Мёртвые возвращаются - Кристофер Ламой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И здесь не работает, – говорит она. – Ну, разумеется.
Мама делает несколько осторожных шагов вниз по лестнице. Я бы тоже так поступил. Проверял бы ногой каждую ступеньку. На лестнице так темно, что кажется, будто мама растворяется во мраке.
– Здесь нужны свечи, – говорит она и протягивает руку, чтобы взять у меня одну.
Мерцающее пламя рисует на стене круг света. Я освещаю своей свечой ступеньки и спускаюсь вслед за ней.
– Осторожнее, – предостерегает она.
Ступеньки жалобно скрипят. В нос ударяет запах подвальной сырости, ногам в носках на каменном полу холодно. Мама водит свечой, чтобы осмотреть помещение. Сначала направо, потом налево. В подвале полно всякого хлама: коричневые коробки из-под бананов, в которых перевозили вещи, удочки, лопаты и всякая ерунда. Окна забиты досками, как будто кто-то не хотел пускать внутрь свет.
– Видишь распределительный щит?
Я мотаю головой, но потом соображаю, что она меня не видит, и отвечаю:
– Нет.
– Где же он, чёрт его дери, может быть?!
Я не сразу понимаю, что она говорит шёпотом, словно боится, что нас услышат.
Мы идём в глубь подвала, маневрируя между хламом, и всё это немного пугает. Мы одни здесь, внизу, со свечами. Тишина. Язычки пламени вспыхивают, и их тени пляшут по стенам. Успокойся, думаю я, а мама скрывается за грудой коробок в углу помещения.
– Это здесь, – говорит она.
– Что т-там?
– Дверь, о которой говорил Гуннар.
Я обхожу груду коробок и вижу маму. Она стоит перед старой деревянной дверью.
– Подержи-ка, – она протягивает мне свечу и открывает дверь. – Господи, ну и вонь! – жалуется она, входя в комнату. Я захожу следом за мамой и вижу, что она зажимает нос. В тот же миг я тоже чувствую этот жуткий запах. В носу режет. По стене бежит зелёная полоска плесени.
Мама подходит к шкафу в глубине комнаты. Он высокий и достаёт до самого потолка, возвышаясь над нами.
– Этот шкаф твой отец хотел поставить в гостиной. Ужас. У него даже ножки не хватает, – лицо мамы искажает брезгливая гримаса.
Я подношу свечу ближе и вижу вместо одной из ножек три маленькие дощечки, поддерживающие шкаф.
– А вот и распределительный щит, – наконец говорит мама. – Ну-ка, посмотрим. – Пламя свечи озаряет её лицо. Она дёргает все рубильники в ящике. – Вот! Это наверняка он. Она щёлкает рубильником.
– А теперь попробуй зажечь свет, Хенрик.
Я начинаю поворачиваться, но задеваю ногой коробку из-под бананов, теряю в темноте равновесие и вытягиваю руку, чтобы за что-нибудь ухватиться. Рука цепляется за шкаф. Какое-то движение. Мама вскрикивает и выкидывает руки вперёд. Шкаф качается, балансируя на дощечках. Даже в темноте я вижу, что он вот-вот опрокинется. Я шарахаюсь влево в тот самый миг, когда шкаф валится в мою сторону и с грохотом врезается в стену. Весь подвал сотрясается.
Я лежу на полу. Комната погружается в чёрную мглу, и я не понимаю, открыты у меня глаза или закрыты. Пыль набивается в лёгкие. Я кашляю, харкаю и плююсь. В глазах резь, я пытаюсь руками протереть их от пыли.
– Мама, – шепчу я, – мама.
Тишина. Что, если шкаф её задел? А вдруг её придавило?!
– Мама! – кричу я.
– Хенрик? – это она. – Хенрик, – повторяет мама пронзительным голосом. Она снова зажигает свечу и опускается на корточки рядом со мной. – С тобой всё в порядке?
– Да, я в порядке.
– Я подумала… – Мама замолкает. Её глаза блестят, по щеке катится слеза. Она вытирает её тыльной стороной ладони. – Я подумала…
– Не важно, – обрываю я её.
Мама обнимает меня. Мне становится тяжело дышать – кажется, она никогда меня не отпустит. Но потом её объятия ослабевают.
– Что это там такое? – шепчет она. Мама встаёт и поднимает свечу вверх. Огромный шкаф стоит по диагонали, пробив в стене дыру. – Что за… – Мама останавливается на полуслове, наклоняется, берёт из рядом стоящей коробки книгу и бросает её в дыру. С другой стороны раздаётся глухой удар. Мама хватает меня за руку. – Там комната, – шепчет она. – За каменной стеной тайная комната.
Глава 13
Спустя полчаса вернувшийся домой папа уже стоит у дыры, ведущей в тайную комнату. Шкаф прислонён к стене, его дверцы раскачиваются на петлях, по полу рассыпаны осколки кирпичей. В том месте, где шкаф ударился о стену, деревянные доски раскололись.
– Мы не решились войти, – говорит мама.
Папа чешет в затылке – он ничего не понимает:
– Здесь стена не такая, как в остальных местах.
– Н-наверное, её построили в другое время, – предполагаю я.
– Может быть, – задумчиво отвечает папа.
Он просовывает голову в отверстие и освещает новую комнату нашего дома. Мне не терпится узнать, что там, но меня отвлекает скрип лестницы, ведущей на первый этаж. Гард сидит на одной из нижних ступенек и смотрит на нас. Наши глаза встречаются, он медленно качает головой – вперёд-назад, вперёд-назад, – а потом встаёт и убегает вверх по лестнице.
– А почему эта комната не указана на плане дома? – спрашивает мама, и я поворачиваюсь в её сторону, всё ещё думая о младшем брате.
– Не знаю, – отвечает папа.
Он наступает на груду кирпичей и, оттолкнувшись, пролезает в отверстие. Я прыгаю за ним и слежу за лучом света папиного фонарика. Комната оказывается размером с мою спальню.
Папа светит на стену впереди, а потом на единственный предмет в этой комнате – стоящий в центре большой красный сундук. Выгнутая крышка чёрная, стенки разрисованы стеблями и листьями в традиционном стиле.
– Что это? – говорит папа и смотрит на меня. Он смахивает паутину с лица и проводит ладонью по сундуку. Вверх поднимается облако пыли и быстро оседает. – Хочешь открыть? – спрашивает он.
Я нагибаюсь к металлической ручке. Она холодит руку. Я осторожно поднимаю крышку.
– Одежда, – сообщаю я и вынимаю зелёную тряпку. Похоже на платье. – Куча старой одежды.
– Дайте посмотреть, – просит мама.
Я достаю ярко-красный предмет и протягиваю ей. Это платье без рукавов. Сначала она держит его на вытянутых руках и с восхищением рассматривает, а потом прикладывает к себе, как будто прикидывая, подойдёт оно ей или нет.
– Это я могла бы носить, – говорит она.
Я нахожу пару выходных туфель и протягиваю маме. Сумочка, шарф, перчатки и маленькая шкатулка – всё это я отдаю ей. Она жадно хватает вещи.
– Как вы думаете, это сундук женщины, которая раньше жила здесь? – спрашиваю я.
– Да, – отвечает
