Тень, дракон и щепотка черной магии - Павел Георгиевич Козлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но где же она, где вожделенная тетрадь!? Где же книжка со всеми его трудами? На тумбочке у изголовья кровати, там, где ей надлежало быть на случай непредвиденного визита музы, ее нет! Может быть, в столе? Нет, ни в одном из ящиков! Куда же она запропастилась?
Нужно распахнуть пошире шторы, решил дракончик – разве разглядишь что-то в этой полутьме. Вдруг книжка свалилась на пол? Вдруг он нечаянно загнал ее под кровать? Но нет, под кроватью ничего – только тень! «И у стола», отчаянно подумал Зигфрид, «такая густая и непроницаемая тень». Тень… Тень!
Щелочки-глаза, страшные молнии, вихрь! И тетрадка, тетрадка! Она забрала ее!
Он вспомнил. Зигфрид знал, что если очень потрудиться, обязательно можно было вспомнить все что угодно, но вот только хотел ли он вспоминать этот кошмар? Неужели этот жребий выпал ему одному? Почему Помидорка и другие дракончики ничего не припомнили о визите Тени и о Затмении? Почему никто не судачил об этом на улицах и на рынке? Неужели все договорились не упоминать столь позорное, мерзопакостное происшествие? Но ведь и сам Зигфрид его почти что позабыл! Что же она натворила, эта зловещая тень? Ответ как будто бы лежал на поверхности, но наш герой никак не мог до него додуматься.
Где Тень сейчас? Как ей удалось похитить Хорошее Настроение, да так, что никто этого не заметил? Почему, за что, как с этим справиться? Так много вопросов, и лишь одна ясность во всем этом, лишь одна несомненная величина – Ее грозное возмездие.
Мысли роились в беспокойной голове Зигфрида. Ему стало немножко дурно, и он облокотился на стол, чтобы не потерять равновесие. Мир замер.
Тусклый свет струился сквозь окно стройными потоками и рисовал на полу грустное полотно. Почти такое же, как то, что с утра солнышко нарисовало на одеяле – четыре искривленных прямоугольника. Пылинки грустно танцевали в ниспадающих лучах. Почему они казались такими грустными? Неужели пылинки умеют грустить? Может быть, дело – в лучах?.. Какая же, право, абсурдная мысль! Но иного объяснения быть не может, разве нет? А может быть, а может быть?..
И тут Зигфрид все понял.
Забыв об усталости, дракончик выбежал на улицу и, словно по мановению невидимой руки, посмотрел наверх. Ветер уносил прочь серые бесцветные облака – еще пара мгновений, и светлый лик солнца останется неприкрыт, и тогда, быть может, его лучики привычно защекочут глаза, и дракончик зажмурится, а веселые разноцветные блики еще долго будут плясать перед его внутренним взором… Но Зигфрид продолжал бесстрашно смотреть вверх.
Облака убежали и обнажили солнечный диск. Холодной, неприветливый, сонный.
Зигфрид продолжал смотреть вверх. Минуту, две. В глазах не кололо. Ему даже не захотелось прищуриться.
Фрагменты мозаики один за другими складывались в стройную картину.
Зигфрид устал смотреть. Он медленно склонил голову, постоял, и вдруг врастопырку плюхнулся на землю – задние лапы расставлены, хвост плашмя.
Недавние события одно за другим пронеслись в его сознании.
Вот дракончики собрались на площади. Тень ждет подношений. Что это? Злая шутка, испытание, эксперимент? Дракончики делают свой выбор. На следующий день перед ней лишь один Зигрфид. Тень неодобрительно щурится. Грядет беда! Тень расправляет крылья, и мир погружается во мрак – наступает затмение.
Вот самое страшное позади, он покоится в чьих-то объятиях, на небе сияют звезды и полумесяц освещает путь домой. Что произошло стряслось, пока абсолютная темнота царила над драконьей землей? Чем все это время была занята Тень, которую после затмения не видела ни одна живая душа?
Зигфриду показалось, что он знал ответ – Тень похитила Солнышко.
Под покровом своих черных крыльев, втайне от объятых паникой дракончиков, зловещая Тень выкрала доброе Солнышко и заменила его на тусклый, бездушный, бледный диск! Жалкая копия, подделка – вот что светило дракончикам, вот что грело их в этот безрадостный час! Немудрено, что Хорошее настроение уступило место Унынию, Подозрительность вытеснила Открытость, а здоровая Сварливость утратила Доброжелательность и стала Превредной! Вот почему пылинки, танцевавшие в ореоле фальшивых лучей, казались такими потерянными и грустными, а знакомые пятна света на покрывале и на полу были лишь жалкой пародией на привычные сверкающие пятнышки!
Но почему, почему из всех дракончиков лишь Зигфрид и Помидорка заметили перемену? Почему лишь они вдвоем били тревогу, покуда все прочие горожане предавались будничным заботам, как будто ничего не стряслось?
Нужно рассказать им, нужно растормошить недотеп, решил Зигфрид, нужно сейчас же спасти похищенное Солнышко!
Ах, хитрая, коварная Тень! Какой же хитромудрый способ ты выбрала, чтобы наказать всех дракончиков разом! Так никто не заметил пропажи – ведь все вещички остались целы! Так ты, одним лишь изящными движением своих тонких рук учинила беду для всего драконьего мира! Эффективно, оптимально и … подло!
Нужно действовать! Вперед, вперед! Не время для меланхолии! Время для больших дел!
Подчиняясь новому импульсу, наш герой вскочил на ноги и бросился бежать обратно в сторону города. Сделав несколько шагов, дракончик вспомнил, что позабыл затворить дверь в хижину, однако после секундных колебаний он махнул в сторону дома лапкой – не до этого сейчас.
Добежав до высокого холма, что стоял на полпути до городской окраины, Зифгрид остановился и призадумался. В его умную голову пришла идея.
Может быть, если ему удастся самостоятельно отыскать Тень в кратчайшие сроки, не будет нужды понапрасну беспокоить и без того занятых дракончиков?
Зифгрид вздохнул. Он был замкнутым дракончиком и был бы рад избежать неприятной беседы с госпожой Тенью, однако чистая совесть была Зигфриду дороже собственного комфорта (большая редкость даже среди отзывчивых дракончиков), а иного выхода из сложившегося затруднения он не видел. Не попробуй он столь очевидный способ решения проблемы сейчас, стыд об упущенной возможности останется с ним на всю жизнь. Зигфрид собрался с духом. Стоит рискнуть.
Он забрался на вершину холма, что было отнюдь не легким делом в его возбужденном состоянии, и оглядел окрестности. Как и следовало ожидать, Тени и след простыл. Однако Зигфрид совсем
