Мертвый остров - Николай Свечин

– Сергей Иванович…

– Есть! Уже близко. Обедая, доктор вдруг увидел, как по залу быстро прошел Переверзев. Это известный был в Рыковском человек, личный повар начальника округа. Прислан к нам за убийство, а до того служил в трактире Ермолаева в Москве. Мастак! Я несколько раз, будучи приглашен к господину Бутакову, удостаивался… Мастак. И вдруг пропал. Сбежал. А обнаружился в Нагазаки!

– Очень интересно! – воскликнул Лыков. – А ваш доктор не пробовал с ним заговорить?

– Пробовал, да Переверзев, узнав его, тут же сбежал. А на другой день, моряки сказывали, его мертвого нашли.

«Моя дорогая ненаглядная женушка! Целую тебя нежно-нежно во все любимые места, особливо в чудные серые глаза твои, и в губки тоже. Мы плывем с бароном Витькой и постоянно говорим о вас, наших супружницах. А еще так вышло, что вы обе разом в таком положении. Береги себя, будто зеницу ока! Ты часто навещаешь Лидию? У нее срок больше, и лучше ты езди к ней, нежели она к тебе. Кроме того, Виктор живет одним жалованьем, это мы с тобою богачи. Его жене тратиться лишний раз на извозчика, быть может, тяжело. Извини, что напоминаю тебе такие банальности, но женщины, выросшие в достатке (это я о тебе!), часто не замечают подобных будто бы мелочей. Вот. Сделал тебе начальственное наставление, и стало легче. А ты меня слушайся!

На пароходе все жарче и жарче. Мичман Бирингтон говорит, что это еще цветочки, а ягодки появятся в Индии да на Цейлоне. Не очень даже и верится, что я, простой волжский обалдуй, доберусь до этих мест. «Не счесть алмазов в каменных пещерах!» Подумываю прикупить там рубинов с изумрудами и обсыпать тебя ими по возвращении с головы до ног. Боюсь только, что сопрут у меня их на Сахалине. Там целый остров таких специалистов, что подушку из-под головы уведут, а ты и не проснешься. Лучше, наверное, на обратном пути.

Знала бы ты, как тяжело плыть туда, отдаляться от тебя, от деток. Помнишь, я уезжал в Варшаву на полгода, а вернулся много через месяц? Сейчас такому счастью не быть. Путь в один конец занимает примерно пятьдесят дней. Даже если я сразу же сяду на обратный пароход, все равно четыре месяца разлуки. А надо еще послужить.

Я здесь со всеми уже познакомился. Маленький мирок и долгий путь, совсем не то, что в поезде. Корабль – как остров, только самоходный. Капитан – владыка, а мы – его подданные. Но делать нам ничего не полагается, вот и маемся от безделья. Я взял с собой, если помнишь, «Фрегат «Паллада» Гончарова. Уже до середины дочитал! Видела ли ты раньше, чтобы твой муж-тугодум так быстро шел по книге? Но что еще здесь делать? Чистой публики мало, приударить даже не за кем. Тут шутка! Мы с бароном держимся особняком и никого, кроме своих жен, не любим.

В буфете и на прогулках бесконечная и скушная болтовня. Давеча целый день проговорили о кронпринце Рудольфе и баронессе фон Вечера и об их загадочной смерти. Видимо, эта тайна долго будет волновать умы обывателей. А сегодня старший помощник капитана лейтенант Степура зачитывал нам из новой японской конституции. В ней черным по белому написано, что микадо, ихний император, имеет божественный статус. Поскольку является прямым потомком богини солнца Аматэрасу. Представляешь?

С нами возвращаются из отпуска с десяток военных и чиновников. Люди разные, есть симпатичные, есть не очень. Один такой, Карп Иванович Ф. – помощник смотрителя Рыковской тюрьмы. Он посвящает нас в детали сахалинской жизни. Скорбное место! Сами поговорки каторжных уже говорят об этом. «Кругом море, а в середке горе», «Кругом вода, а в середине беда». Карп Иванович очень любит считать деньги, чаще свои, но иногда и чужие. Он сообщил, что мой оклад жалованья, как начальника округа, составит три тысячи пятьсот рублей! Вот это да. В России не дают надворным советникам такие оклады. Каждые пять лет прибавка на четверть, а через десять лет уже и пенсия. Если мы, не дай Бог, разоримся, поеду служить на Сахалин. Отбуду свою десятку, и мы поселимся в милом Варнавине, в нашем доме. Я стану в войлочных котах и меховой безрукавке читать «Губернские ведомости» и важно прохаживаться под руку с тобой по базару. И все с нами здороваются… Мы будем наблюдать, как растут наши детки, и ждать потихонечку внуков. Хорошо бы ты родила девочку, чтобы была тебе помощница. Ну да кого Бог пошлет, то и хорошо.

