Мастер кулачного боя - Михаил Серегин

– Ты че, не понял, поц? – Лопоухий подошел к нему вплотную. – Вали отсюда, и чтобы я тебя здесь больше не видел.

– Пожалуй, я останусь. – Равнодушно глядя на лопоухого, Китаец неторопливо достал сигареты, зажигалку и, закурив, двинулся к столу.

– Какого хрена, Мотя? – недовольно посмотрел на своего приятеля обладатель свернутого набок носа, уже сидевший перед Алексеем Петровичем.

– Сейчас, блин. – Мотя кинулся за Китайцем и уже почти схватил его за локоть, чтобы развернуть к себе и свалить одним ударом кулака, но произошло что-то не совсем для него понятное.

Пролетев мимо Китайца, он упал, врезавшись головой в нижнюю часть стены. А произошло следующее. Китаец, почувствовав, что на него нападают, мягко шагнул в сторону, держа сигарету в левой руке, схватил Мотю за мощную шею правой и, добавив ему ускорение, подставил ногу. Другой бы на месте лопоухого после такого удара получил сотрясение мозга и так и остался лежать у стены, но у Моти была крепкая голова, а сотрясаться в ней было практически нечему. Он поднялся на карачки и помотал головой, как выходящая из воды собака.

– Бр-р-р, – фыркнул он, опускаясь на пятую точку и переводя непонимающий взгляд с Китайца на своего приятеля.

Тот вскочил, быстро сунул руку в карман куртки, выхватил «ТТ» и направил его ствол на Китайца.

Танин, словно не замечая пистолета в его руках, выдвинул из-за стола, примыкавшего к столу Замятина, стул и опустился на него, продолжая невозмутимо курить. За его спиной послышался шорох. Это Мотя начал потихоньку приходить в себя и пробовал подняться. С первого раза у него ничего не получилось.

– Кто ты такой? – перегнувшись через стол и держа пистолет перед лицом Китайца, неприязненно процедил кривоносый.

Было ясно, что огнестрельным оружием он как следует не владеет. Китаец мог бы легко отобрать у него пистолет, но он поступил немного по-другому. Держа сигарету в зубах, Танин тыльной стороной ладони слегка отодвинул ствол пистолета, а другой рукой с силой толкнул тяжелый стол от себя. Столешница острым ребром ударила кривоносого чуть ниже живота. Кривоносый взвыл от боли и выпустил оружие, которое с грохотом упало на стол. Но перед этим бандит все-таки успел надавить на курок. Пламя, смешанное с пороховыми газами, едва не опалило Танину лицо. Пуля противно просвистела рядом с ухом Китайца. В этот момент за его спиной оказался Мотя, приготовившийся отомстить своему обидчику. Он уже занес кулак над головой Танина и со злорадной ухмылкой начал опускать его, когда выпущенная из «ТТ» пуля угодила ему в живот. Не повредив жизненно важных органов лопоухого, она прошла навылет и застряла в стене.

Схватившись за бок, Мотя замер на несколько секунд, потом посмотрел на окровавленную ладонь, которой зажимал рану, и удивленно воскликнул:

– Е-мое, Гундос, ты, блин, в меня попал, сука…

– Оба вы попали, – Китаец встал со стула, схватил не сопротивлявшегося Мотю за шкирку и поставил его рядом с корчившимся от боли Гундосом.

В дверях появилась напуганная выстрелом секретарша. Первым делом она посмотрела на своего шефа, который почти сполз с кресла и опасливо вращал глазами, и, поняв, что с ним все в порядке, немного успокоилась.

– Ольга Григорьевна, – шагнул к ней Китаец. Он наклонился к ее уху и шепнул: – Если вас не затруднит, наберите ноль два, пожалуйста, нужно пристроить ребят на государственные харчи. У вас замечательные духи, – произнес он громче, – это «Опиум»?

Секретарша зарделась, польщенная его вниманием.

– «Нина Риччи», – улыбнулась она, выходя в приемную.

– Ну что, бойцы, – с насмешливым сочувствием сказал Китаец, устроившись за столом напротив покалеченной парочки, – вляпались вы в дерьмо по самые уши. За незаконный ствол получите по «пятерке», да и то, если из него никого не пришили, плюс покушение на жизнь с использованием огнестрельного оружия, плюс… Ну, в общем, не маленькие, сами должны понимать…

– Дядя, – косясь на свой пистолет, который так и остался лежать на столе, рыкнул Гундос, – кончай нам мозги парить. Не знаю, кто ты такой, но зря ты встрял в это дело. Теперь тебе хана, так и знай.

– Ладно, разберемся. – Китаец выпустил дым в сторону Гундоса. – Ты лучше скажи, на кого вы с Мотей работаете?

– А ни на кого, – дурашливо улыбнулся Гундос, – мы сами по себе.

