О пользе лени. Инструкция по продуктивному ничегонеделанию - Эндрю Смарт

Но современная наука о мозге готова доказать, что в действительности верно обратное: наше подлинное «Я» претворяется в жизнь лишь благодаря периодам затишья. Как надеялся Оскар Уайльд в эссе «Душа человека при социализме», «человечество сможет предаваться приятным занятиям или наслаждаться возвышенным досугом, ибо в этом, а не в физическом труде призвание человека: создавать произведения искусства, читать прекрасные книги или просто созерцать мир с восхищением и восторгом»[26].

Недавние исследования показывают, что некоторые виды знания о себе мы получаем лишь в состоянии покоя. Сеть пассивного режима работы мозга включается не только во время отдыха, но и когда мы обращаем внимание на себя и «смотрим внутрь». Мысль начинает бродить без цели, и содержание бессознательного просачивается в сознание. Работа этих мозговых структур помогает понять, что мы думаем о своем социальном окружении и месте в мире, раскрывает нам фантазии о будущем и, конечно, чувства.

Рильке провел большую часть своей взрослой жизни в путешествиях по Европе в поисках идеального места — в физическом и духовном смысле — для написания стихов. Он посетил Россию, где встретился со Львом Толстым, жил в Швеции, Италии, Франции и в итоге осел в Швейцарии. Его поэзия столь высоко ценилась некоторыми меценатами, что они приглашали его жить и работать (или, точнее, не работать) в своих поместьях и замках.

В действительности прошло пятнадцать лет между выходом в свет двух главных книг Рильке: «Новые стихотворения» были опубликованы в 1907 году, а «Дуинские элегии» и «Сонеты к Орфею», которые считаются главным достижением его жизни, — в 1922 году. Он писал стихи и в промежутке между этими сборниками, но относился к ним как к «случайным». На создание «Элегий» у него ушло десять лет. Величайшие стихотворения сочинялись внезапно, и он относился к ним как к дару свыше, как к посланию ангелов. Да, Рильке говорил, что писал стихотворения словно под диктовку. Один из его лучших переводчиков, американский поэт Роберт Блай отмечал, что Рильке порой пропускал рифмы, пытаясь поспеть за вдохновением и записать стих целиком.

С точки зрения нейрофизиологии, Рильке учился управлять своим мозгом: срединная префронтальная кора поставляла ему образы и ассоциации из гиппокампа и новой коры, содержание которых редко достигает сознания. В постоянных попытках достичь успеха или просто сохранить рабочее место мы используем зоны мозга, которые обрабатывают информацию о текущих внешних событиях. Эта сеть, направленная на распознавание внешних стимулов, выключает сеть пассивного режима работы мозга и закрывает доступ к ее отделам. Однако мозг постоянно порождает эмоции и отвечает на них, и вся эта душевная энергия должна где-то храниться.

Рильке страдал от приступов депрессии, скорее всего потому, что не щадил себя в неустанных самокопаниях. Он допускал в сознание уродливую сторону своего внутреннего мира, чтобы иметь возможность пристально изучить ее. И здесь проходит тонкая грань между вершиной гениальности и бездной депрессии и безумия: большую часть своей взрослой жизни Рильке провел в безрассудной близости от этой черты.

Ленивый человек не стоит на пути прогресса. Завидев прогресс, несущийся к нему на всех парах, он незамедлительно отходит в сторону.

Потрясающая способность Рильке проникать в бессознательное и возвращаться к давно забытым сценам и чувствам юности, очевидно, развилась благодаря тому, что поэт часто задействовал сеть пассивного режима работы мозга, предаваясь праздности.

Для многих людей это может оказаться проклятием. В нашем бессознательном довольно вздора, который мы бы предпочли не ворошить. Но что если эти тревожные мысли стучат в наше сознание неспроста? Праздность и безделье невыносимы для трудоголиков именно потому, что работой они заглушают душевную боль.

Когда дети начинают ходить в школу, и даже еще раньше, родители наполняют их жизнь потоком занятости: спортивные, музыкальные школы, курсы китайского языка с погружением в среду, летние лагеря, волонтерская деятельность вроде приготовления бесплатных обедов для бездомных, уроки верховой езды, театральные, математические и прочие научные кружки. Некоторые родители словно втайне боятся, что у детей останется время, чтобы шастать без дела и, собственно, быть детьми. Взрослые вынуждены работать все дольше, порой чтобы просто сохранить прежний доход. И они обрушивают на детей нескончаемый вал занятий, заглаживая вину за свое отсутствие в их жизни.

