Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 2 - Саша Токсик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Товарищ Молчанов… — хмыкает милиционер, — приятно, конечно, когда тебя такой человек поддерживает. Но ты своей головой думать должен.
— Так вы тоже мне советуете…
Капитан морщится, попав в собственную логическую ловушку.
— Я не советую, я предостерегаю, — говорит он, — вокруг редакции, и этой твоей Подосинкиной какая-то ерунда творится. И ты уже влез в неё по самые уши. Туристы из ниоткуда. Кражи, которые никто не хочет раскрывать. Фотокамеры из прошлого… Доказательств у меня нет. Но если окажется, что ты в этом замешан, тогда не спасёт тебя ни мам, ни золотая медаль, ни любовь твоя белокурая.
— Да я…
— Алик, —говорит капитан с доброй улыбкой Дзержинского, — я пока на твоей стороне. Учти, безнаказанность и влюблённость — плохие союзники. И если ты оступишься, я тебя выручить не смогу.
— Спасибо за чай, товарищ капитан, — отвечаю, — пойду я. Мама волноваться будет.
Разговор с Грибовым оставляет неприятный осадок. Скрытым ницшеанцем, сектантом или психопатом он меня больше не считает. Но его последняя фраза до сих пор звучит у меня в голове.
"Я буду присматривать за тобой", — сказал мне капитан. Вот уж не было печали!
Играть в детектива Грибов может сколько угодно. К происшествию в газете он меня не привяжет никаким образом. Официально кражи не было. Дело не заводилось. Разве что пальчиком погрозит и скажет "а-я-яй". Что он, собственно, и делает.
Вот мои невинные манипуляции с книгами уголовно наказуемы. Как там в частушке: "Неужели ж нас посадят… да за такие пустяки?" Юное сердце Алика Ветрова колотится от переполнившего его волнения. А в моём взрослом циничном мозгу вместо страха просыпается злость.
Ерунда, значит, вокруг редакции творится. И каждый раз эта ерунда упирается вовсе не в меня, как решил доморощенный Аниськин, а в товарища Комарова.
Он вечно выставлял Подосинкину крайней. У него лежал странный список студийного оборудования. А теперь оказывается, что он ещё и личный интерес в редакции имеет.
В любой войне главное — ввязаться. Так что я, не смотря на поздний час, заезжаю домой, беру плёнки с лидкиной фотосессией, а затем запираюсь в студии на всю ночь.
Утром сердитый и невыспавшийся стою на перроне и жду электричку до Белоколодецка. Я навьючен как маленькая лошадка. Книги, а особенно сумка с кассетами жгут мне руки. Объяснить их происхождение я не смогу.
Паранойя во мне цветёт пышным цветом. На станции вглядываюсь в лица ждущих электричку. Опасаюсь увидеть Грибова или Володю Степанова. Естественно, никого не обнаруживаю. Делать ему больше нечего, кроме как за мной следить. До областного центра доезжаю без приключений.
— Ты где это взял? — говорит "книголюб".
Он крутит в руках Саймака. Я вижу, как у него трясутся руки.
— Друг продаёт, — не моргнув глазом говорю, — из домашней библиотеки.
— Двадцать рублей, — выдыхает Сергей
По глазам вижу — предложение плохое. Не умеет филолог торговаться. Голос даёт такого "петуха", что на него оборачиваются.
— Тридцать, — предлагаю. — Друг от сердца отрывает.
— Пускай, тридцать, — быстро соглашается "книголюб" и я понимаю, что продешевил.
Ну ничего.
Жестом фокусника достаю ещё три тома и кладу их поверх первого. С каждой новой книгой глаза у бывшего доцента округляются. Сейчас совсем из орбит выпадут.
— Ты же говорил, из домашней библиотеки!? — книголюб потрясён моим коварством.
— Та из библиотеки, а остальные из магазина, — говорю, — с тебя сто двадцать рублей.
Все книги я, естественно, с собой не беру. Иначе обрушу рынок. Серёжа, увидев что книг несколько, сбил бы цену ниже плинтуса.
Насколько я знаю, книжный дефицит сохранится ещё лет пятнадцать. Так что вкладывать деньги в редкие тома сейчас выгоднее, чем в акции. Тем более что акций всё равно нет.
— Скажи, а те книги, которые я в первый раз принёс, у тебя сохранились?
— Сабатини, да, — отвечает Сергей, — И ещё "Айвенго". Остальные ушли все.
Предлагаю выкупить их обратно. Каждый раз видя свою родительницу, опасаюсь что она зайдёт и обнаружит пустые полки. Да и совесть ёкает. Не надо считать, что её у меня нет.
Книголюб "заряжает" мне цену вдвое выше, чем я за них выручил. "Грабёж", возмущаюсь я, но он только пожимает плечами. С чего ему прибыль упускать? Но я нахожу на него управу.
— Ахматова в двух томах.
— Ооо! — восхищается книготорговец.
— На обмен, — останавливаю его. — На Сабатини и Вальтера Скотта.
Завершив торговлю, я оказываюсь владельцем фантастической суммы в триста десять рублей. Серёже даже приходится сбегать до сберкассы. Жду его в рюмочной.
Народ за соседними столиками быстро меняется. Чтобы выпить сто граммов под бутерброд с селёдкой много времени не надо. Люди приходят, в основном, культурные. В пиджаках сидят. Некоторые даже с портфелями. Некультурные пьют по лавочкам и по беседкам. По мне скользят равнодушным взглядом.
Серёжа приходит не один. С ним мутный тип с цыганистыми быстрыми глазами. Тот начинает втирать про какие-то фирмовые джинсы и ГДР-овские нейлоновые плащи.
— Где деньги, Серёжа? — спрашиваю.
Тот глядит виновато. Мутный тип не затыкается. Говорит, что "фирму" выгоднее взять сейчас, в обмен на книги. Потом можно продать в два раза дороже. А можно носить самому и быть "первым парнем на деревне". Тип произносит "на дерёвне" и гыгыкает.
Молча встаю. Мутный хватает меня за сумку, удерживает. Наклоняюсь к нему и резко бью лбом в переносицу. У того закатываются глаза, из носа льётся струйка крови.
— Помогите! — кричу, — человеку плохо!
Вокруг поднимается суета. Из за стойки выскакивает дородная продавщица, в белом халате серого цвета. Она пытается куда-то звонить. Подхватываю сумки и выхожу.
"Книголюб" догоняет меня на улице.
— Зачем вы так?! — ужасается он, переходя на "вы".
— Ещё раз увижу постороннего, — говорю сквозь зубы, — и наше сотрудничество закончится. Думаешь, мало в городе барыг?
— Я не знал, — оправдывается Серёжа, — это знакомый мой, я у него просто занять хотел. Он вместе пойти предложил…
На этот раз мы просто доходим до сберкассы. Очередь длинная, но я терпеливо жду. Получив деньги, с трудом перебарываю желание свалить из города как можно скорее. У меня остаётся ещё одно дело.
Подхожу к площади с другой стороны. С опаской поглядываю на рюмочную. Ожидаю увидеть "скорую" или ментовской УАЗик,