– Если скажешь правду, я могу подтвердить, что пистолет выстрелил случайно, – задумчиво произнес Китаец. – Тогда, глядишь, отделаетесь легким испугом или условным сроком…

Гундос замолчал, усиленно переваривая полученную информацию.

– Думай быстрее, – поторопил его Китаец, – сейчас сюда менты заявятся.

– От Таксиста мы, – взглянув на своего подельника, произнес Гундос.

– Что ему нужно?

– Чего-чего… – ухмыльнулся кривоносый, – ошкурить этого красавчика.

– «Геликон» платит Анатолию Михайловичу. – Китаец поднялся и бросил окурок в пепельницу. – Таксист знает об этом?

– Может, знает, может, нет, какая разница? – скривился Гундос.

– Ладно, – кивнул Китаец, – где его найти?

– Ты слишком много хочешь знать, дядя, – выпятил толстые губы Гундос.

– Ладно, племянничек, черт с тобой, не хочешь, не говори.

Танин рванул капроновый шнур с жалюзи, висевших на окне, быстро подошел к бандитам и, не дав им опомниться, надежно связал спинами друг к другу.

– Алексей Петрович, мне нужно идти, – сказал он притихшему Замятину, кладя перед ним свою визитку. – Если я понадоблюсь, звоните.

Он хлопнул президента холдинга по плечу и направился к выходу.

– Вы хотите оставить меня с этими?.. – Замятин покосился на бандитов.

– Не волнуйтесь, Алексей Петрович, – ободряюще улыбнулся ему Китаец, – они уже не опасны. И потом, милиция уже едет сюда.

– Эй, дядя, – топчась на месте, окликнул его Гундос, – куда ты? Ты же обещал сказать, что пистолет выстрелил случайно…

– Ты очень невнимателен, племянничек, – упрекнул его Китаец, на секунду остановившись. – Я сказал, что могу подтвердить… Но это не значит, что я захочу это сделать. А вам рекомендую на досуге заняться изучением Конфуция. Он говорил: «Излишняя слабость или излишняя суровость вредны – надобно уметь соединять силу с умеренностью».

– Паскуда, кинул! – завопил Гундос. – Я тебя из-под земли достану, гнида.

– Может быть, достанешь, – кивнул Китаец, – когда выйдешь. Да и то навряд ли.

Он прошел через приемную, улыбнулся на прощание секретарше и, провожаемый заинтересованными взглядами посетителей, покинул офис Замятина. Танин уже забрался в «Массо» и запустил двигатель, когда, сверкая синим проблесковым маячком, к особняку подкатил милицейский «уазик».

Ресторан «Золотой рог», занимавший старинный двухэтажный особняк неподалеку от железнодорожного вокзала, к шести часам, когда туда подъехал Китаец, был заполнен едва ли наполовину. Собственно, зал располагался на втором этаже. Первый же занимали кухня, склады, морозильные камеры и другие подсобные помещения. Внизу расположился небольшой уютный холл с мягкими кожаными диванами, тяжелыми золотисто-коричневыми шторами на окнах и темно-зелеными шелковыми обоями на стенах.

– Добро пожаловать. – Швейцар в ливрее отворил перед Таниным дверь, заметив его через узкое зеркальное стекло, и замер по стойке «смирно».

Он был немного моложе Китайца, на полголовы выше и гораздо шире в плечах. Модельная стрижка и небольшие бачки с острыми краями, торчащие из-под фуражки с околышем, немного не вязались с ливреей. Его маленькие, глубоко посаженные глаза уперлись Танину куда-то в район подбородка.

Китаец окинул взглядом холл, решая, дать швейцару на чай сейчас или на выходе, и приметил еще более крупного мужика в темно-коричневых брюках с отутюженными стрелками и кремовой сорочке с галстуком. Это был настоящий тяжеловес. Он стоял в дальнем углу холла, поигрывая мышцами, которые так и перекатывались под тонкой тканью сорочки, грозя разорвать ее в клочья. Две девушки – блондинка и брюнетка – в вечерних платьях с разрезами почти до пояса, откинувшись на диванные подушки, держали в руках длинные тонкие сигареты. Они стряхивали пепел в напольные пепельницы и бросали на Китайца томные взгляды.

Забыв про швейцара, Танин направился к широкой чугунной лестнице, ведущей на второй этаж. Девицы многозначительно переглянулись и проводили его долгим взглядом.

Миновав дубовые, со вставками из темного стекла двери, Китаец очутился в зале. Два ряда арок отделяли обеденные места от широкого прохода, пол которого был покрыт мягким бежевым ковром. Стены и потолок радовали глаз панельной отделкой. Китаец по достоинству оценил благородное дерево. Ему очень нравился мореный дуб, который, кстати, великолепно вписывался в общее убранство помещения. Откуда-то из-под арки вынырнул солидного вида метрдотель.

– Добрый вечер, – елейным голоском приветствовал он Танина. – Хотите поужинать?