Как поживает Кусако-Царапкин? Не обижают ли его два абрека? Корми его почаще. Не забудь на Петра и Павла съездить на кладбище и положить цветы Павлу Афанасьевичу. Он любил розы.

Ф. сказал вчера нам с Виктором: мы там все осахалинились, и вы никуда не денетесь, станете как мы. Очень мне этого не хочется. Авось не успею! Но ты, ежели что такое заметишь, говори мне сразу, ладно?

Барон Витька ходит, как полагается по уставу за границей, в статском платье. Но в Одессе-то он был в мундире со свитскими вензелями и аксельбантом. И все уже знают, что на каторгу плывет целый флигель-адъютант. Там таких ярких фазанов никогда не было. Я помалкиваю о своем камер-юнкерстве и снял с петлицы георгиевскую ленту. Представляю, какой на острове будет переполох, когда явятся сразу два шалаберника – один с придворным званием, второй со свитским!

Теперь останавливаюсь. В Адене станут собирать письма со всех, включая и арестантов. Если что срочное, высылай каблограмму [22]на Цейлон. Мы придем туда через двадцать дней.

До встречи, маленькая хитрая лисичка, любимый мой зверок! Еще раз всю тебя перецеловываю, а следом немедленно обоих головорезов. Как они себя ведут? Кто кого колотит – Николка Павлуку или Павлука Николку? Первый крепче, а второй нахальней, что в драке поважнее даже силы.

Целую 100 000 (сто тысяч) раз.

Твой надворный советник».

Глава 4

По морям-океанам

Сто пятьдесят верст Суэцкого канала «Петербург» прошел за семнадцать часов. Пассажиры облегченно вздохнули, но поторопились – началось Красное море. Оно походило на огромную жаровню, и все живое опять попряталось до сумерек. Три дня тюремный пароход плыл по раскаленной кишке. Наконец показался Баб-эль-Мандебский пролив. Таубе ткнул пальцем в серую точку по левому борту.

– Глянь, деревенщина! Это остров Перим.

Лыков всмотрелся: унылый клочок суши. Такой же безрадостный, как все вокруг.

– И чего я должен на него пялиться?

– Перим – стратегический остров, он запирает вход и выход из пролива. Англичане очень любят захватывать такие места. Гибралтар, Сингапур, Кейптаун, Мальвинские Фолклендские острова… А тут почему-то проглядели. И вот несколько лет назад в Аден зашел французский крейсер. Делая визит губернатору, их адмирал упомянул мельком, что идет поднимать на Периме французский флаг. Англичанин идею одобрил и пригласил всех офицеров корабля вечером к себе на банкет. Галлы охотно угостились на счет королевы. А когда на другой день прибыли к острову, там уже развевался Юнион Джек! Оказалось, пока ребята пили, губернатор снарядил ночью к Периму паровой катер. Вот как надо прибирать бесхозные вещи!

Наконец «Петербург» бросил якорь ввиду Адена. Бухта у подножья уродливой скалы была мелководная, и до суши приходилось добираться на лодках. Такие лодки с аборигенами на веслах тут же облепили пароход. Таубе через борт быстро сговорился с хозяином посудины. Трое русских уселись, и лодка поплыла к берегу. Вдруг на середине пути гребцы подняли весла, а старший стал что-то требовать от барона. Тот резко ответил, завязалась перебранка. Арабов было шестеро, все плечистые ребята с разбойничьими рожами. Посудина стояла на полпути между кораблем и берегом и не трогалась с места.

– Витя, что случилось?

– Этот шильник, отплыв, решил повысить цену! Старый поганый трюк. Сейчас он получит тростью по башке!

– Побереги трость! Я сам разберусь.

Лыков взял старшего за бороду и молча выкинул за борт. Остальные пятеро закричали и полезли драться. Лучше бы они этого не делали… Алексей безжалостно отлупил всех. Потом оставил в лодке двоих, чтобы гребли, а прочих отправил купаться.

Аден оказался паршивым городишком, выжженным, грязным и расхристанным. Торговцы и верблюды, верблюды и торговцы…

– Вить, а где же англичане? Это вроде бы их протекторат? А цивилизующего влияния что-то не видать.

– Эх, Лыков. Подожди до Индии, там насмотришься. В Адене британцев интересует только порт. В другие дела они не суются, потому городом правят местные вожди.

– Местные? М-да… А… нам не начистят холку, что мы тутошних ребят побили?

– Струхнул?

– Есть немного. Вдруг это тоже были чьи-то вожди? Хотя сами виноваты, что некрасиво поступили.

– Не бойся. Здесь белому человеку и не такое простят. Когда поплывем обратно, сядем в ту же лодку. Увидишь – «вожди» будут как шелковые!