Алкоголик - Андрей Воронин

А вдруг меня дожидается женщина?

- Тогда мне и подавно нечего там делать, - ответила Лика. - Я принципиально против драк между женщинами, но боюсь, что не смогу сдержаться.

- Извини, - сказал Шкабров, так и не понявший, была ее последняя реплика шуткой или предостережением. - Никаких женщин. Это действительно сугубо мужской и очень деловой разговор. И очень скучный вдобавок. Я постараюсь закончить его как можно быстрее.

Лика в ответ лишь пожала плечом, давая понять, что это само собой разумеется, и отвернулась к боковому окну, разглядывая проносившийся мимо тротуар, запруженный пестрой толпой пешеходов.

Шкабров увидел впереди стоявший двумя колесами на тротуаре милицейский "уазик" и предусмотрительно снизил скорость, не желая без нужды дразнить гусей. Его предосторожность оказалась тщетной: из-за сине-белой коробки "лунохода" на проезжую часть неторопливо шагнула неуклюжая фигура в бронежилете, с головы до ног разрисованная камуфляжными разводами, и повелительно взмахнула полосатым жезлом, приказывая остановиться. Под мышкой у милиционера был зажат короткоствольный автомат, а глаза смотрели из-под стальной каски с плохо скрытой неприязнью.

Шкабров дисциплинированно включил указатель поворота, миновал "уазик" и остановился, притерев машину колесами к бордюрному камню. Четыре вооруженных омоновца взяли автомобиль в кольцо, недвусмысленно держа наготове автоматы. Старший наклонился к опущенному стеклу, придерживая на боку автомат.

- Операция "Антитеррор", - сказал он. - Предъявите документы.

Шкабров протянул ему документы.

- Выйдите из машины, - потребовал омоновец. Повернувшись к Лике, Шкабров развел руками и выбрался из-за руля.

- Вам тоже придется выйти, - немного смягчив тон, обратился омоновец к Лике.

Та независимо пожала плечами и молча вышла из машины.

Обыскав автомобиль и самого Шкаброва, омоновцы вернули ему документы и пожелали счастливого пути. Лику обыскивать не стали, ограничившись тем, что заглянули в ее сумочку. Заводя двигатель, Абзац был спокоен, но Лика досадливо морщилась, ерзая на сиденье и поправляя сбившуюся юбку.

- Опять настроение испортили, - пожаловалась она, когда милицейская машина осталась позади. - Ну что это такое? Живем, как в осажденном городе: патрули с автоматами, обыски, проверки... Когда это кончится?

- Когда на свете не останется ни одного чеченца, - ответил Шкабров. Ну, может быть, немного раньше.

- Это не самая удачная из твоих шуток, - сказала Лика.

- Ну извини.

Только это не шутка, а горькая правда.

Через десять минут он остановил машину в переулке и заглушил мотор.

- Включить тебе музыку? - спросил он, взявшись за ручку дверцы.

- У тебя же все равно ничего нет, кроме твоих "Битлз", - ответила Лика. - Я ничего против них не имею, но все хорошо в меру. Я лучше послушаю радио или просто так посижу. Не волнуйся. Если я буду скучать, то не очень сильно. И потом, ты обещал вернуться через две минуты.

- Максимум через десять, - уточнил Шкабров. - Клятвенно обещаю.

Он перешел улицу и свернул во двор. Миновав длинную сводчатую арку, в которой было прохладно и сыро, он ускорил шаг, пересек двор, нырнул еще в одну арку и углубился в лабиринт старых, довоенной постройки многоэтажных домов с дворами-колодцами, где лениво колыхалось на сквозняке развешенное для просушки белье. Эхо его шагов гулко отдавалось в узких мрачных проходах, захламленных штабелями гнилых тарных ящиков и какими-то покосившимися дощатыми пристройками с односкатными крышами, покрытыми лохматым от старости рубероидом. Ему никто не встретился, кроме облезлого хромого пса неизвестной породы, который предусмотрительно обогнул Абзаца по широкой дуге и заковылял дальше. Людей не было видно, и мрачный каменный лабиринт казался необитаемым, хотя во дворах стояли выглядевшие покинутыми автомобили, а из открытых форточек доносились обрывки музыкальных фраз и голоса.

Всего один раз сверившись с лежавшим в кармане адресом, Абзац уверенно толкнул обшарпанную скрипучую дверь подъезда и по заплеванной, густо посыпанной мусором и кусками обвалившейся штукатурки лестнице поднялся на четвертый этаж. На площадке между первым и вторым этажом он сделал короткую остановку, чтобы извлечь засунутый за радиатор парового отопления бумажный сверток. На ходу разворачивая бумагу, он закончил подъем и позвонил в обитую потрескавшимся от старости черным дерматином дверь. В квартире послышались осторожные, крадущиеся шаги, дверной глазок потемнел, заслоненный изнутри, но за дверью было тихо.

Абзац демонстративно посмотрел на часы и нетерпеливо позвонил еще раз. За дверью громыхнула цепочка, щелкнул отпираемый замок, и дверь приоткрылась. В щель выглянуло иссиня-смуглое лицо с горбатым носом и черной, как вороново крыло, жесткой шевелюрой.

