Монеты на твоей ладони - Ольга Шумилова

Я осторожно встал и огляделся. Ничего подозрительного пока не было видно. Ноги быстро утонули в топкой кочке по щиколотку, и мне пришлось идти, не останавливаясь, под страхом провалиться глубже. На ходу я осторожно, стараясь не полопать пузыри на ладонях (вроде бы это очень опасно), постарался стереть грязь с рук. Не то чтобы я такой уж чистоплюй, но я просто физически чувствовал, как там шевелятся всяческие болезнетворные организмы.

Двигался я медленно, поскольку приходилось огибать многочисленные густые заросли и пролазить под каждой нависающей веткой. Пару раз незамеченные ветви задевали спину или грудь, вызывая зверскую боль и оставляя длинные полосы на коже. Я весь вспотел и тяжело дышал, а выжженная проплешина на болоте была еще видна. В конце концов, спотыкаясь и шипя сквозь зубы, я вывалился на что-то вроде просеки. Такое ощущение, что огнедышащие змеюки поработали и здесь – воды почти не было, а те чахлые кусты, что здесь росли, были изрядно обгоревшими. Я остановился у обочины, задрал голову и настороженно принялся изучать небо.

Незабываемое ощущение опускающегося на макушку тяжелого предмета, как и резкая темнота в глазах мне уже определенно была знакома. От неожиданности я повалился на четвереньки и замотал головой, ошалело оглядываясь. Какого… От второго удара в глазах замелькали черные точки, и я рухнул в грязь. Глаза закрылись, но сознания я не потерял. По крайней мере, жгучая боль, когда меня схватили за руки и поволокли куда-то, подействовала отрезвляюще.

Та-а-ак, значит, жизнь тут есть (гады и сволочи). И эти козлы куда-то меня тащат. Значит, как минимум этих…двое. Черт! В драках я не особенно поднаторел, по крайней мере не настолько, что бы драться с двоими (кем, хотел бы я знать), особенно в таком состоянии. Паршиво. Очень даже паршиво. Кажется, нарвался на местный эквивалент шпаны. Сейчас затащат в кусты, вывернут карманы, посмотрят, что ни хрена там нет и тихо-мирно утопят в болотце. И я даже пальцем не смогу пошевелить.

Через пару минут я сообразил, что тащат меня что-то уж очень долго и попытался понять, какого черта здесь твориться. На слух улавливалось только шарканье ног и хруст веток. Я попытался разлепить веки. Ресницы непонятно отчего склеились и отклеиваться не собирались. Голова стала похожа на ведро с киселем: что-то внутри есть, но это «что-то» к нормальной еде отношения не имеет. От этой мысли желудок явственно попросился наружу. К тому же я наконец сообразил, что моя голова мотается из стороны в сторону, как тряпка на ветру.

Теплая струйка пробежала под волосами, залила глаза. Отупевший мозг наконец отреагировал. Кровь. Разбили затылок до крови. Теперь, по крайней мере, ясно, почему не открываются глаза. Я попробовал еще раз. Потом еще и еще… С пятой попытки ресницы наконец разлепилисэ, и я смог оглядеться. В область зрения попадали то ноги одного типа, то полоска болота, то ноги другого типа и снова болото. Я попытался держать голову прямо, но мышцы шеи меня не слушались, и голова продолжала мотаться из стороны в сторону.

Ноги волоклись по земле, отсчитывая каждую кочку, отчего меня постоянно дергали за руки. И все – молча. Только пару раз левый бормотал что-то себе под нос. Что именно – без понятия, том более, что почти наверняка не по нашенски. Эти странные горловые звуки что-то смутно напоминали, но не более того.

В промежутках между крайним правым и крайним левым положением головы я успевал заметить, как тянутся мимо болотные кочки, корявые обожженные заросли, а по бокам проплывали длинные ленты открытой зеленой воды. Меня тащили по просеке, которая, насколько я смог разобраться между приступами тошноты, уходила вглубь болота. К этому факту я отнесся совершенно безучастно, потому как и без того предполагал, что меня утопят в каком-нибудь омуте. Жить хотелось, но тело проявляло столько же рвения в деле спасения собственной жизни, сколько и мешок с картошкой. То ли по голове дали уж слишком сильно, то ли в этом неразбери-где чужеродные элементы вроде меня быстренько отключаются сами. Ну что ж, кажется пришла пора проверить мои теории про подсознание на практике. Честно говоря, моя уверенность в этой теории несколько поколебалась, но за неимением лучшей… Я зажмурился изо всех сил и постарался как следует сосредоточиться. Та-ак, если основательно поднапрячься и представить себе что-нибудь эдакое… Например, совершенно безопасную полянку, птички, там, цветочки. Ну и конечно, никаких болот и змей, бананы с деревьев свисают… И я абсолютно здоровый и чистый. Нет, все вместе будет многовато для одного раза. Ладно, сначала попробуем представить полянку, а потом уже все остальное.

Я представил самую реалистичную картинку, какую только смог. Правда, она несколько смахивала на лубочные открытки, но это ничего. Потом можно будет выдумать что-нибудь получше. Я очень старался, и милая идиллическая картина становилась все реальнее и реальнее. Я уже почти слышал пение птичек на деревьях. Наверное, пора. Я открыл глаза и… Ничего. Совершенно ничего!!

«…!!!» (Это была трехэтажная конструкция моего личного изобретения.) Какого…! Все же было так похоже! Я уже почти поверил! Я не по-детски начинал злиться. Развели шпану, ходят тут, на порядочных людей бросаются! Ох, с каким бы удовольствием я бы популярно разъяснил тому, кто здесь заправляет, как не согласен с его точкой зрения. При помощи бицепсов, трицепсов и прочих мышц. Надо только немного оклематься. Совсем немного.

Тут моя нога зацепилась за очередную лиану и застряла там весьма прочно. Меня рванули за обе руки так, что у меня перед глазами от боли заплясали цветные вспышки. Нога не поддалась. Левый мужик рванул посильнее, чуть не выдернув мне руку из сустава. Я глухо взвыл. В ответ меня со всего размаху пнули под ребра. Левый, судя по интонации, смачно выругался и я с удивлением понял, что, хотя он и выплевывал слова как пулемет, последнее выражение подозрительно напоминалп пресловутый «хрен собачий» с четырьмя восклицательными знаками.

Однако меня больше беспокоили ощущения собственного организма. Боль тугим комком засела в животе и скручивала внутренности в узел. Больше всего хотелось поджать ноги и оставаться в таком положении подольше. Но к моим желаниям никто не прислушивался. Бандиты начали перебранку. Поначалу я ничего не мог разобрать в куче гортанных резких звуков, которые со скоростью шрапнели вылетали из их глоток. Очевидно, говорили они все-таки по-нашенски, только с очень непривычным произношением, потому как через несколько фраз я расслышал:

– … делать…Гфрррн…пошел сам…тргрн…твоя идея!

– … на хрен!!! Ррутгрн…комендант небось по головке не погладит.