Николай Рерих. Запечатлевший тайну - Олег Болдырев

Накопленные знания и богатый исторический, археологический и этнографический материал позволил Николаю Константиновичу в 1895–1896 годах создать одни из первых своих больших работ "Вечер богатырства Киевского" и "Утро богатырства Киевского". Собственно, их создание привело к основанию первой большой серии работ художника на тему "Начало Руси. Славяне". План серии выглядел таким образом:

"1. Славяне (Поселок. Сходка. Говорит выборный. Взаимные отношения старого и молодого элементов.)

2. Гадание (Перед походом. Старик и кудесник у Дажьбо-говой криницы.)

3. После битвы (междоусобной).

4. Победители (С первым снегом — домой с добычей.)

5. Побежденные (На рынке в Царьграде. Параллель между пышными византийцами и большим живым куском мяса — толпою пленных. Купцы арабы. Служилые варяги.)

6. Варяги (в ладьях — на море).

7. Полунощные гости (весенний наезд варягов в славянский поселок).

8. Князь (Прием дани. Постройка укреплений. Идолы.)

9. Апофеоз. Курганы".

Замысел такой серии был принципиально новым для русской исторической живописи, но в лице А.И. Куинджи и В.В. Стасова нашел сторонников и одобрение. Стасову импонировал сам интерес Рериха к родной истории и ее интепретация, построенная на научной археологии и этнографии, а Арихип Иванович поддержал масштаб замысла, широту его охвата.

Два плодотворных года продолжалось обучение Н.К. Рериха в мастерской А.И. Куинджи. В начале 1897 года в Академии художеств разразился немалый скандал, вынудивший принципиального Куинджи покинуть ее стены, когда академию захлестнула волна студенческих волнений. Он вступился за студентов, попытался отвести от них наказание начальства. Этот факт возмутил великого князя Владимира Александровича, главу академии, потребовавшего немедленной отставки Архипа Ивановича. И эта вынужденная отставка состоялась. Вместе с тем состоялось и совершенно непредвиденное для руководства — ученики А.И. Куинджи подали прошения об отчислении из Академии. Руководство, пытаясь не допустить массового выхода студентов А.И. Куинджи, в свою очередь, предложило им места в мастерских других профессоров, от чего они, за исключением четверых, отказались. Отказался и Рерих, которому было предложено место в мастерской И.Е. Репина и заграничная поездка за счет академии после ее окончания. После долгих трений и споров было решено оставить всех студентов до защиты дипломов по работам, которые они могли бы подготовить и представить руководству. Николаи Константинович подготовил в качестве дипломной работы картину "Гонец. Восстал род на род" и представил ее на конкурсной выставке в ноябре 1897 года.

Сюжет этой работы относится к древним славянским временам родового строя. В полумраке ночи под лунным светом спешит гонец сообщить сородичам, что скоро будет война, ведь восстал род на род. Ни сюжет, ни цветовая гамма на являлись особо выигрышным, или чем-то совершенно новаторским в русской живописи, а стали, пожалуй, одним из первых пророческих произведений-предчувствий, предвосхитивших грандиозные социальные потрясения, революции и войны России начала XX века.

Картина не изображала войну, но было ясно, что она скоро вспыхнет — это чувствуется в напряженных, приглушенных коричневатых и зеленоватых тонах. Она неизбежна, и усталая фигура гонца не дает ответа, как, каким образом её можно предотвратить. Опытный вестник знает, что случится то, что должно случиться. Многое накопилось, и многое должно разрешиться. Разрешиться трагически.

Именно "Гонец" стал первой работой Н.К. Рериха, показавшей публике его и как даровитого художника, и как интуитивиста, глубоко, эмоционально и точно пророчествующего о грядущих событиях. От картины веяло чем-то совершенно необычным, не выражаемым ранее; она была высоко оценена современниками и сразу с выставки приобретена для своей галереи П.М. Третьяковым. Интересно, что самому Николаю Константиновичу потом много раз в жизни выпадало выполнять роль такого гонца, с важной миссией спешившего на помощь людям.

Николаю Константиновичу из первоначального замысла серии "Славяне" удалось выполнить пять работ: "Гонец", "Сходятся старцы", "Поход", "Город строят" и "Зловещее". В галерею П.М.Третьякова был приобретен только один "Гонец". Павел Михайлович планировал приобрести и другие работы этой серии, но вскоре после академической выставки он скончался, и серия распалась.

В.В. Стасов, увидев "Гонца" на выставке, также горячо приветствовал идею работы и ее исполнение и предложил Николаю Константиновичу съездить в Москву к великому русскому писателю Л.H. Толстому, показать картину и получить его благословение. Поездка вскоре состоялась и запомнилась Н.К. Рериху на всю жизнь:

"Только в больших людях может сочетаться такая простота и в то же время несказуемая значительность. Я бы сказал — величие, но такое слово не полюбилось бы самому Толстому, и он, вероятно, оборвал бы его каким-либо суровым замечанием. И против простоты он не воспротивился бы. Только огромный мыслительский и писательский талант и необычайно расширенное сознание могут создать ту убедительность, которая выражалась во всей фигуре, в жестах и словах Толстого. Говорили, что лицо у него было простое. Это неправда, у него было именно значительное русское лицо. Такие лица мне приходилось встречать у старых мудрых крестьян, у староверов, живших далеко от городов. Черты Толстого могли казаться суровыми. Но в них не было напряжения, и само воодушевление его при некоторых темах разговоров не было возбуждением, но наоборот выявлением мощной спокойной мысли. Индии ведомы такие лица.

…Стасов оказался совершенно прав, полагая, что "Гонец" не только будет одобрен, но вызовет необычные замечания. На картине моей гонец в ладье спешил к древнему славянскому поселению с важною вестью о том, что "восстал род на род". Толстой говорил: "Случалось ли в лодке переезжать быстроходную реку? Надо всегда править выше того места, куда вам нужно, иначе снесет. Так и в области нравственных требований: надо рулить всегда выше — жизнь все равно снесет. Пусть ваш гонец очень высоко руль держит, тогда доплывет".

Затем Толстой заговорил о народном искусстве, о некоторых картинах из крестьянского быта, как бы желая устремить мое внимание в сторону народа.

"Умейте поболеть с ним", — такие были напутствия Толстого. Затем началась беседа о музыке. Опять появились парадоксы, но за ними звучала такая любовь к искусству, такое искание правды и забота о народном просвещении, что все эти разнообразные беседы сливались в прекрасную симфонию служения человечеству. Получился целый толстовский день. На другое утро, собираясь обратно в дорогу, Стасов говорил мне: "Ну вот, теперь вы получили настоящее звание художника"".