Ухожу на задание… - Успенский Владимир Дмитриевич

В Сейсине столкнулись две силы: отборные самурайские подразделения и советская морская пехота. Когда отзвучали последние выстрелы, на улицах этого сравнительно небольшого города было собрано около двух тысяч японских трупов. А раненых, как известно, бывает в несколько раз больше.

Однако вернемся к началу боев. Японцы не ожидали нашего прорыва в Сейсин морем. Это представлялось им слишком дерзким. Полагаясь на свои укрепления, они оставили в городе лишь небольшие отряды, а главные силы гарнизона вывели на север, чтобы прикрыть важную дорогу.

В ночь на 13 августа в порт полным ходом ворвались четыре советских торпедных катера под командованием капитана 3 ранга Кострицкого. Это была разведка боем.

Но боя, собственно, не произошло. Темный берег безмолвствовал.

Советское командование не стало терять времени на размышления о столь, странном положении дел. Тотчас в Сейсин были отправлены еще два торпедных катера с группой автоматчиков. На рассвете они вошли в порт, ошвартовались у мола и высадили автоматчиков на берег. Бойцы осторожно прошлись по пустим причалам. Они видели многочисленные укрепления, но не встретили ни одного человека, не услышали ни одного голоса. Казалось, порт вымер.

Чтобы засвидетельствовать свое пребывание в порту, катерники сделали суриком надпись на бетонной стенке мола: «13 августа 1945 года здесь побывали торпедные катера Кострицкого. Лейтенант Бочарников, лейтенант Головинкин, лейтенант Алексеев, главный старшина Молевинский». Эта своеобразная расписка долго украшала сейсинский мол.

До сих пор неизвестно, почему японцы не открыли огонь по нашим разведчикам. Возможно, это была первая хитрость из целой серии хитростей и ловушек, с которыми пришлось потом столкнуться десантникам.

Если это так, то японцы в какой-то мере достигли своей цели. В предшествующие дни десанты Тпхоокеанского флота освободили без серьезных боев два небольших порта — Юки и Расин, расположенные севернее Сейсина. Исходя из опыта этих десантов и донесений капитала 3 ранга Кострицкого, командование Тихоокеанского флота сделало вывод, что в городе либо совсем мет противника, либо он очень малочислен и серьезного сопротивления не окажет. Поэтому решено было послать в порт только разведчиков старшего лейтенанта Леонова и автоматчиков старшего лейтенанта Яроцкого.

Перед началом высидки в Сейсине хорошо поработала советская авиация. Она нанесла массированные удары по порту и береговым укреплениям. Но как только катера с десантом приблизились к бухте, по ним с нескольких направлений открыла огонь неприятельская артиллерия.

Не так-то просто было попасть в маленькие, быстро несущиеся суда. Катера прорвались и порт.

Японцы вначале сопротивлялись слабо, их действия носили разрозненный характер. Но они быстро сообразили, что главный удар по городу наносится не с суши, а с моря, и возвратили в Сейсин весь гарнизон. Сюда же были направлены другие войска, отступавшие с севера. Наши десантники сразу почувствовали себя скверно.

Отряд Леонова состоял из опытных разводчиков. Взводами командовали Герои Советского Союза, отделениями — орденоносцы. Даже среди рядовых бойцов почти не было новичков. Естественно, что действовали леоновцы умело и гибко. Отражая натиск японских подразделений, леоновцы в несколько бросков отошли к сопкам, закрепились на высотах и организовали круговую оборону. Потерь леоновцы почти не понесли. Вместе с ними отражал вражеские атаки и капитан Семин.

Гораздо хуже получилось у Яроцкого. Его автоматчики встретили сильное сопротивление японцев, многие бойцы были убиты или ранены. Сраженный пулей, упал командир.

Особенно не повезло тем десантникам, которые шли на концевом катере. В тумане, в дыму, лавируя среди взрывов, катер потерял ориентировку и налетел на мол. Здесь, в стороне от главных сил, были вынуждены высадиться два десятка автоматчиков и лейтенант Крыгин. Навстречу им из-за пакгаузов высыпали японцы. Целая рота. Десантники залегли под сильным огнем, отвечая врагу короткими очередями. Надо было пробиться в рыбную гавань, к главным силам, но как? Вскочил командир взвода, парторг роты старший сержант Ушаков:

— За мной, ребята! Вперед! — И рухнул навзничь, не пробежав десяти шагов.

