РННА. Враг в советской форме - Иван Ковтун

К слову, сам Грачев также был кадровым командиром Красной армии, капитаном РККА. Он попал в немецкий плен в сентябре 1941 г. Лишь чудом ему удалось пережить суровую зиму в пересыльных лагерях. Летом 1942 г. он дал согласие сотрудничать с немецкой разведкой и был направлен в РННА. Пройдя аттестацию, Грачев получил назначение на должность командира II батальона соединения «Граукопф» (дислоцировался в Шклове). После изменения структуры соединения он продолжил службу в составе 700-го полкового штаба. В 1943 г. Грачев служил в полиции Могилева, сотрудничал с СД, а позже в качестве агента эсэсовской разведки взаимодействовал с различными органами абвера (некоторое время он исполнял обязанности начальника разведшколы в Вано-Нурси, в генеральном комиссариате «Эстония»). В 1944 г. Грачев, работавший к тому времени под псевдонимом «Владимир Тарасов», присоединился к армии генерал-лейтенанта А. А. Власова, в которой возглавил разведывательный отдел[149].

Бывший майор РККА Алексей Матвеевич Бочаров (псевдоним – Бугров) воевал в составе 33-й армии генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова и, оказавшись в окружении под Вязьмой (первая половина весны 1942 г.), пытался вырваться из «котла», но попал в плен. Не желая разделить печальную участь многих военнопленных, Бочаров согласился пойти на службу в РННА. В конце мая 1942 г. он принимал участие в диверсионной операции абвера, направленной на уничтожение штаба 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта П. А. Белова (о чем будет рассказано ниже). Бочаров не раз отмечался командованием РННА. С июня 1942 г. он возглавил разведывательный отдел штаба, а с осени – контрразведку экспериментального соединения «Граукопф». В конце войны Алексей Матвеевич вступил в Вооруженные силы Комитета освобождения народов России (ВС КОНР)[150].

Заслуживает внимания и личность бывшего майора Красной армии Рудольфа Фридриховича Риля (псевдоним – Владимир Федорович Кабанов). Попав в плен осенью 1941 г., Риль на допросе заявил, что, являясь немцем по национальности, он готов помогать вермахту в борьбе с большевизмом. В конце 1941 г. – в начале 1942 г. Риль служил в одном из подразделений немецкой военной разведки в Витебске. После того, как в Осинторфе началась операция «Граукопф», его откомандировали в РННА. Весной 1942 г. он получил назначение на должность начальника штаба соединения, а с 1 января 1943 г. формально командовал русскими батальонами, входившими в состав 700-го полкового штаба. В конце лета 1943 г. Риль, будучи уже сотрудником СД, был направлен из Рейха в Псковскую область, где в рамках проекта «Цеппелин» формировалась 1-я Гвардейская бригада РОА, предназначенная для ведения диверсионной и разведывательной деятельности в тылу советских войск. В 1943 г. он вступил в армию Власова[151].

В числе бывших кадровых командиров Красной армии, оказавшихся на службе в РННА, можно назвать также капитана РККА Михаила Ивановича Головинкина. Будучи командиром батальона, он в составе 20-й армии участвовал в июльском сражении под Смоленском, после чего был взят в плен (между 16 и 20 июля 1941 г.). Головинкину удалось пережить суровую зиму, и в июне 1942 г. он был завербован в РННА. Сам Михаил Иванович вспоминал: «Речи пропагандистов в лагере на меня не произвели впечатления. Понял для себя главное – можно уйти из лагеря, а там будь, что будет! А вот когда первый раз наш командир, царский полковник Кромиади разъяснил цели и задачи создаваемой бригады, тогда я впервые осознал возможность нового пути развития России»[152]. Из Осинторфа Головинкина направили в Шклов, и до 2 сентября 1942 г. он командовал батальоном «Волга». После этого он командовал II, затем – учебным батальонами РННА, сформировал штурмовую роту, неоднократно участвовал в боях с партизанами, был ранен. В конечном итоге, Головинкин, как и большинство его коллег, оказался на службе в ВС КОНР[153].

Поистине поразительна судьба уже упоминавшегося выше Петра Васильевича Каштанова. Согласно его собственному свидетельству, он рос в семье высокопоставленного советского чиновника, члена Рабоче-крестьянской инспекции. В 1939 г. он поступил в морское пограничное училище НКВД в Севастополе, затем был переведен в Ленинградское военно-политическое училище войск НКВД, но в этот момент началась война, и вместо учебы Каштанов был направлен сержантом в погранвойска НКВД; он стал политработником полкового звена, а затем секретарем ВКП(б) части. В феврале 1942 г. он попал в плен. Кромиади пишет, что Каштанов согласился служить в РННА «только для того, чтобы подкормиться, дождаться теплых дней и уйти в лес». Однако к партизанам Петр Васильевич не ушел. Причиной тому послужил серьезный разговор, произошедший между ним и Кромиади. В последующем капитан Каштанов «стал одним из активных антибольшевистских борцов», командовал ротой, участвовал в антипартизанских акциях, получил тяжелое ранение в живот, но выжил после операции, проведенной хирургом Виноградовым. Затем служил в 700-м полковом штабе. Осенью 1943 г. вместе с батальоном Каштанов был переброшен во Францию, в 1944 г. вступил в ВС КОНР и был назначен начальником личной охраны генерала Власова[154].

