Небо. Звезды. Вселенная - Ашот Мартиросович Арзуманян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В письме от 21 августа 1924 года отец пишет, что встретил Судакова, школьного учителя Виктора, читавшего им лекции по астрономии. Отец добавляет: «Судаков в это лето систематически наблюдал Марс. «В результате ему удалось наблюдать: 1) вращение Марса вокруг оси, 2) полярные шапки, 3) моря и кое-что другое. Судаков энергично настаивал на том, чтобы ты немедленно поехал в Пулково».
Находясь в поездках, отец писал детям ежедневно. В пути — в купе вагона, на станциях в ожидании поезда, коротко или подробно. Родители не упускали случая, чтобы послать детям с оказией книги, угощения. С большим нетерпением ждали они писем из Ленинграда. Дети рассказывали, как начинали самостоятельную жизнь.
«Дорогой папа! Мы приехали в Ленинград в понедельник утром и сейчас же отправились в центральную приемную комиссию. Там творилось что-то невообразимое. Множество студентов жаловались на отказ местных приемных комиссий. Везде крупными буквами было написано: «Прием заявлений прекращен 15 августа». Но я не смутился, достал свое направление от Наркомпроса Армении и сказал председателю, что ввиду того, что я направлен учиться в Ленинград, мое место остается закрепленным за мной. Однако он показал мне, что в моем направлении написано: «На физмат одного из вузов». Если командируют в счет разверстки, то должны знать, в какой именно вуз. Я сказал, что имелся в виду физмат Ленинградского университета. Тогда он сказал, что в этом году прием на физмат закрыт совершенно.
Здесь еще есть два физмата — в Педагогическом институте имени Герцена и в Институте имени Некрасова. Пришлось выбрать герценовский. Председатель приемной комиссии наложил на мою командировку резолюцию: «Допустить товарища к приемным испытаниям». Я хочу, учась в педагогическом, слушать одновременно лекции и на физмате в политехническом.
Питер мне очень понравился. Я в нем уже детально ориентируюсь. Пока до свидания. Виктор. 27 ав1уста».
Гоар и Виктор начали свое обучение при довольно благоприятных обстоятельствах, облегчавших житейские хлопоты молодых людей. Советская власть создала молодежи хорошие условия для получения образования. Вузы Ленинграда славились преподавательскими силами, хорошим оборудованием, библиотеками. Но в юности ведь очень важно чувствовать, что при всех, даже благоприятных, условиях есть на что опереться — на родительское плечо, на родительские советы и материальную помощь.
По разным причинам денежные переводы в Ленинград не всегда поступали вовремя. В письмах читаем: «Сегодня получили высланные вами 30 рублей. Деньги пришлись весьма кстати. У нас оставался всего полтинник, из которого 30 коп. я заплатил за доставку денег… Сегодня я хотел пойти в Технологический институт на лекцию по аналитической геометрии, но не удалось. Отсюда до Технологического 5 верст. На трамвай денег не было…»
В другой раз Виктор с радостью сообщает домашним: «Я сегодня купил новую шапку, ибо старая была в самом плачевном состоянии. Когда я проходил по мосту, я хотел бросить старую шапку в Неву, но испугался штрафа». В письмах мелькают и такие строки: «Кушаем хлеб подешевле»; «думаем купить дрова, но пока складывать некуда — подвалы залиты водой». Тем не менее брат и сестра часто пишут, что, экономя на всем, приобрели новые книги, что у них уже собирается целая библиотека. Здесь наряду с научной литературой любимые писатели: Пушкин, Туманян, Гёте, Байрон, Блок, Анна Ахматова.
Материальному положению Виктора неожиданно помогло одно обстоятельство. Как-то Амазаспу передали, что его приглашает первый секретарь Закавказского краевого комитета партии Александр Федорович Мясников (Мясникян).
Амазасп Асатурович поспешил на встречу.
Мясникян поинтересовался, действительно ли Амбарцумян переезжает в Ленинград. Амазасп подтвердил, что это так.
— А как идут дела у юного астронома? Хорошо ли он устроился в Ленинграде? Мы решили назначить ему стипендию. Пусть, не стесняясь, пишет в крайком о своих успехах и трудностях. Мы сделаем все, что возможно.
Стипендия была установлена почти вдвое выше обычной — 50 рублей в месяц.
Из-за разрушений, причиненных наводнением, вузы Ленинграда начали учебный год с опозданием. В городе всюду были видны следы бедствия. Жители без устали трудились, чтобы скорее восстановить нормальную жизнь. Виктор участвовал в воскресниках и субботниках, откачивал воду из подвальных помещений. Его радовал энтузиазм окружающих. «Город наш постепенно восстанавливается, — пишет он родителям. — Во многих районах уже есть электричество. Мы зажигаем или коптилку, взятую у хозяев, или свечи. На днях свет будет и у нас». «В Питере я уже так освоился, что живу как в родном городе… Улицы, дома, крыши спешно ремонтируют, так что стоит ужасающий шум и гам, но зато все принимает более нарядный вид».
Он много занимается и сожалеет, что не хватает времени побывать в пригородах Ленинграда. Дни строго распланированы. «Завтра утром надо укладывать дрова в подвале, потом бежать в институт. Возвратясь оттуда, пойти обедать, прийти домой, заниматься математикой, а также обработкой измерений фотографической пластинки Плеяд» (имеется в виду звездное скопление в созвездии Тельца. — Ред.).
И только особое торжество нарушает размеренные планы. Виктор взволнованно описывает родителям Октябрьскую демонстрацию в Ленинграде. Иногда они с Гоар бывали на литературных вечерах, где выступали известные писатели. Менялся «железный» распорядок и ради «Конька-горбунка» в Мариинском театре — упущенное будет наверстано. Иногда часть вечера занимали шахматы.
Виктор всегда помнил мудрые слова отца: «Чтением классических образцов поэзии и беллетристики достигается этическая зрелость, гражданская подготовленность, смелость и некоторый жизненный опыт. Таким образом, должно быть очевидным, что положительные последствия методического, рационального чтения прямо неисчислимы, и никто не решится их отрицать».
Вступительные экзамены прошли благополучно. Виктор радостно сообщал родителям:
«Полчаса тому назад я вернулся из института с экзамена по физике. Экзаменовала женщина. Она попросила написать формулы законов Бойля и Мариотта, Гей-Люссака. Я не только написал, но и вывел их. Затем спросила законы Фарадея. Спросила формулу маятника. Я сказал и объяснил. После нескольких мелких вопросов она меня отпустила. Завтра экзамены по трем предметам сразу: политграмота, обществоведение (советский строй, политэкономия, история) и русский язык. Думаю сдать все сразу, хотя позволяют сдавать в три срока. Экзамены трудные. Студенты говорят, что такого конкурса еще никогда и нигде не было.
С математикой было сложнее. Спрашивали за все сразу — по алгебре, геометрии и тригонометрии. Экзаменовал профессор Фихтенгольц, читавший в Педагогическом институте имени Герцена и в Ленинградском университете дифференциальное и интегральное исчисление». Было известно, что это один из лучших профессоров, и Виктору даже хотелось, чтобы такой ученый испытал его силы и знания в полную меру. Так же успешно прошли экзамены по гуманитарным предметам.
Виктор Амбарцумян