Только узкий проход между складами был еще свободен. Надо скорей воспользоваться им, пока японцы не догадались закрыть ого!

— Внимание! Слушай мою команду! — закричал Крыгин. — Короткими перебежками к железнодорожной насыпи. Слева по два! Вперед! Живо!

Это было правильное решение. Часть людей перебегала, а те, кто успел уже залечь, автоматными очередями прижимали японцев к земле. Последним перебегал лейтенант. Несся пригнувшись, за плечами развевалась зеленая плащ-палатка. Что-то хлопнуло по ней. За железнодорожной насыпью Крыгин, отдышавшись, посмотрел: на плащ-палатке несколько пулевых пробоин.

Автоматчики быстро шагали вдоль улицы. Им удалось оторваться от праследователей. Самураи стреляли и кричали где-то позади, потеряв из виду десантников, скрывшихся за пеленой дыма и тумана.

Кажется, совсем уже недалеко до своих. Но за поворотом столкнулись со взводом японских солдат. Наверно, это был резерв. Японцы отдыхали, сидя на земле, прислонив винтовки к стенам домов. Вражеский офицер взвизгнул от неожиданности и скомандовал что-то. Солдаты, галдя, вскакивали на ноги.

— Бей в упор! — крикнул Крыгин. — Круши!

Несколькими прыжками настиг японского офицера, прикладом свалил с ног, полоснул очередью по сбившимся кучей солдатам.

— Вперед! Вперед! — торопил он, пропуская мимо себя бойцов.

Еще один бросок — и группа почти у цели. До рыбной гавани метров триста. Но тут, на перекрестке, — небольшой отряд автоматчиков. Крыгин остановил своих, оценил обстановку. Судя по стрельбе, главные силы десанта отошли к берегу. Расстояние невелико, можно прорваться. Но надо ли? Очень уж удобная здесь позиция, автоматчики держат под обстрелом шоссе, прикрывают десант с фланга.

Спросил:

— Кто старший? Ко мне!

Подбежали двое.

— Сержант Бахно!

— Краснофлотец Плоткин!

— Замполит, что ли? — пошутил Крыгин.

— Нет. Из разных взводов остатки. Восемнадцать человек.

— И со мной двенадцать. Передайте людям, будем держаться. Чтобы ни один японец не прошел в рыбную гавань.

— Понятно, — ответил сержант Бахно. Он стоял широко раздвинув крепкие ноги, наклонив голову на могучей короткой шее. — Понятно, товарищ лейтенант. Только патронов у нас мало. Два часа отбивались, пожгли.

— Ложись! — крикнул лейтенант. — Осколка ждешь или пули? Вот так… А патронов у нас тоже не густо. Стреляйте прицельно. Ваш участок — шоссе. Плоткин!

— Слушаю!

— Вы — на перекрестке. Я со своими людьми возле этого здания.

— Товарищ лейтенант, тут еще наши есть. Матросы с кораблей. Их ночью на поддержку прислали. Человек семь осталось.

— Где?

— Вон в тех развалинах, — показал Бахно. — Музыку слышите?

— А я думал, что чудится. — удалялся Крыгин.

— Там у них один парень отчаянный. Баяном ребят подбадривает.

— Позови!

Через несколько минут к лейтенанту, пригнувшись подбежал рослый моряк, совсем еще молодой, лет восемнадцати. Обгорелая форма висела на нем клочьями. Упал рядом, доложил:

— Краснофлотец Филиппов по вашему приказанию…

Лицо, покрытое копотью, черное, как у шахтера, блестят зубы и белки глаз.

— Где тебя так разукрасило?

— Японцы поджарить хотели, товарищ лейтенант! Мы на втором этаже держались, а они первый подожгли. Дом деревянный, сухой. Едва вырвались!

— А баян не бросил?

— Я без него — как без души. — улыбнулся Филиппов, и лейтенант проникся симпатией к атому спокойному и, вероятно, веселому парню. Спросил:

— Сибиряк?

— Из Курганской области.

— А зовут как?

— Сашей.

— Александр, значит. Ну так держи, Александр, развалины до последней возможности. Пока приказ дам.

— Ясно! — посерьезнел краснофлотец. — Подвал у нас надежный. Пулемет бы еще!