Бывшие советские партизаны Жилянин, Позняков и Лузгин называют бойцов и командиров «Граукопфа» «антисоветчиками, шкурниками и трусами»[155]. Шмуглевский разделяет солдат и офицеров РННА на две группы – «откровенных предателей» и «людей, надломившихся», перешедших на сторону немцев в силу трагически сложившихся для них обстоятельств, но готовых при удобном случае уйти к партизанам[156]. Именно в расчете на вторую группу бойцов осинторфской бригады «народные мстители» стремились разложить соединение «Граукопф». Коллаборационистов убеждали в том, что проявленное малодушие и согласие на сотрудничество с врагом вполне можно искупить, если вовремя повернуть оружие против оккупантов[157].

Формирование и обеспечение батальонов. Переподчинение РННА командующему корпусом охранных войск

Операция «Граукопф» предполагала создание специального соединения, которое абвер на Восточном фронте мог бы использовать в своих целях – по группам, поротно или побатальонно, в зависимости от поставленных задач. Очевидно, ставка делалась на большое количество диверсантов, поэтому штабу РННА давалось задание увеличить число личного состава для разведывательных и диверсионных мероприятий.

Грачев вспоминал: «Изначальные задачи этого формирования были довольно скромны: оно создавалось для выполнения разведывательных и диверсионных задач: до того момента, когда я вступил в бригаду, несколько разведывательно-диверсионных групп уже, по всей видимости, были переброшены через советские линии»[158].

В конце апреля – начале мая 1942 г. обозначилась тенденция к дальнейшему укрупнению формирования. Вероятно, в планах немецкой военной разведки РННА должна была превратиться в разветвленный центр по подготовке разведчиков-диверсантов. Осинторф, расположенный в стратегически важном треугольнике Смоленск – Витебск – Орша, предполагалось превратить в особую базу, чьи лагеря-поселки были весьма удобны для того, чтобы наладить работу по обучению агентов.

Из воспоминаний Кромиади следует, что руководство РННА, согласовав соответствующие вопросы, взялось за формирование батальонов, но с тем расчетом, чтобы впоследствии развернуть на их базе полки. Но не следует забывать, что первоначально речь шла не о полевых, а о разведывательных подразделениях. В связи с этим заявления Кромиади о предполагаемом развертывании батальонов в полевые полки, тем более по немецкому штатному расписанию, представляются нам сомнительными[159].

А вот для разведывательного соединения, каковым РННА первоначально и являлась, батальонная система подходила как нельзя лучше. Во-первых, не нарушался приказ Гитлера о том, чтобы восточные формирования не превышали численности батальонов и, во-вторых, эти части легко можно было использовать – как вместе, так и порознь, что для абвера было удобно.

В июне 1942 г. наступил новый этап в жизни РННА. В проект «Граукопф» включился командующий корпусом охранных войск и начальник тылового района группы армий «Центр», генерал Максимилиан фон Шенкендорф. Озабоченный ростом партизанского движения на подведомственной территории, он вышел на генерал-фельдмаршала фон Клюге с предложением об использовании особого соединения «Седая голова» в антипартизанских операциях и для выполнения охранных функций. Началась смена приоритетов.

Здесь уместно привести характеристику, данную Шенкендорфу немецким историком и публицистом Юргеном Торвальдом: «Генерал фон Шенкендорф, как и многие другие генералы, вступил на территорию СССР, не имея никаких знаний о нем и не ознакомившись с русскими проблемами; однако благодаря природному уму и врожденной гуманности он сразу же многое заметил и многое понял не только в вопросах военной стратегии, но и психологические моменты и, руководствуясь собственными соображениями, вел свою политику в областях среднего участка Восточного фронта… Сделав свои выводы, он пошел против правительственного течения… “Самотеком” возникли первые военные и охранные формирования из бывших солдат Красной армии, добровольцев и мирного гражданского населения, которые боролись против Красной армии на стороне немцев, думая, что… они несут своей Родине освобождение от ненавистного коммунистического режима… Все эти добровольные образования внезапно рождались в тылах немецкой армии, и полевые штабы генерала фон Шенкендорфа обеспечивали тыл своих частей от нападений отрядов НКВД и партизан, большей частью, только благодаря самоотверженности добровольцев»[160].