Мы можем получать отзывы от учителей и тренеров об успехах наших детей, даже ни разу не заглядывая в секции, в которые сами их записали. В конце концов, у нас есть дела поважней, например, работа! Неудивительно, что, по мере того как походы детей друг к другу в гости заменяют игры на улице, уровень детских тревожных и депрессивных заболеваний взмывает вверх, вкупе с детским ожирением.

Современное поколение детей может оказаться первым, имеющим более низкую ожидаемую продолжительность жизни по сравнению с предыдущим. Эпидемиологических и клинических подтверждений этому хоть отбавляй, а первопричина довольно проста: каждый день детям нужно проводить несколько часов на улице — бегать с друзьями, играть, бездельничать, — а у них расписан каждый шаг навязанными родителями заданиями, уроками и походами в гости. Полуфабрикаты заменяют им полноценную еду, видеоигры — внутренний мир, и дети толстеют и грустнеют.

Вы найдете сотни книг и журнальных статей об организации детского времени, которые так и называются: «Организация» (Organization), «Тайм-менеджмент и навыки обучения для детей» (Time Management and Study Skills for Children), «Опоздал, потерял и не подготовился: Руководство для родителей, как помочь своим детям с планированием» (Late, Lost, and Unprepared: A Parents’ Guide to Helping Children with Executive Functioning) и даже «Организуйте этого ребенка!» (Get That Kid Organized!).

Для одержимых достижениями родителей и учащихся, не брезгующих лекарствами с производными амфетамина, найдется довольно горе-врачей, которые пропишут эти средства даже в отсутствие диагностированного синдрома дефицита внимания с гиперактивностью, лишь бы ребята обрели искусственно-острый фокус и сразили всех на выпускных испытаниях. Это тот же допинг, и в нравственном плане такие «специалисты» равны нечистым на руку докторам из профессионального спорта. Я убежден, что именно культура «победы любой ценой» взращивает желание любыми средствами достичь по сути бессмысленных результатов тестов.

Дети, вынужденные с малолетства становиться фармацевтически улучшенными и гиперорганизованными подобиями взрослых, лишены ощущения контроля над своим внутренним миром. А между тем депрессия и тревожность тесно связаны с чувством потери контроля.

Психологический опросник «Шкала внешнего и внутреннего локуса контроля Роттера» давно зарекомендовал себя как надежный инструмент. Если вы набираете баллы, которые соответствуют внутреннему локусу, это значит, что вы чувствуете себя источником контроля над своей жизнью, а если большинство ответов относится к полюсу внешнего контроля, это значит, что, по вашим ощущениям, ваша жизнь контролируется кем-то или чем-то извне.

Ряд исследований показал, что чем сильней выражен внутренний локус контроля, тем менее человек склонен к депрессиям и тревожности. Когда исследователи обработали данные по Шкале Роттера за 42-летний период, с 1960 по 2002 год, они обнаружили, что среднестатистический молодой человек из 2002 года был более склонен приписывать контроль над своей жизнью внешним силам, чем 80 % молодых людей из 1960-х.

В 2010 году в журнале Newsweek вышла статья, посвященная так называемому «творческому кризису», не получившая достаточного внимания. В статье сообщалось, что с 1990-х годов количество баллов, набранных детьми в психологических тестах на креативность, неуклонно снижается.

И это при том, что коэффициент интеллекта (IQ) продолжает расти. Проанализировав результаты около трех тысяч детей и взрослых, Кинг Хи Ким, исследователь из Колледжа Вильгельма и Марии, обнаружил, что снижение креативности происходит как раз в том возрасте, когда, по идее, она должна бить ключом: с детского сада по шестой класс. Жизнь детей все больше регламентируется, их все чаще «измеряют» контрольными и проверочными работами, натаскивают на достижения, экипируют всевозможными гаджетами, — неудивительно, что их творческий настрой испаряется.

Рильке сравнивал школу с тюрьмой. Современные родители стали одержимы развивающими методиками, которые якобы призваны улучшить успеваемость детей еще до начала школы. Успех, по их мнению, измеряется в оценках, будущей зарплате и наградах.

В стихотворении «Воображаемый жизненный путь» (Imaginaerer Lebenslauf) Рильке описывает ужасы начала школьного обучения. Лично я первый день в школе проплакал, стоя в шеренге других столь же «счастливых» детей, когда мама оставила меня у входа: