Флер Д’Оранж: Сердце Замка - Ирина Лобусова

– А вот насчет этого я не знаю Я не знаю, какие отношения и счеты у нашего продюсера с Горянским.

– Хорошие, можешь не сомневаться. У Горянского со всеми хорошие отношения!

– Если так, тогда приглашу. Но я не уверена, что буду делать такую передачу. Скорей всего, нет. Тема исчерпана, закрыта… Ты ее полностью исчерпал!

– Вот именно! Со мной тягаться трудно.

Сопиков себя очень любил. Мы распрощались довольно быстро, для приличия поболтав о пустяках. Сопиков потеплел, узнав, что я не собираюсь составлять ему конкуренцию. Я вышла из кафе, весьма довольная собой. Я узнала важную информацию: оказывается, Сопиков тайно работает на Горянского, ведь именно Горянский поручил Сопикову написать статью о пропавшем директоре музея. Разумеется, получив такую «указку сверху» никакую информацию Сопиков проверять не стал. Проверять даже не пришло ему в голову. И писал он так, как ему диктовал Горянский. И еще, у моего продюсера тоже есть с Горянским какие-то тайные дела, о которых Сопиков, как доверенное лицо, знает, а я нет, хотя и сплю с этим самым продюсером. Возможно даже, вскоре произойдет очередной «передел собственности» и Горянский после раздела собирается получить часть нашего канала. Все может быть. Впрочем, такие подробности меня уже не интересуют. Меня интересует другое: почему высокопоставленный богач Горянский вдруг заинтересовался судьбой ничтожного директора провинциального музея? Какое ему дело до всей этой истории? Я вспомнила письмо… Автор открыто писал о том, что все статьи, вся шумиха в прессе делались с одной целью – переключить внимание, отвлечь это неудобное общественное мнение, направить его на другое. Как странно… Более, чем странно…

Я стала вспоминать то, что знаю о Горянском, и вдруг поняла, что, несмотря на то, что знаю его в лицо, слышала о его предполагаемых общественных делах, знаю наизусть все его должности (одной из них он особенно гордится – депутатской), я не знаю о нем ничего. Безликий серый политик. Ничем не примечательное лицо – без пола и разума. Таких масса. Никаких отличительных черт. Все серое, смазанное, казенное, немного советское. Таких очень много, особенно в политических кругах. Ничего не сделает, ничем не проявится, пройдет его время – исчезнет и никто о нем не вспомнит. А место его займет точно такой же.

Впрочем, я слышала, что он богат: какой-то преуспевающий бизнес, связанный с «подъемом отечественного производителя». Но это богатство, вроде бы, чистое (если уж конкуренты не выкопали грязь перед выборами, может, этой самой грязи и нет)? Может ли эта безликая стандартная фигура быть связанной со скандальным делом? Депутат… В мозгах моих что-то щелкнуло. Я остановилась посреди шумного квартала, лихорадочно хватая мобильник. Депутат!

– Алло? Сара Янг? Я забыла задать вам очень важный вопрос! Как фамилия депутата, у которого Поль брал последнее интервью? Да, то самое интервью, после которого он погиб? К кому он ездил? Как его фамилия?

Я услышала четкий голос:

– Горянский.

Я вернулась в студию в отвратительном расположении духа. Разговор с Сопиковым выбил меня из колеи. Будучи довольно вспыльчивым человеком, я с трудом могла переносить оскорбления и хамство, и сама удивилась тому, что не вылила все вино из бутылки Сопикову на голову. Очевидно, я была задета этим письмом больше, чем сама думала. И, горя нетерпением поскорее приступить к своей цели (то есть распутыванию истории), я была так сильно увлечена этим, что все остальное просто теряла за какой-то стеной. Распутывание истории…. Конечно, звучит гораздо заманчивей, чем тот бред, который я несла в камеру каждый день. Но, прежде чем приступить к главной части (а именно, к распутыванию), следует выяснить самое важное: существует эта история как таковая или нет?

