Эпизод с Идолищем, между прочим, предпослан расправе с Соловьем-разбойником: убив Идолище своим колпаком, Илья затем убивает и Соловья. Кончается, как во многих других сказках, возвращением Ильи Муромца домой. Заключается сказка словами Ильи: «Я людей повидал, сам себя показал».
Вариант Зимнего берега следует за лубком по общей композиции, а начиная с рассказа об отъезде Ильи — по построению и деталям отдельных эпизодов, иногда совершенно точно передавая формулировки лубка. Таковы, например, наказ родителей, выражение «стала рвать стрела на косую сажень землю» в эпизоде столкновения с разбойниками, изображение пути к Соловью, обращение Соловья к зятьям и многое другое. Сама А. В. Бронникова отметила происхождение своего текста от лубка: «У отца была картина, и все было списано, было печатно, и я выучила, „Илья Муромец и Идолишшо“ тоже на картинке была».
Однако имеются и некоторые отступления от лубочного текста, которые обусловлены, с одной стороны, забыванием исполнительницей отдельных мест (например, устрашенные богатырем разбойники предлагают ему не казну, как в лубке, а быть у них «царем»), с другой стороны, тем, что А. В. Бронникова слышала, а может быть, и читала те же эпизоды в других версиях и редакциях. Совершенно по-иному рассказано об исцелении и получении силы. Бронникова включает в свой рассказ приход калик и получение Ильей силы от вина и пива (с традиционным повторением подношения), приход Ильи к родителям на пожню (но без эпизода помощи родителям). В остальных случаях внесены некоторые детали, отсутствующие в лубке, но традиционные в изустных записях. Так, в рассказ о встрече с Соловьем Бронникова вставила традиционный упрек Ильи коню, споткнувшемуся от свиста Соловья. В сцену расправы с Соловьем-разбойником внесена такая деталь: Илья убивает Соловья «столетним дубом». Для данного эпизода деталь эта необычна, она возникла у Бронниковой, очевидно, как припоминание расправы Ильи или другого богатыря с врагом из какой-либо другой былины.
Наконец, в мезенском варианте 1928 года к довольно точному пересказу лубочного текста присоединяется еще рассказ о ссоре Ильи Муромца с князем Владимиром из-за шубы и о нашествии татар под предводительством Идолища (сюжет «Илья Муромец и Калин-царь»). Исполнитель говорил, что он усвоил свой рассказ от деда, который «как будто пел». Но это, очевидно, может относиться только к последней части, которая, действительно, отразила черты мезенских обработок былины о Калине-царе. Восхождение же остального текста Иванова вплоть до «Ссоры» к лубку не вызывает никаких сомнений: здесь те же композиция, фразеология, отдельные формулировки.
Приведенные примеры показывают разные формы возникновения сказок на основе лубка: 1) довольно точные пересказы лубка с небольшими отклонениями и добавлениями; 2) значительное развертывание отдельных частей лубка эпизодами и деталями, заимствованными из местной традиции или из других печатных источников; 3) присоединение к материалу лубочного текста новых частей тоже из разных источников; 4) сокращенные пересказы.
* * *
Еще большую роль в образовании сказок о былинных богатырях сыграли распространяемые в дешевых изданиях для народа переложения былин в виде сказок.
Начиная с 1860-х годов и главным образом в 1870—1900-е годы издаются для массового распространения не только самые былины (в подлинных записях, в сводных вариантах, в литературных обработках), но и прозаические их пересказы и созданные на их основе сказки и повести.[101] Качество их, идейное и художественное, весьма различно.
Прежде всего среди
