Людоед (сборник) - Александр Варго

Не дождавшись реакции от Олега, он продолжил:

– Медведицу убили наповал. В берлоге оказалось четыре медвежонка. Красавцы с мягкой шерсткой, с уже открытыми глазками. Мы их с Серегой в мешок. Только стали к лодке спускаться – из леса самец вышел. Порвал наших лаек. Серега в него выстрелил, ранил только. Я промазал, страшно было. Я ведь до этого только на лисиц ходил.

Он перевел дух и задрал голову, словно прислушиваясь к чему-то. Потом снова заговорил:

– Это был самый настоящий мамонт. Гора, а не медведь. Килограммов триста пятьдесят, может, больше. На груди – рыжий с проседью мех вроде подпалины. Мы уплыли. А он стоял на берегу и ревел вслед. Думали, вернемся на следующий день, добьем самца и заберем медведицу. Так вот, когда мы вернулись, никого не нашли. Ни медведицы, ни самца. Куда делись – черт знает. Или бог.

– Что стало с медвежатами? – хмуро спросил егерь.

– Все пошло наперекосяк. Серега позвонил посреднику. Тот сказал, что ситуация изменилась, и ему нужно только два медвежонка, остальных двух наотрез отказался выкупать. А нам куда их девать? Не везти же обратно… Пришлось ненужных утопить в реке. Прямо в мешке живьем выбросили. А оставшихся Серега отвез тому мужику. Я его не знал, с ним Серега связь держал, мне только деньги передали…

В общем, вроде забыли об этой истории. Да, гадское дело совершили, но что сделали, то сделали. Назад не вернешь. Уехали в город, каждый своей жизнью зажил. Да вот только, как она, жизнь, показала, ничего не закончилось. Все только начиналось. У Сереги два сына росли. На тот момент, когда все случилось, старшему было двадцать два года, второй вообще подростком был, ему только шестнадцать исполнилось. И в общем…

Виктор сделал в воздухе двусмысленный жест.

– Как-то он с сыновьями двинул куда-то под Иркутск. Поехали уток стрелять и порыбачить. Вечером сидели у костра, уху варили и о всякой ерунде трепались. И вдруг из леса вышел медведь. Прямо на них пошел. Серега ничего и подумать не успел, как зверь лапой полчерепа снес старшему. Младший в шоке, застыл на месте, как прирос. Серега за ружье. А медведь как ни в чем не бывало подошел к парню и по спине ему лапищей. Позвоночник сломал. Потом в лес пошел. Понял, Олег? Зверь вышел на огонь! Где ты такое видел?! Он не тронул отца, а расправился с его сыновьями! Серега, конечно, пошел следом и убил медведя. Но что в итоге? Старший сын умер. Младший сошел с ума, став инвалидом. Парень никого не узнавал и уже никогда не вставал с коляски. Чуешь, старик?

– Чую. Еще как чую, – уныло откликнулся егерь.

– Жена не простила этого Сереге, ушла от него. А у него крышу сорвало, не выдержали нервы. Несколько дней назад он младшего сына задушил, а сам застрелился, практически на моих глазах. Так вот.

Виктор оглянулся по сторонам, как загнанный зверек в поисках любого пути для побега от опасности.

– Это что касается моего приятеля. Но я не рассказал о себе. У меня тоже есть дети. Точнее… в общем, два месяца назад…

Он сбился, беспомощно посмотрев на егеря. Напускное спокойствие, надменный взгляд и холодная размеренность куда-то испарились, теперь он был похож на заблудившегося, насмерть перепуганного ребенка. Будто стальной стержень, повзолявший ему до поры до времени держать себя в руках и контролировать обстоятельства, надломился, и все рухнуло вниз, обнажая истинное положение вещей.

В ответном взгляде егеря не было и тени сочувствия. Шибаев разглядывал сидящего перед ним мужчину с чувством строгого презрения.

– У нас была дочка. Сашка. Не дожила до девятнадцати лет всего шесть дней, – вымученно проговорил Виктор. – Она… она любила походы. Да. Могла костер разжечь с помощью пакета с водой, представляешь? Находила угол и как линзу его при лучах солнца держала… Ориентироваться научилась без компаса… Мальчишки за ней табунами ходили…

Из глаз Смолина закапали слезы. Грязной рукой он вытер лицо.

– Они пошли в поход, на две недели в Финляндию. Их было человек пятнадцать, они остановились в каком-то кемпинге. Я постоянно держал с ней связь. За день… – голос Виктора дрогнул, – за день до возвращения… это случилось. Они легли спать в палатку. Три девчонки, среди которых была моя Сашка. А ночью в их лагерь пришел медведь. Он разорвал палатку и вытащил мою дочь наружу. Начался переполох. Проснулся весь лагерь. Кто-то зажег фонари. Все разбежались по кустам и смотрели, как медведь на куски рвал мою дочь. Мою любимую Сашку. А она кричала и звала на помощь. Только потом кто-то догадался позвонить в полицию.