- Что хочешь, дорогой? - с сильным кавказским акцентом поинтересовалось лицо, окинув Абзаца с головы до ног откровенно подозрительным взглядом.

- Мне нужен Аслан, - сообщил Абзац.

- Зачем тебе Аслан? Аслан ушел, не знаю, когда будет. Говори, что хочешь, я ему передам.

- Передай ему вот это, - сказал Абзац, поднимая правую руку на уровень глаз.

Оснащенный глушителем "ТТ" издал глухой свистящий хлопок, похожий на усиленный в несколько раз звук плевка. Во лбу кавказца возникло круглое отверстие, а оклеенная дешевенькими светлыми обоями стена у него за спиной внезапно изменила цвет, сделавшись ярко-красной.

Абзац сильно ударил по двери ногой, и пластина, которая удерживала цепочку, с треском вылетела из косяка, прихватив с собой изрядный кусок древесины. Перешагнув через тело открывшего дверь кавказца, Абзац вошел в прихожую, держа пистолет в вытянутой руке. Из-за угла коридора на шум выскочил еще один кавказец, одетый в белоснежную рубашку и просторные черные брюки с металлическим отливом. На ногах у него были сверкающие черные туфли, а в руке поблескивал пистолет. На ходу он что-то жевал, утирая лоснящиеся губы бумажной салфеткой. Абзац выстрелил, и кавказец, ударившись спиной о стену, медленно съехал по ней на пол. Глаза его были открыты, на белой рубашке быстро росло мокрое красное пятно.

Абзац быстро шагнул вперед и, повернувшись на девяносто градусов, пинком распахнул застекленную дверь в комнату. Навстречу ему с мягкого кожаного дивана, выглядевшего неуместно и дико в этой медленно разрушающейся берлоге, вскочил, судорожно хватаясь за лежавший рядом автомат, высокий горец с диким взглядом и давно нуждавшейся в бритье нижней челюстью. Первый выстрел согнул его пополам, а второй бросил обратно на диван. Автомат он так и не выпустил, но это уже не имело значения.

Аслан - огромный, жирный, потный и надменный - сидел за столом, на котором тихо жужжал включенный компьютер. Когда Абзац вошел в комнату, его рука стремительно нырнула в предусмотрительно выдвинутый ящик стола, но киллер пресек эту попытку сопротивления, вогнав пулю в широкую дряблую грудь чеченца. Аслан обмяк в кресле, уронив голову на плечо. Абзац подошел поближе и, тщательно прицелившись, добил его контрольным выстрелом в голову.

Убедившись, что в квартире больше никого нет, он зашел в ванную, протер пистолет висевшим на крючке махровым полотенцем и равнодушно бросил сослуживший свою службу "ТТ" на пол. В квартире знакомо и остро пахло пороховым дымом. Абзац закурил и вышел вон, аккуратно прикрыв за собой дверь. Защелка замка мягко клацнула у него за спиной. Оглядевшись по сторонам, Абзац вынул из кармана чистый носовой платок и быстро протер дверную ручку и кнопку звонка.

Выйдя из подъезда, он повернул направо, нырнул в подворотню и вышел на улицу, параллельную той, на которой оставил свою машину. Здесь он ненадолго задержался, чтобы купить в цветочном киоске букет белых гладиолусов, и не спеша вернулся к машине, провожаемый заинтересованными взглядами встречных женщин. Вместо обещанных десяти минут он отсутствовал двенадцать, но Лика очень любила гладиолусы и быстро сменила гнев на милость.

Как всегда после удачно проведенной операции, Абзац чувствовал себя довольным, но усталым и опустошенным. Слушая щебетание повеселевшей Лики и время от времени вставляя в разговор короткие реплики, он поймал себя на том, что с нетерпением ждет вечера. Вечером, когда он останется один и больше не будет вынужден контролировать свой голос и выражение лица, можно будет немного расслабиться и опять, в который уже раз, сразиться один на один с запертым в зеркальной тюрьме бара дьяволом. Старый противник был всегда готов к схватке - так же, как и Абзац. Плохо было лишь то, что победы в этих тихих, невидимых миру сражениях все чаще доставались не Абзацу, а тому, кто жил на дне квадратной бутылки со скотчем. На мгновение Абзацу снова почудилось, что он не ведет машину по московским улицам, а сидит в засаде на обочине загородного шоссе с винтовкой в одной руке и полупустой фляжкой в другой, но он усилием воли отогнал видение. В конце концов, проколы случаются с каждым. "И потом, Кондрашова в "мерседесе" все равно не было, так что нечего тыкать мне в нос моим промахом... В крайнем случае, верну аванс", - решил Абзац и недовольно поморщился: от аванса остались рожки да ножки, а сумма, которую заплатили ему торговцы с Рижского рынка за голову Аслана, была на порядок меньше той, которую он получил от Хромого. Вернуть ее было бы затруднительно, да и о собственном авторитете подумать не мешало. Хромой, конечно, сумеет решить свои проблемы без помощи Абзаца, но это раз и навсегда подорвет деловую репутацию киллера.