Конан и Копье Крома - Донован Фрост
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Печальный опыт его предшественников, а имелись и такие, говорил, что Нордхейм не терпит слишком вольнодумных и удачливых вождей — следовательно, надо было подыскивать место для своего пиратского флота и дружины.
К тому же все указанные предшественники, взбудоражив, словно зловещая комета, умы нордхеймских храбрецов и власть имущих особ хайборийских королевских кровей, пошли на корм рыбам и ныне служили утехой дочерям Морского Владыки — флоты Зингары, Аргоса и Стигии были не по зубам вольным дружинам, равно как и приморские твердыни.
Целью будущих набегов нового тана должны были стать берега Черных Королевств к югу от Куша. Рабы, благовония, драгоценные плоды, черная и красная древесина — все, чем богата земля к северу и югу от реки Зархеба, притягивали алчные взоры Атли.
А для того, чтобы относительно спокойно прошмыгнуть на своих немногочисленных «морских змеях» в жаркиеохотничьи угодья, предстояло подолгу и помногу беседовать с командиром аргосских, зингарских и стигийских флотилий, а лучшим аргументом в таком разговоре могло быть золото.
Этот урок цивилизации варварская душа Атли впитала как сухая глина — дождевую воду: есть металл, чей голос во многих ситуациях цивилизованным южанам слушать приятнее, чем звон стали. И этот металл Атли собирался получить в Аквилонии.
Быстрая разведка показала, что обозленная несколькими поражениями Киммерия готова вспыхнуть. Что такое ритуал, о котором у него шла речь с Сапсаном, Атли слышал с детства. Он был рад, что вызвал столь грозную бурю, что будет дуть ему в паруса, и рад вдвойне, что буря эта обрушится не на его воинство, а на Золотого Льва.
Без сомнения, вскоре Венариум будет осажден. К тому же тан ни секунды не сомневался, так же как и Сапсан, что прорвать осаду войска из Аквилонии не смогут, а скорее всего, будут растрепаны в горах к северу от Гандерланда до полной небоеспособности. Только истинные северяне смогли бы на равных сражаться с грозными ордами черноволосых варваров.
Став спасителем Венариума, Атли сделался бы обладателем такого количества золота, которое дало бы ему возможность купить мир со своими старейшинами до отплытия и стать пропуском на юг, дремлющий на грудах сокровищ в ожидании хмурых северных героев.
Кроме того, хотя, говоря по правде, эти мечты Атли прятал в глубине души даже от самого себя, тан мечтал когда-нибудь вернуться на родину славным и богатым вождем и заставить кое-кого потесниться у племенных костров… Однако столь далеко идущие планы терялись в дымке повседневных ратных забот.
К началу описываемых событий Атли мелкими группами, где крадучись по ночам, в холоде, без еды и костров, где — силой мечей, где — подкупом, провел свое воинство в сердце Восточного Кряжа. Безымянная Погибель служила ему в некотором роде щитом, а в некотором — и котомкой, ибо беспринципный тан вел дела и со смуглыми южанами, одни расшитые летучими мышами и совами одежды которых послужили бы им пропуском на костер в любой митрианской державе хайборийского мира.
В Стигию и Шем уходили мешки с песком, на север ехали увесистые слитки золота… Предрассудками Атли не страдал, а посему расположил свои пятнадцать сотен дружинников в отрогах Кряжа, продуваемых лютыми ветрами с пустошей, откуда и отправился, сильно, кстати сказать, рискуя, на встречу с аквилонцами.
В день встречи со своим вождем и офицерами Северного Легиона лагерь должны были перенести как можно ближе к югу. Вождь рассудил, что после Ритуала Кровавого Копья бурные реки киммерийского воинства хлынут прямо к Венариуму, оставляя пустоши к северо-востоку от места событий.
Помощники Атли все сделали по чести — носа не казали из отрогов до указанного дня, после чего осторожно, в боевых порядках и полном вооружении двинулись в сторону Венариума. В условленном месте был разбит лагерь. Воины были недовольны — их заставили еще в горах делать из молодых древесных стволов нелепые сооружения под диковинными названиями «рогатки» и волочить их на себе весь марш.
Однако дисциплину в дружине тан навел железную. Рыжебородые поругались, помянули родню Атли, призвали ему на голову Негасимый Пламень Нифльхейма, что рано или поздно пожрет мир, и успокоились. Так что полевой лагерь ощетинился со всех сторон причудливыми конструкциями, о которых варварам много что могли бы порассказать в бельверусской военной академии, и замер в ожидании своего тана и аквилонцев.
Посты были разбросаны повсюду, и ваниры хмуро правили клинки и перебирали свои надежные брони, ища слабину, куда может вкрасться киммерийский клинок.
Вечерело, и слабые лучи угасающего солнца в последний раз пробегали по сугробам, словно пальцы купца посамоцветам, запоминая очертания. Пурга, весь день завывавшая над пустошами и швырявшая в лица часовых пригорошни льдышек, иссякала вместе с дневным светом. Хмурая северная ночь готовилась простереть свои крылья над равниной, отбирая последнюю власть у благих существ и передавая ее в руки выползней из Тролльхейма и иных, призрачных и зыбких стран, где нечисть чтит не сверкающих ледяных гигантов, а уродливую Хель, Дочь Мировой Погибели, состоящую наполовину из мертвой плоти, наполовину — из желтых костей.
Двое, что сидели для защиты от ветра у подножия большого снежного холма и беседовали, в троллей и выползней из преисподни не верили, однако чем ближе подступали ночные часы, тем больше мрачнели их лица и голоса поневоле становились приглушеннее.
— А я тебе говорю, Снурр, киммерийские демоны не какие-нибудь сопливые южане, что бегут от сверкания мечей, поджав хвосты. В том походе, когда Атли еще только набирался гонору, я дрался с такими мужчинами в этих предгорьях, с которыми, Имир свидетель, мне еще придется позвенеть мечами в Дружинных чертогах Гигантов! — проворчал один из них, не переставая обшаривать глазами быстро темнеющую пустошь.
— Там были не только мужчины, Трулл, и дрались эти демоницы, словно валькирии на твоем щите… — откликнулся второй, наподдав ногой указанную бляху на щите товарища, –… да, за них вам придется держать ответ еще в этой жизни. Помяни мое слово, недобитые горцы идут по нашим следам, как росомаха за раненым лосем.
— Ну, тут ты, Снурр, маху дал, пожри тебя Хресвельг. Последних десятка полтора этих бешеных собак порубил Ругер со своими ребятами три дня тому, в той балке, будь она неладна… А неплохими бойцами были и Тыор, да и остальные, — добавил он погодя.
Приятель его кивнул, беззвучно помянув балку нелестными словами, потом встрепенулся и сказал:
— Неплохими, а Эйнар — тот мне должен остался, еще с Бритунии. Оба помолчали, потом Снурр снова пнул злосчастный щит и спросил, привставая и заглядывая под шлем Труллу, свистящим шепотом:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});