Что я выяснила с Сопиковым? Очень странные нити, которые тянутся не только в N-ский замок. Еще то, что Сопиков лжет. Каждое его слово – ложь, но только вот непонятно, по какой причине он лжет? Сознательно или нет? Если ему приказали повторять все то, что он говорил мне – значит Сопиков лжет бессознательно, автоматически, так, как лгал всегда. Если же Сопиков сам принялся анализировать кое-какие факты и пропажа директора музея показалась ему сомнительной, тогда он лжет сознательно, покрывая себя и тех, кто стоит за ним. В этом случае ситуация намного хуже: почуяв, что от моих расспросов может запахнуть жареным, Сопиков поспешит поставить в известность своих хозяев, и тогда…

А что – тогда? Я еще ничего не делаю, только расспрашиваю! Даже если Сопиков сомневается в пропаже, одних моих расспросов слишком мало, чтобы насторожиться. К тому же, история о редакторше, которая копалась в старых газетах, выглядит очень убедительно. Так мы поступаем всегда. Что же остается мне? Ждать! Продолжать делать то, что я делаю и ждать. Только в этом случае я увижу, как станет развиваться ситуация дальше. В любом случае, я не обнаружила той гладкости и слаженности в фактах, которая может показать ясней любых слов, что полученное мною письмо – фальшивка. Если так много вопросов возникает в начале, что же будет в конце?

Мне в голову пришла еще одна мысль. Дело в том, что издание, в котором работал Сопиков, действительно было очень престижным и крупным. Он был не единственным моим знакомым в этой газете, просто его я знала лучше, чем остальных. У меня была еще знакомая из экономического отдела и я немного знала главного редактора, хитрющую пробивную бабенку, любившую телевидение, регулярно мелькающую на различных каналах и потому, при любом удобном случае, крутившуюся возле телевизионщиков. Что ж, эту любовь к телевидению можно использовать… А вечером, кажется, намечалось какое-то мероприятие. Одно из миллиона важных мероприятий, на которые я никогда не хожу потому, что терпеть не могу светские тусовки. Одно время я рвала приглашения (чем приводила в холодную ярость нашего продюсера. И, так как наши отношения выходили некоторым образом за рамки деловых, то он рычал на меня еще и в не рабочее время), а потом просто стала выбрасывать в мусорную корзину. Тогда мои редакторши прекратили мне их отдавать, только ставили в известность на словах, и, если я не высказывала заинтересованности, забирали приглашения себе или делили между своими родственниками.

Но в этот вечер все было иначе и я уже не была такою, как прежде. Что ж, подарю моим разговорчивым девушкам тему для болтовни на целую неделю! Я решительно направилась в комнату редакторш.

Занятые кофе и сигаретами, они даже при моем появлении не сделали вид, что работают.

– Какое мероприятие сегодня вечером?

Все трое уставились, широко раскрыв глаза. Ну, еще бы! Удивление – будто я стою перед ними голой!

– Сегодня вечером намечалось какое-то серьезное мероприятие? Ну, шевелите мозгами! Быстро!

– Да, кажется… – проблеяла одна. Жаль, в комнате не было моей Светы. Она бы сразу сообразила, что к чему.

– Какое? Можно соображать быстрее?

– Презентация новой коллекции очень известного модельера. Освещение в прессе огромное…

– Приглашение было?

– Да, он прислал флайер лично вам, но вы же не ходите…

– Значит, так. Позвони в его пресс-службу и срочно узнай, представители каких изданий получили пригласительные и кто туда явится! Быстро! И держи флайер наготове, он может мне понадобится!

– Но это же работа на час, пока я всех обзвоню!

– Ну и что?

– Я собиралась домой – рабочий день уже закончен!

– А мне какое дело?

– Но ведь…

– Милая моя, ты будешь сидеть и звонить так, как я тебе сказала! А две твоих подруги тебе помогут и домой никто не пойдет!

– Это неслыханно!

– Если тебя что-то не устраивает, отправляйся работать дворником, а сюда утром даже не являйся! Мало того, что вы все целый день бездельничаете, дурака валяете и сидите у меня на голове, так еще, когда я прошу вас немного поработать, вместо дела я получаю в ответ какое-то жалкое куриное кудахтанье! Кажется, я сказала ясно, чего от вас жду? Вот и приступайте!

– А зачем это вам нужно? Вы же никуда не ходите! – высказалась вторая, более старшая и наглая.

– Еще пару вопросов и я точно скажу тебе – зачем! Чтобы поскорее тебя уволить, взять на твое место студентку, поручать в три раза больше работы и в три раза меньше ей платить. Еще вопросы есть?

Больше вопросов не было. Закрывая за собой дверь, я услышала, как кто-то из них прошептал отчетливо за моей спиной: «Как бы на твое место кого-то другого не взяли!», – и потом добавила ругательство. Я только улыбнулась. Знали бы они, как я мечтаю поскорее избавиться от этого своего места! Как я мечтаю, чтобы это место больше не было моим!

Через час список был готов. Ровно час – ни минутой раньше, ни минутой позже. Редакторша, к которой я обратилась, хлопнула листок бумаги передо мною на стол. Я быстро пробежала его глазами.