Виктор перевел преисполненный мучительной болью взгляд слезящихся глаз на егеря:

– Медведя застрелили, но мне-то что? Зверь выбрал ее. Он выбрал мою дочь. Из трех – только ее! Медведь убил ее, он терзал ее, пока она еще была жива! Ее собирали по частям, как рваные клочья от платья! Она…

– Медвежата тоже не хотели умирать, – тихо, но решительно перебил его Олег. – Так же, как и их мать, сержант. Которую ты и твой кореш Серега застрелили.

– У меня остался сын. Его зовут Артемка, – прошелестел Смолин, словно не слыша егеря. – Это все, что у меня осталось. Кроме жены, конечно. Я за него сам порву кого угодно. Хоть папу римского. Если с ним что-то случится…

Последняя фраза прозвучала почти как стон.

– Моя мать была с ним на какой-то выставке на днях! – заорал он. – И Артема чуть не прибила чугунная скульптура! Кого бы ты думал? Долбаного медведя! Упала с какой-то подставки в миллиметре от головы моего сына! Но никто эту бандуру не трогал!! Как будто все сговорились против меня!! – Виктор обхватил руками виски, словно пытаясь унять пульсирующую боль. – Я не могу понять одно. Эти медведи… Они все разные! Это что, круговая порука?! Телепатия? Как они… как они поняли? И почему умирают самые дорогие нам?!! В чем провинились дети?!

– Очень просто, – произнес Шибаев. Он устало прикрыл веки. – Закон древних, сержант. Зуб за зуб. И я предупреждал тебя. Никто просто так не суется сюда, это место всегда обходили стороной. Сюда даже на шашлык никто не приезжает. Я уж молчу про охотников с рыбаками. Здесь все другое. Звери, рыба. Даже комары. Даже трава. Даже вода и воздух, сержант. А я – старый мудила, который повелся на твои вонючие деньги. Ты захотел одним прыжком в рай запрыгнуть, но у тебя штаны порвались.

– Почему ты так испугался воронов? – пытливо уставился на егеря Виктор. Минутный всплеск эмоций быстро растворился, будто его и не было, и Смолин снова взял себя в руки. – Только не ври мне, старик. Не хотелось бы заставлять тебя глотать этот забавный крючок.

Егерь заерзал на полу, пытаясь принять более удобное положение.

– Не нужно меня пугать этой железякой, молокосос.

– Я не пугаю, – осклабился Смолин. – Я просто устал от тебя. Поэтому не зли меня, старик.

– Что тебе с того, сержант? Можно подумать, после моих слов ты изменишь свое решение.

– Если ты не расскажешь, мне придется сделать тебе больно, – ровно произнес Виктор. – Не вынуждай меня делать это.

– Как хочешь. Это очень старая история. Очень давно тут жили большие семейства воронов. Они были огромными – размах крыльев доходил до полутора метров. И здесь они чувствовали себя хозяевами мыса. Рассказывали, что однажды кому-то из правителей пришло в голову, что эти птицы – посланники дьявола. Их начали отстреливать, на них ставились ловушки, их травили ядом… Вороны покинули мыс. Но после этого никто не мог охотиться в здешних местах. Тот, кто убивал ради трофея животное, умирал сам или терял кого-то из близких. Вороны заклеймили это место. Все местные знают это, но никто не скажет об этом открыто, сержант. Потому что тебя посчитают психом.

– Бред. Полный бред, – с трудом проговорил Виктор, будто каждое слово ему приходилось выплевывать.

– Я скажу тебе больше. Я был здесь год назад. Обошел лес, крышу в избе отремонтировал, дрова заготовил. За неделю я ни одного ворона не видел. А сейчас они здесь. Чуешь? Они сюда слетаются, когда справедливость начинает брать свое! Понял теперь? Их скоро здесь будет целая туча, сержант. Вы совершили грех, когда убили лончаков. Они ведь совсем крохотные! Как ты считаешь, зачем они понадобились вашему, как его, заказчику?

Виктор помотал головой.

– Не знаю.

– А я догадываюсь. На чучела скорее всего пошли. В Китае, например, такие игрушки очень любят. А может, их просто съели. Но вам это все было по барабану, главное для вас было бабок срубить. Но это уже не важно. Вы свою судьбу сами выбрали.

Некоторое время никто из них ничего не говорил. Затем Виктор произнес упавшим голосом:

– Я вижу сны. Постоянно. Иду по улице – вокруг люди, а головы у них медвежьи. Прихожу домой – в холодильнике мертвые медвежата. Еду на машине – посреди трассы стоит медведь. Стоит неподвижно и смотрит. Смотрит прямо на меня, будто взглядом насквозь прожигает. А еще в каждом сне я вижу петлю. Будто… будто меня подталкивают к самоубийству. Сначала я не верил. Потом понял. Этот самец – он жив. Он до сих пор жив, старик. И он хочет мести. Это ведь он вчера приходил к избушке. И сейчас это он был. Я узнал его по отметине на груди. Сколько живут медведи?